Загадочные происшествия в Герондайкском замке.
Глава V. Неожиданный посетитель.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Загадочные происшествия в Герондайкском замке. Глава V. Неожиданный посетитель. (старая орфография)

Глава V.
Неожиданный посетитель.

- Вы должны обойти к боковой двери, если у вас есть дело, закричал пронзительный, сердитый, дребезжащий голос из верхняго окна в ответ на громкий стук в парадную дверь Герон-Дайка.

Эдвард Конрой - ручался он - не мог сначала понять, откуда раздавался голос, но когда он отошел от портика и поднял глаза кверху, он увидал морщинистое лицо в одном из верхних окон, и костлявая рука указывала на дверь, которую Конрой приметил теперь в первый раз в углу правого флигеля. В первый раз также приметил он, что мрачная старая дверь, в которую стучался, имела такой вид, как будто не отворялась несколько лет, и что даже молоток заржавел от неупотребления. Ступени, которые вели к портику истрескались и в трещинах показывались трава и бархатистый мох.

Конрой медленно спустился со ступеней, а потом повернулся еще раз взглянуть на старый дом, которого он не видал никогда. Первый взгляд, когда Конрой проходил по мосту под рвом, произвел на него неблагоприятное впечатление. Но теперь странная наружность дома больше понравилась ему. Он мог иметь мало притязаний на архитектурную красоту, но лета произвели в нем какую-то гармоничность, которой в нем не было при новизне. Летнее солнце и зимние дожди имели влияние на него, они смягчили жесткость и придали мягкий, приятный вид древности.

Конрой приметил, идя от парадной двери к боковой, что во всем ряду окон в нижнем этаже были заперты ставни, а в верхних опущены сторы. Сердце его похолодело при мысли, что может быть кто-нибудь лежит мертвый в доме. Но потом он разсудил, что, конечно, услыхал бы об этом в деревенской гостинице, где ночевал. Не всегда ли дом так заперт, как сегодня?

Конрой постучался в боковую дверь, также тяжелую, и в ответ залаяла собака. Подождав, как ему показалось, нестерпимо долгое время, он услыхал вдали шаги, медленно приближавшиеся. Дверь отворили насколько позволяла цепь. В это отверстие высунулось морщинистое лицо старика с острым подбородком, длинным носом и подозрительными, сердитыми глазами.

- Какие у вас дела в Герон-Дайке? спросил он жестким, бранчивым голосом, окинув посетителя с ног до головы.

- Потрудитесь отдать эту карточку мистеру Денисону, и если он может уделить мне две минуты...

- Он не примет незнакомых, пока не узнает, какое у них дело, перебил старик, повертывая карточку к свету, струившемуся из отворенной двери в тот темный коридор, в котором он стоял, и читая напечатанное на ней имя.

- Никогда прежде о вас не слыхал, прибавил он: - может-быть вы шпион, низкий, подлый шпион, продолжал он, помолчав и все подозрительно смотря на молодого человека из под своих густых седых бровей.

- Шпион! Нет, я не шпион. Разве у вас здесь есть шпионы?

- Множество.

- Кого же они шпионят?

- Это не ваше дело, сер, если вы сами не шпион, хотя это еще требуется доказать, ответил сердитый старик, уходя с карточкой и оставив Конроя за дверью.

Он повернул и начал ходить по тропинке, усыпанной песком

- Здесь ли моя милая принцесса, желал бы я знать, и удастся ли мне увидать ее? говорил он себе. - Видеть ее раз в Лондоне часа два, влюбиться в нее, прискакать в это захолустье чрез несколько недель только для того, чтобы увидеть ее опять, когда она, вероятно, помнит меня не больше всех других посторонних лиц - что может это быть, как не поступок...

Легкие шаги раздались в каменном коридоре. Лицо Конроя вспыхнуло и глаза засверкали. Послышался шелест платья, потом опустилась тяжелая, цепь, дверь отворилась широко и Элла Винтер явилась глазам счастливого Конроя.

Его карточка была в её руке. Она взглянула сперва на нее, потом на него, румянец вспыхнул на её щеках, она сделала два шага вперед и протянула руку.

- Мистер Конрой, сказала она: - я не забыла ваших эскизов и вас, прибавила, она с улыбкой, как майское солнце, игравшей на её губах.

- Мы живем на задней стороне дома, сказала она: - дед мой предпочитает те комнаты передним.

- Это большой старый дом, заметил Конрой.

"И что можно бы сделать из него!" прибавил он мысленно.

