Загадочные происшествия в Герондайкском замке.
Глава XXIV. Возвращение Гьюберта Стона.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Загадочные происшествия в Герондайкском замке. Глава XXIV. Возвращение Гьюберта Стона. (старая орфография)

Глава XXIV.
Возвращение Гьюберта Стона.

Конрой уехал в Лондон немедленно после той достопамятной прогулки с Эллой Винтер, которой никто из них не забудет никогда. Последнее пожатие руки, последний взгляд в глаза друг другу, и Конрой исчез. Элла не желала говорить пока об их помолвке, и он охотно согласился.

Прошло уже три дня, а о Гьюберте Стоне никаких известий не было, и старик Аарон пришел в недоумение.

Куда он девался? Чтобы такой хороший пловец и такой сильный человек, как Гьюоерт, не мог доплыть до берега, никто не опасался. Где же он, когда, так?

На четвертый день Аарон явился к своей госпоже, которая сидела одна в маленькой гостиной.

- Известий-то о мальчике нет никаких, сказал он дрожащим голосом. - Он должно быть поплыл за помощью для вас, мис Элла, это он должен был сделать, но Богу одному известно куда девался он.

Элла улыбнулась. Она думала, что Гьюберт находится где-нибудь здрав и невредим, и желала успокоить старика.

- Не безпокойтесь, Аарон. После такого подвига, ваш племянник наверно захотел отдохнуть и наверно уехал куда-нибудь на несколько дней повеселиться. Мы скоро увидим его опять.

- Я не могу выкинуть из головы, что он может быть остался на бриге. А ведь бриг-то, милая барышня, в ту ночь разрушила буря!

- Он на бриге не остался, Аарон, в этом не сомневайтесь; и один из лодочников видел как он плыл к берегу. Верьте мне, убедительно прибавила мис Винтер: - нет ни малейшей причины бояться за него. Гьюберт отправился может быть по какому-нибудь делу, и вы скоро увидите его опять. Я имею основательные причины думать это.

Аарон успокоился. Он сознавался, что это могло быть.

- Хотя этому безпечному молокососу следовало сказать мне об этом, мис Элла, доказывал он.

- Или написать, заметила Элла.

Но когда время проходило, а Гьюберт не являлся и не писал, и другие кроме Аарона начали удивляться, и вопрос что могло сделаться с ним составлял главный предмет разговора в окрестностях. Никто не спорил, что он бросился вплавь за помощью для мы с Винтер, и Элла не выводила из заблуждения никого. Но нечего было сомневаться, что Гьюберт, выбив запертую дверь и увидев мис Винтер без чувств на палубе, увидел также и лодку, спешившую к ней на помощь. Опасаясь, чтобы её первые слова не выдали его, и вероятно устыдившись, он бросился в море, чтобы доплыть до берега, не желая присутствовать при сцене.

Но где он вышел на берег и где мог оставаться? Что сделалось с ним? Аарон и жена его очень стали тревожиться, если его удерживали дела или что другое, наверно он написал бы, говорили они друг другу.

- С ним нет ни чистой рубашки, ни воротника, сетовала Дорозсия. - Как он может обойтись без них?

- О! к чорту воротники и рубашки, возражал Аарон, по прежнему строптивый и грубый. - Как будто он не может купить себе!

Доктор Джого, услыхав, что старики тревожились сериозно, признался, что Гьюберт Стон благополучно вышел на берег в ту ночь, и тотчас отправился к нему, переоделся, потому что некоторые его вещи случайно остались у доктора, занял у него денег и ушел, сказав, что у него есть дело далеко.

- Зачем вы не могли сказать этого прежде, заворчал Аарон, услышав рассказ доктора Джого.

- Оттого что Гьюберт просил меня не упоминать объэтом, пока он не вернется, ответил доктор. - Но я подумал, что нельзя откладывать, когда времени прошло довольно, а вы так тревожитесь.

- Нет, не знаю. С ним ничего не случилось дурного, не безпокойтесь, Аарон. Он вернется не сегодня, завтра.

- Он все-таки мог бы мне написать несколько строк, спорил старик.

Мис Винтер начала с таким же нетерпением ожидать возвращения Гьюберта, как и Аарон. Она решилась разспросить его подробнее об его странном уверении - что она не имела права на Герон-Дайк - и настойчиво потребовать ясного ответа. Ей приходило иногда в голову, что Гьюберт, может быть, боится этих разспросов, и поэтому не возвращается.

Прошло три недели, а о Гьюберте все не было ни слуху, ни духу.

- Он не возвращается, мис Элла, сказал Аарон своей госпоже в одно утро, и на лице его было такое жалобное выражение, какого Элла никогда не видала прежде. - Дорозсия страшно боится, она уверяет, что с ним случилось что-нибудь ужасное и что мы никогда не увидим его больше.

Невольно Элла вспомнила, что Дорозсия рассказывала ей о видении вполночь в кустарнике. Элла не верила таким сумасбродным фантазиям, но понимала, какое они могут иметь влияние на такую женщину, как Дорозсия Стон.

- Это странно, ответила Элла Аарону: - я с этим согласна. И вы говорите правду, он мог бы написать. Все-таки если бы с ним случилось что-нибудь дурное, то вы услыхали бы это каким бы то ни было образом. Я не боюсь ничего с тех пор, как услыхала рассказ доктора Джого.

- Но Гьюберта нет так долго...

- Мы можем надеяться только всего лучшого. Молодые люди иногда любят странствовать и не всегда думают о тех, кого их отсутствие или молчание может огорчить.

- Может быть он уехал в Лондон, в это опасное место, и не вернется, пока не истратит последняго шиллинга, заметил Аарон, стараясь ухватиться за последнее утешение. - И со мною раз это было, сударыня, в молодости, только я доехал не дальше Норвича. Думали, что я утонул, и отец мой велел осмотреть с баграми весь Виленгемский пруд.

- Буду надеяться, что шалость Гьюберта окажется не хуже вашей, весело сказала Элла. - Погодите, не уходите, мне нужно говорить с вами.

За отсутствием Гьюберта мис Винтер решилась разспросить Аарона, потому что её недоумение сделалось нестерпимо.

- Аарон, начала она очень сериозно: - когда ваш внук Гьюберт был со мною на бриге, три недели тому назад, он сказал мне то, что сделало на меня очень большое впечатление и чего я не могу забыть с тех пор. Так как он не возвращается, я должна разспросить вас.

Аарон взглянул на госпожу свою. Ей показалось, что взгляд его был тревожен.

- Он сказал мне, что ему стоит сказать несколько слов и что я не буду уже владетельницей Герон-Дайка, что я владею им обманом. Теперь я спрашиваю вас, Аарон Стон, как старого и верного слугу моего деда, что значили таинственные слова вашего внука?

Аарон помертвел, два раза пытался он заговорить, но звуки не могли сорваться с его сухих губ. Мис Винтер приметила это волнение.

- Если он знает что-нибудь, мне кажется и вы должны это знать, и я спрашиваю вас, Аарон, что он хотел сказать.

- Почем мне это знать, проговорил старик хриплым шопотом: - он, должно быть, помешался...

- Вы не придаете никакого значения его словам?

- Никакого, решительно никакого. Он должно быть помешался.

- Нет, мне кажется, он не был помешан. Он сказал эти слова, как человек правдивый. И тогда мне казалось, и теперь мне кажется, что в его словах была правда, хотя я не знаю, что значили они.

- Мис Элла, с жаром вскричал старик: - мне сказали, что в каюте был боченок с водкой, Гьюберт, должно быть, напился.

- Мать его умерла в доме сумасшедших, бедняжка, продолжал Аарон: - и иногда - только иногда - я сам не мог хорошенько разобрать, но мне казалось, что с ним бывает тоже. Должно быть это и случилось с ним в тот, день.

Руки Аарона дрожали, как в параличе, а мускулы лица судорожно подергивались. У его госпожи не достало духу более разспрашивать его.

- Однако, это было странное уверение со стороны Гьюберта, сказала она кротко. - Он прямо сказал, что я владею Герон-Даиком обманом. Если это правда, Аарон, то вы, как самый доверенный слуга моего деда, должны это знать, Гьюберт не может знать того, чего не знаете вы, особенно когда это важная тайна.