- Надеюсь, что вам бережно доставили ваши эскизы, мистер Конрой. Тетушка завезла их по оставленному адресу, когда мы ездили с нею кататься.

- Неужели вы сами завезли их! Как вы добры!

- Эти эскизы слишком ценны, их нельзя было доверять никому, они могли затеряться, сказала Элла.

- Я очень жалел, что не мог зайти к мистрис Карлион, как обещал, продолжал Конрой: - но я должен был на другой день уехать из Лондона. Желал бы я знать, что она подумала обо мне?

- Не думаю, чтобы она думала о вас, простодушно сказала Элла: - хотя, наверно, она была бы рада видеть вас. Тетушка Гертруда была слишком озабочена своей покражей, чтобы думать о гостях. В тот вечер она потеряла свои брильянты.

- Потеряла брильянты! воскликнул Конрой. - Вы говорите о тех, которые на ней были?

- Нет, нет. Шкатулка с её брильянтами была украдена из её уборной. Там были брильянты очень ценные. Шкатулка стояла на её туалете и исчезла вечером.

- И шкатулка тоже была украдена?

- Мы так думали сначала, но утром, когда служанка мела её будуар - ту комнату, где мы разсматривали ваши эскизы, помните - она нашла шкатулку на полу, спрятанную под оконной занавесью.

- Пустую?

- Разумеется. Вор вынул что лежало в ней, а ее бросил. Тетушка Гертруда не может отыскать своих вещей.

- Надеюсь и желаю, чтобы она их нашла, с жаром сказал Конрой.

Потом он продолжал после некоторого молчания.

- Мне кажется, вы уже знаете, мис Винтер, что я работаю для печати. Теперь в свете все тихо, редакторы нашли для меня пока очень спокойное занятие. Они прислали меня в эту сторону снимать эскизы с разных старых замков и фамильных поместьев, и я пришел сюда просить у мистера Денисона позволения снять вид Герон-Дайка.

Элла колебалась минуты две, тревожно играя карточкой Конроя, которую она все еще держала в руках. Потом она сказала:

- Дед мой болен, мистер Конрой, и ведет затворническую жизнь. Посторонних, и даже знакомых, которых не видал давно, он не любит принимать. Примет ли он вас, или даст ли вам позволение, не видав вас, я не могу сказать. Но я постараюсь уговорить его.

- Очень вам благодарен, сказал Конрой. - Мне очень хотелось бы снять несколько видов с этого старого дома, но скорее чем безпокоить мистера Денисона или сделать ему хоть малейшую досаду, я лучше...

меня извините на несколько минут?

"Какую жизнь ведет это молодое существо!" сказал себе Конрой, когда она ушла. - "Сидеть взаперти в этом мрачном старом доме с сердитым ипохондриком, который подозревает врага в каждом постороннем лице и боится сам не знает чего. Но, мне кажется, что женщины могут переносить такия вещи, которые свели бы с ума мужчину. Не я ли тот рыцарь, который освободит ее от когтей чародея и выведет на ясный солнечный свет!"

Он стоял и смотрел из окна, слегка колотя пальцами по стеклу, улыбаясь про себя и погрузившись в мечтательность.

- Дедушка примет вас, сказала Элла, входй в комнату.

- Благодарю вас за ваше доброе заступничество.

- Он сегодня в хорошем расположении духа, но вы не должны противоречить ему ни в чем, если желаете получить его согласие на вашу просьбу.

Пройдя два-три коридора, Конрой очутился в комнате, которая была точно такая, откуда он только-что вышел, но в большем виде. Это была та самая комната, в которой был капитан Леннокс в день своего приезда из Лондона. Аарон Стон выходил, когда вошел Конрой. Старик встретил его странным кислым взглядом и каким-то не лестным замечанием, которое пробормотал про себя. Выходя, он хлопнул тяжелой дверью.

- Ссс!.. Опять эта проклятая дверь! воскликнул крикливый, пронзительный голос из за ширм на дальнем конце комнаты. - Когда этот старый негодяй вспомнит, что у меня есть нервы? Ах! если бы я мог дать ему тумака, как прежде! прибавил сквайр и закашлялся.

Элла подняла палец в знак предостережения и ждала, не шевелясь, пока все опять стихло. Тогда она тихо проскользнула по гладкому, непокрытому ковром полу и прошла за ширмы. Конрой ждал позади.

- Я привела к вам мистера Конроя, дедушка Джильберт, того господина, который желает снять вид с Герон-Дайка, сказала Эляа тоном громче обыкновенного.

- А кто дал тебе позволение приводит ко мне незнакомых людей.