- Конечно, я знал больше, чем Гьюберт все тайны сквайра, мис Элла, подтвердил старик: - будь он жив, он сам сказал бы вам это.

- Следовательно, никакого обмана не было, на сколько вам известно?

- Конечно, нет. Как же это могло быть возможно?

- Этого я знать не могу.

- Послушайте, мис Элла, обмана быт не могло. Завещание сквайра писал мистер Давентри, а сквайр подписал в присутствии свидетелей. Все, кроме нескольких сумм, отказанных другим, должно было перейти к вам, как он желал всю жизнь. Если бы он не отказал имения вам, тогда это можно было бы назвать обманом. Нет, нет! Этот несчастный мальчик - уж и достанется ему за это от меня - был в припадке какого-то безумия, когда сказал эти слова.

Что могла мис Винтер сказать более? Она перестала разспрашивать Аарона и отпустила его. Но в душе она не осталась довольна. Что вызвало на лицо Аарона выражение ужаса, когда она повторила ему слова Гьюберта? Почему старик дрожал? И отчего его волнение было так велико?

Чем больше мис Винтер старалась уверить себя, что не было причины бояться чего-нибудь безчестного, тем более она опасалась этого, и решилась поговорить с поверенным деда Давентри. Она отправилась пешком в Нёллингтон и нашла Давентри, в его конторе, одного.

- Я пришла просить вашего совета об одном важном деле, начала она: - я не могла оставаться спокойна, пока не увижу вас.

- Нужно ли говорить мне, любезная мис Винтер, что я вполне к вашим услугам, ответил Давентри.

- Мне намекнули, что наследство герон-дайкское досталось мне обманом, продолжала Элла, решившись, если возможно, не упоминать о Гьюберте. - Я не могу сказать вам, каким образом дошло до меня это сведение, но мне было сказано очень ясно, что я не имею никакого права на Герон-Дайк.

Стряпчий Давентри с удивлением поднял брови. Он придвинул свое кресло ближе к мис Винтер и задумчиво кусал перо, ожидая продолжения.

- Вы, мистер Давентри, управляли самыми важными делами моего деда, вы писали его завещание и, кажется, он подписал его при вас. Я уверена, что вы не поддались бы обману никакому, скажите же мне, что, по вашему мнению, это сведение может означать?

- По моему мнению, мис Винтер, в нем не может быть ни малейшей доли правды. Вероятно оно окажется попыткою к вымогательству у вас денег.

- Этим оно не окажется, решительно возразила Элла: - в этом отношении я могу говорить с уверенностью.

- Вы не скажете мне, кто сообщил вам это сведение?

- Я предпочла бы не говорить, по-крайней-мере, теперь. Я могу сказать только, прибавила она нерешительно: - что это мне сказал старый друг.

- Друг очень странный, как кажется мне. У него, вероятно, была причина - какая?

- Но причина может быть коварна. В таком случае...

- Опять извините меня, но дело вот в чем, перебила Элла: - Известно ли вам что-нибудь в делах моего деда, что могло бы заставить вас предположить какую-нибудь возможность обмана относительно моего наследства?

- Нет. Я не могу представить себе ни малейшей возможности такого рода, продолжал Давентри. - Я писал завещание вашего деда по его инструкциям и завещание было подписано и засвидетельствовано надлежащим образом. Если-бы дед ваш умер до семидесятого дня своего рождения, завещание оказалось бы недействительно относительно поместья, оно перешло бы в другому Джильберту Денисону. Деньги, сбереженные вашим дедом, вы все-таки получили бы в наследство, но не Герон-Дайв, но так как он пережил день своего рождения, то имение неоспоримо принадлежит вам.

- А ведь вы можете засвидетельствовать, что он пережил, сказала Элла, чувствуя большое облегчение.

Давентри улыбнулся.

- Любезная мис Элла, этого я засвидетельствовать не могу. Мы, юристы, люди осторожные. Так как я не видал вашего деда после дня его рождения, то я засвидетельствовать этого не могу.