- Вы сами, дедушка, несколько минут тому назад, спокойно ответила Элла. - Вы сказали, что примете мистера Конроя.

- Разве я говорил, дитя?

- Конечно.

- Стало быть память изменяет мне быстрее тем я думал.

Он глубоко вздохнул, помолчал минуты две и сказал:

- Ты права, Элла. Я теперь помню. Посмотрим, каков этот смелый и незваный гость.

Конрой подошел и увидал владельца Герон-Дайкского. Он имел точно такой же вид, как в тот вечер, когда капитан Леннокс заезжал в замок. Может быть, лицо было немножко худощавее и изнуреннее, но это была единственная разница.

- Так! Вы тот молодчик, который желает снять вид с моего дома? сказал Денисон, подозрительно смотря на Конроя. - Почему я могу знать, не шпион ли вы? - гнусный шпион?

Он пропустил последнее слово сквозь сжатые зубы и вытянул свою длинную шею, чтобы поближе взглянуть на Конроя.

- Разве я похож на шпиона, сер? спокойно спросил Конрой, сделав шаг ближе к стулу старика.

Он сказал последния слова про себя, и потом вдруг стал смотреть в окно, как будто забыл обо всем окружающем. Губы его шевелились, но не издавали никакого звука.

Задумчивость Денисона прервал приход Аарона с письмами и газетами. Сквайр обратился в Конрою.

- И так вы, не шпион? Ну, вы непохожи на шпиона. Позвольте спросить, для чего вы желаете снять вид с такого ветхого дома?

- Денисоны одна из старейших фамилий в Норфольве. Наверно, сер, вид жилища такой фамилии заинтересует многих.

- А как это вы знаете Денисонов? хитро спросил сквайр. - Но садитесь. Мне неприятно видеть, когда предо мной стоят.

- Такое знание составляет принадлежность моего ремесла, сказал Конрой, садясь. - Я не только должен снять вид, но и объяснить его публике. И в Бурке, и в Истории Графств, я нашел много интересных подробностей о старинной фамилии, которой принадлежит Герон-Дайк.

- Гм! А позвольте спросить, сер, с каких других домов в графстве вы снимали виды, прежде чем явились сюда?

- Ни с каких. Я прежде всего обратился к вам.

- Очень хорошо, молодой человек. Графство может похвалиться более красивыми домами, но какие же фамилии живут там? Грибы. Просто грибы в сравнении с Денисонами. Несколько столетий тому назад мы могли бы носить титул, но Денисоны всегда считали себя выше подобным цац.

- Не тоже ли самое ответил полковник Денисон Иакову Второму, когда его величество хотел пожаловать ему патент на титул баронета накануне Бойнского сражения?

- Ага! вы читали не даром, сказал старик, усмехнувшись. - Вот портрет полковника в левом углу. Мне говорили, что я похож на него, когда я был молод.

Очевидно, ему было приятно. Он потер свои худощавые, холодные пальцы и опять задумался. Конрой осмотрелся вокруг. Элла сидела у рабочого столика и занималась своими клубками. Какую прелестную картину представляла она глазам молодого человека в своем сером платье, с своими великолепными волосами, с агатовым медалионом в золотой оправе, висевшим на ленте на шее, и в котором был портрет её умершей матери. Не зная, что Конрой смотрит на нее, она подняла глаза с своей работы и встретилась глазами с ним. Чрез минуту длинные ресницы опять опустились, но нежный румянец на щеках обнаружил, что она попалась невзначай.

Джильберт Денисон заговорил опять.

- В вас что-то есть, молодой человек, что пробуждает в душе моей отголосок старых воспоминаний, которые я считал умершими и погребенными навсегда. Голос ваш, или глаза, или ваше обращение, или все это вместе, я не знаю. Весьма вероятно, что это существует только в моем воображении, я иногда думаю, что начинаювпадать в детство. Как ваше имя сказали вы? вдруг спросил он.

- Конрой, сер. Эдвард Конрой.

Денисон покачал головой.

- Никогда не знал никого из этой фамилии.

- Конрой, триста лет тому назад, поселились в Северном Девоне.

- Никогда не слыхал о них. Но это ничего. Как я уже сказал, вы что-то мне напоминаете, хотя, будь я повешен, если я знаю, что это, и дурак я, что сказал вам это. Вы можете снимать какие хотите виды. Даю вам позволение. Если вы не пренебрегаете вареной говядиной - мы здесь люди простые - можете вернуться сюда к пяти часам, и за столом для вас будет прибор. Почему же нет?

Свидание кончилось. Элла проводила Конроя в другую комнату и позвонила.

Аарон Стон пришел на звон колокольчика. Элла поручила ему Конроя, приказав показать все, что стоит видеть и даже не мешать снимать какие он захочет виды. Старик принял это сердито. Он до такой степени проникся опасением шпионов, что в нем не осталось ни малейшей вежливости. Ворча сквозь зубы, что гости в пятницу всегда приносят несчастие, он пошел за ключами.

"Какой великолепный сюжет для гравюры!" думал Конрой, смотря вслед старику.

Когда пробило пять часов, Конрой закрыл свой альбом, и вернулся в комнату Денисона. Обед был почти так прост, как предсказывал хозяин. Но если кушанья были просты, зато вино превосходно, и так как Конрой видел, что от него ожидают похвал, он не преминул это сделать. Тарелка супа, желе и рюмка мадеры составляли обед Денисона. Его физическая слабость, очевидно, была велика. Конрою казалось, что старика поддерживала только его непреодолимая энергия воли.

"Герон-Дайку скоро понадобится новый владелец", думал Конрой, смотря на вытянутое, мертвенное лицо сквайра.

Элла хотела уйти, когда сняли скатерть, но дед велел ей остаться, за что Конрой внутренно поблагодарил его. Молодой художник скоро увидал, что поддерживать разговор должен он один. Денисон никогда много не говорил, а Элла, по какой-то причине, была молчаливее обыкновенного, поэтому Конрой употреблял все силы, чтобы заинтересовать своих слушателей рассказом о том, что он испытал в Париже во время коммуны. Как Дездемона была взволнована приключениями Отелло, так и Элла взволновалась в этот вечер. Даже Денисон заинтересовался и позволил себе отвлечь мысли от своих собственных интересов и забот.

Когда они сидели таким образом, сентябрский вечер медленно стемнел. Свечей не зажигали до последней минуты. Конрой сидел напротив окон, выходивших в сад. Сад этот был окружен стеною в шесть фут вышины и покрытой плющом. Низкая калитка в одном углу вела в огород, за которым был фруктовый сад, а за ним простирался парк. Около стены сада росли цветы, но напротив окон возвышались два большие тиса, темные листья которых мешали проникать дневному свету в узкия окна, и делали еще мрачнее комнату, которая даже в ясные летние дни всегда была печальна и холодна. В этот темный сентябрский вечер, тисовые деревья как будто заимствовали свою темноту от неба. Аарон пришел, наконец, со свечами, и тогда

Конрой встал, подошел к окну и стал смотреть в сад. В это время было почти совсем темно. Вдруг он увидал человека, который вышел из-за деревьев, пристально посмотрел в комнату и исчез. Конрой удивился. Неужели сквайр сказал правду, что шпионы постоянно шатаются около замка? Он это принял за фантазию больного.

С какою целью будут шпионы подсматривать за Герон-Дайком. Эта тайна приводила Конроя в недоумение. Он подошел к Элле и тихо рассказал ей, что видел.

- Не говорите дедушке, шепнула она: - это только раздражит его. И он и Аарон часто уверяют, что видят странные лица около дома, но сама я не видала никого.

Сквайр опять начал говорить и ничего больше не случилось. Когда Конрой встал проститься, хозяин протянул ему руку и дружелюбно сказал:

- Вы сказали нам, мистер Конрой, что проведете в здешних окрестностях несколько дней. Если вам нечего будет лучше делать во вторник, как провести несколько часов с выжившим из ума стариком и деревенской девушкой, зайдите опять сюда.

Конрой обещал очень охотно, тем более, что иголка Эллы оставалась секунду на воздухе, пока она ждала его ответа. Глаза Конроя встретились с её глазами, когда она подала ему руку на прощание; но на этот раз она остерегалась и в её глазах ничего нельзя было прочесть.

Не успел он отойти от дома, как между деревьев, мимо которых он проходил, послышался шелест, и хорошо одетый молодой человек, повидимому, подсматривавший сквозь деревья, быстро ушел.

"Он подсматривал что-то в доме", сказал себе Конрой: "Должно быть шпион. Что шпионят они"?

Элле сделалось скучно после ухода Конроя.

- Я возьму книгу, сказала она и пошла за нею в отдаленную комнату.

Возвращаясь с книгой, она увидала двух служанок, Марту и Анну, стоявших у лестницы, которая вела в северный флигель. Одна держала свечу, другая цеплялась за её руку, на лицах обеих выражался ужас.

- Что случилось? спросила Элла, подходя к ним.,

- Мы сейчас слышали, сказала Анна: - как дверь одной из спален громко захлопнулась.