- Но другие видели его! другие знали, что он пережил! вскричала Элла, едва переводя дух от волнения.

- Несомненно. Я говорю только о себе.

- Когда вы видели его в последний раз? Задолго до его смерти? Может быть вы не помайте?

- Я помню очень хорошо. Это было 24 ноября, когда он подписал свое завещание. Я приехал в замок с моим письмоводителем и меня поразила перемена, которую я увидал в сквайре. Мне он показался умирающим.

- Но наверно вы видели его после этого? вскричала Элла с удивлением.

- Нет, не видал. Я заезжал к нему раза два, но не мог его видеть. Доктор Джого не пускал никого, и сквайр потом прислал мне сказать, что когда он пожелает видеть меня, то пришлет за мной. Апреля 23 рано утром за мною прислали...

- Стало быть вы видели его после дня его рождения, перебила Элла.

- Позвольте. Я его не видал. Я отправился в Лондон накануне и еще не возвращался. Этот ответ передали сквайру. Он ждать не хотел, если я не могу, то Вебб должен приехать - так он прислал опять сказать - и в десять часов утра Вебб был в замке. Он управляющий моей конторой, как известно вам, и сам имеет право на звание поверенного по делам. Он дел сквайра не знал, потому что не так давно поступил ко мне.

- Но он видел моего деда?

- Да, разумеется. Сквайр показался Веббу страшно слаб. Он пожелал, чтобы ему прочли его завещание и прибавили короткую припись. Это было сделано и он подписал.

- Мистер Вебб нашел в нем большую перемену?

- Вебб никогда его не видал. Он показался ему чрезвычайно больным и слабым, насколько он мог разсмотреть в темной комнате. Сквайр лежал на изголовье, в своей черной бархатной шапочке, и его длинные седые волосы висели с каждой стороны осунувшагося лица. Вебб, описывая это мне, когда я вернулся домой вечером, сказал, что сквайр походил на прекрасный старый портрет. Говорил он шопотом, но мысли были твердые и ясные.

Слезы выступили на глазах Эллы. Она могла видеть в воображении как лежал её бедный дед..

- Нет, моя милая мис Элла, будьте уверены, что в вашем наследстве никакого обмана нет, заключил опытный юрист: - И я вам советую не думать более об этом. Успокойтесь.

Элла, успокоившись отчасти, хотя не совсем, вернулась домой. Она не могла забыть какая истина выражалась и на лице и в голосе Гьюберта Стона. Для Эллы было очевидно, что он верил тому, в чем уверял.

у мистрис Дёчи. Однако, мис Винтер ехать не могла, потому что неожиданно приехали знакомые издалека и послала за себя мистрис Тойнби.

Новый экипаж из Лондона, который так пугал старика Аарона, довез ее туда. Мистрис Тойнби провела время очень весело. Она нашла там леди Клив, Марию Кетль и других знакомых дам ей. Как представительница мис Винтер она видела, что на её мнение обращают внимание, что было чрезвычайно приятно ей. Кроме того мистрис Тойнби рассказала очень любопытное известие, когда, наконец, представился случай, потому что совещание комитета длилось довольно долго. Пришел и Филипп Клив, мать просила его зайти за ней. Кроме него мужчин не было, капитан Леннокс уехал в Норвич.

- А у нас в замке сегодня было престранное приключение, начала мистрис Тойнби: - и все общество с удивлением подняло на нее глаза: - несколько комнат в замке, как я слышала, были заперты уже много лет; так желал покойный мистер Денисон...

- Катерину Кин! О, нет! холодно ответила мистрис Тойнби. - В одной из этих запертых комнат стояло бюро из резного черного дерева, фамильное наследство, и на бюро вырезано число 1714 год. Мис Винтер вздумала разсмотреть эту старинную вещь, велела перенести ее в свою маленькую гостиную, и сегодня после завтрака позвала меня помочь ей осмотреть, что в нем лежит. Мы не нашли ничего кроме множества старых контрактов и других бумаг по имению. Но пока мы разсматривали их, мы сделали очень любопытное открытие; вероятно, как-нибудь нечаянно дотронулись мы до тайной пружины, и секретное углубление этого бюро вдруг обнаружилось нашим глазам.