- И кажется дверь её

- Дверь чьей комнаты? резко спросила мис Винтер, но сердце её сильно забилось.

- Катерины, ответили обе служанки в один голос.

Биение сердца Эллы усилилось.

- Вы зачем ходите в ту сторону? спросила она, помолчав.

- Мистрис Стон послала нас за её очками, объяснила Анна. - Она оставила их в вашей гостиной, когда ходила смотреть занавески. Она послала нас, мис Элла, сама она ни за что не пойдет вечером.

- Она послала обеих вас? саркастически спросила Элла.

- Она знает, что никто из нас не пойдет одна.

- Вы упрямые, суеверные девушки, сделала им выговор мис Винтер. - Отчего вы боитесь ходить в северный флигель больше чем в другую часть дома? Я удивляюсь вам; особенно вам, Анна, зная, как ваша мать благоразумно воспитала вас.

- Я никак не могу, мис, хотя стараюсь, сказала Анна, почти рыдая. - Я знаю, что это нехорошо, но никак не могу не задрожать, когда вхожу в эту часть дома после сумерек.

- Мы слышим в северном флигеле шум, какого не слышим нигде, сказала Марта, дрожа: - мис Элла, это правда. Мы сейчас слышали как хлопнулась дверь её комнаты, как будто ее захлопнул ветер, или кто-нибудь в сердцах.

- Нынешний вечер нет ветра на столько, чтобы пошевелить лист, возразила им молодая госпожа: - и вы знаете, что каждая дверь в северном флигеле заперта снаружи, кроме моей гостиной.

- Да, мис Элла, ветра нет и двери заперты, как вы говорите, но все-таки мы слышали как хлопнула одна дверь, и точно будто её дверь, почтительно настаивала Марта.

Элла посмотрела на молодых женщин. Могла ли она излечить их от этого сумасбродного страха, спрашивала она себя - или, по-крайней-мере, уменьшить его.

- Пойдемте со мною обе, сказала она, взяв свечу и поднимаясь по большой дубовой лестнице.

Цепляясь одна за другую, служанки пошли за нею. Этот северный флигель был самой старой частью дома. Там и сям трещала ступень под ногами; в каждом, углу как будто таились какие-то фантастическия тени, готовые вдруг выпрыгнуть. Писк мыши и шорох лапок за панелями, заставляли девушек вздрагивать и дрожать; но Элла все подвигалась по коридору, который шел во всю длину верхняго этажа. В этот коридор отворялось комнат двенадцать. Элла остановилась и подняла свечу.

- Вы сами увидите, что не могла хлопнуть ни одна из этих дверей. Мы разсмотрим каждую.

Одну за другой пробовала двери мис Винтер. Каждая дверь оказалась запертой. Ключ был вложен снаружи. Дойдя до номера девятого, она остановилась на минуту прежде чем повернула ручку, может быть, она не любила этой комнаты столько же как и служанки. Это была та комната, которую называли "ея комнатой". Но номер девятый тоже был заперт. Элла прошла дальше.

Когда все двери были осмотрены, Элла обернулась к служанкам.

- Теперь видите, что вы ошиблись, сказала она очень сериозно.

спальни, и спальни, повидимому, занятой. На стуле висел кисейный передник служанки, на комоде лежал чепчик служанки, полотняный воротничек и лиловая лента. Все это были вещи очень простые, но обе служанки задрожали, когда увидали их. В маленькой вазе на камине две увядшие фиалки и подснежники. Овальное зеркало, на туалете было убрано кисеей с розовыми бантами, но Элла, подняв свечу осматриваясь вокруг, увидала сегодня то, чего не примечала прежде. Банты были развязаны и кисея опущена над зеркалом так, что совсем закрывала его.

Элла была в этой комнате несколько недель тому назад, и знала наверно, что зеркало не было тогда покрыто. Это было сделано после, но кем и зачем? Она знала очень хорошо, что никто из слуг не войдет в эту комнату добровольно; но кто же кроме прислуги мог сделать это.

Не смотря на её намерение оставаться спокойной, сердце её похолодело, когда она задавала эти вопросы, и глаза её невольно обратились на постель, как будто она ожидала увидеть там. странные очертания фигуры, неподвижные навсегда. Таже мысль поразила обеих служанок.

- Посмотрите на зеркало, сказала одна другой, оно покрыто точно будто в комнате покойник.

- Видите, что нечего бояться, сказала она девушкам, отдавая им свечку внизу лестницы. - Не глупите же больше.

Но Элла Винтер сама была приведена в недоумение и потрясена более чем хотела показать, или даже сознаться.