- Ах, Боже мой, как это восхитительно! - секретное углубление!

- Разумеется, наше любопытство, тотчас было возбуждено.

- А что же вы нашли в этом углублении?

- Драгоценностей! скажите пожалуста!

- Перстни, брошки, ожерелья, серьги, браслеты, и медалионы, все осыпанные драгоценными камнями самой дорогой цены. Разумеется, оправа старомодная, но это можно переделать.

Волнение дам было неописанно. Все до одной объявили, что им было бы приятно взглянуть на эти вещи.

- Что вы сделали с ними, мистрис Тойпби? - Мис Винтер опять спрятала их в бюро. По меньшей мере эти камни должны стоить тысячу фунтов.

Он стоял у камина несколько поодаль от кружка. Физиономия его была как-то растревожена, что заметила Мария Кетль, и рука его, которую он подал ей при входе, показалась суха и лихорадочна.

- Вероятно, мис Винтер и пошлет их к своим банкирам чрез несколько дней, ответила на его замечание мистрис Тойнби: - но она желает, чтобы мистер Давентри прежде видел их, а его нет дома. Она...

- Давентри в Лондоне, перебил Филипп: - он не вернется прежде будущей недели - в понедельник или во вторник.

- Это правда, согласилась мистрис Тойнби. - Я заезжала в его контору и нашла там только мистера Вебба. Мис Винтер право уж чрезчур добросовестна, она не уверена принадлежат-ли ей эти вещи и не хочет ничего сделать с ними, прежде чем узнает мнение мистера Давентри, а пока оне остаются там неприкосновенны.

- В безопасности! повторила мистрис Тойнби: - ведь оне лежали там все эти годы. Никому из слуг не было сказано об этом открытии, даже старику Аарону и его жене.

- Кстати, вскричала Маргарита Дёчи, которая делала отметки карандашом о предположениях, высказанных комитетом для облегчения бедных: - родственник этих стариков, молодой Стон, еще не нашелся?

- Нет еще, ответила мистрис Тойнби: - никто не может понять, где он находится, и как это странно, что он не пишет ничего.

Разговор этот происходил в четверг. В следующий понедельник утром старик Аарон по обыкновению отворил двери и окна в замке - он никому не позволял исполнять эту обязанность, и служанки постоянно были недовольны, что он так рано заставляет их приниматься за работу. И в этот день, едва разсвело, вошел он в маленькую гостиную мис Винтер и тотчас увидал, что в ней уже был кто-то прежде него. Окно было отворено, один ставень сломан и бумаги, разбросанные по полу, показывали, что кто-то рылся в бюро, Аарон ничего не знал о драгоценностях, которые лежали там, но для него было достаточно этих доказательств воровства. Он поспешил в спальню мисс Винтер и разбудил ее. Она наскоро оделась и сошла вниз.

Пока его госпожа медленно соображала эти подробности, Аарон отворил другой ставень и чрез низкий подоконник наклонился в сад. Усыпанная песком тропинка шла под самым окном, и на ней не виднелось никаких следов вора или воров. Но Аарон, пристально осматриваясь вокруг, увидал что-то лежащее под кустом остролиста, довольно далеко, но сердце его вдруг замерло. Его старым глазам показалось, что это лежит Гьюберт на спине.

Сонные горничные начали сходить вниз. Одна из них Бетси Тёкер, войдя в маленькую гостиную, остановилась в изумлении. Окно отворено, бумаги разбросаны по ковру, барышня полуодетая, стоит пред бюро, а Аарон торопливо идет по тропинке.

Пронзительный крик вдруг поразил слух служанки и госпожи. Это был крик старика. Он опустился на одно колено и старался поднять лежащого Гьюберта Стона. Ах! никогда, никогда не поднимется он живой. Широко раскрытые глаза поднятые кверху, не видали ничего, тело окоченело, волосы были мокры от ночной росы. Он был мертв уже несколько часов, пронзенный в сердце каким-то злодеем.