Загадочные происшествия в Герондайкском замке.
Глава XXV. Кто это сделал?

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Загадочные происшествия в Герондайкском замке. Глава XXV. Кто это сделал? (старая орфография)

Глава XXV.
Кто это сделал?

Пока будет жива Элла Винтер, никогда не забудет она картины, напечатлевшейся в её воображении в ту минуту, когда испуганная криком Аарона Стона, вышла она из окна своей гостиной. На краю лужайки, под большим кустом остролиста, стоял на коленях Аарон; грубые черты его лица судорожно подергивались, дрожавшия руки ухватились за того, кто лежал пред ним во всем неподвижном величии смерти. Один взгляд на бледное лицо сказал Элле, что беглец, отсутствие которого возбудило столько недоумения, вернулся наконец, но тайна, которую может быть знал он, останется тайной навсегда.

Старик увидал ее.

- О, милая барышня, это мой мальчик! Мой мальчик вернулся ко мне мертвый. Его убили здесь.

Трепет пробежал по телу Эллы. Убили! Неужели это правда? или старик Аарон бредит.

Она бросилась назад в гостиную, позвонила и упала в кресло. Никогда Элла Винтер не была так близка к обмороку.

Слуги прибежали звонить в большой колокол на конюшенном дворе, это вызвало кучера Барнета, и Джон Тильни пришел с одним из своих работников.

Барнет удостоверился, что Гьюберт Стон действительно мертв и по всей вероятности убит. Он поспешил вернуться в конюшню, оседлал лошадь и поскакал за доктором. Мис Винтер приказала ему привезти ближайшого доктора, а на другой лошади отправили грума за главным констеблем в Нёллингтон.

Испуганные служанки собрались вокруг мис Винтер, когда Дорозсия Стон явилась в дверях, дрожащими руками завязывая ленты своего чепчика. Звон колокола и суматоха испугали ее, но она не знала что случилось. При виде её морщинистого лица и тусклых голубых глаз, выражавших тревожное удивление, жалость охватила сердце мис Винтер, слезы наполнили её глаза, когда она подошла к старухе и увела ее. Теперь еще ей нечего было узнавать страшное известие.

За этим на сцену явилась мистрис Тойнби, она заблагоразсудила прежде одеться. Прежде всего она отослала испуганных служанок заниматься их делом, а потом приказала Джону Тильни и его двум работникам - теперь подошел и другой - отнести несчастного молодого человека в комнату нижняго жилья. Потом с большим тактом и кротостью мистрис Тойнби успела уговорить Аарона, обезумевшого от горя и ужаса, позволить Тильни отвести его в его комнату. Ничего больше нельзя было сделать до прибытия доктора и полиции.

Доктор Спрекли и главный констебль Вед прибыли в Герон-Дайк в гиге из Розы и Короны. Прежде всего они осмотрели покойника. Легко было удостовериться, что Гьюберт Стон убит. Его пронзили в сердце кинжалом или каким-нибудь другим острым оружием. Безпорядок его одежды, и следы по песчаной аллее показали, что он умер, не без борьбы.

Но что привело его туда? Зачем он-вернулся ночью в Герон-Дайк? Эти вопросы ходили крутом. Мысли мис Винтер, которые она оставляла при себе, устремлялись совсем на другое. Она спрашивала себя не вернулся ли Гьюберт по железной дороге накануне, намереваясь зайти в замок вечером, и боясь или стыдясь этого, и таким образом оставаясь в парке до поздней ночи? И может быть так поздно, что не мог вернуться в свою квартиру? и ходил всю ночь, помешав вору или ворам грабить бюро? Мысли мис Винтер терялись в предположениях.

Дознание показало, что стекло в окне той комнаты, где лежали вещи, вырезано алмазом, окно отворено, а ставень снята с петель. Бюро должно быть отперли каким-нибудь тупым инструментом, и вещи украдены из углубления. Вероятно в ту минуту как вор выходил из комнаты с своей добычей, его встретил Гьюберт Стон, и может быть схватил его. Как кончилось по всей вероятности неравная борьба, было слишком очевидно. Повидимому, ничего не было тронуто в карманах Гьюберта. Его часы, цепочка, портмонне были в целости, но не нашлось ни писем, ни бумаг, из которых можно было бы узнать, что он делал и откуда теперь явился.

- Его часы остановились на двадцати минутах третьяго, заметил доктор Спрекли, который производил дознание с инспектором Ведом. - Может быть в это время и случилась гибель с бедняжкою. Что тут такое, желал бы я знать.

Делая это последнее замечание, доктор раскрывал золотой медалион, прикрепленный к часовой цепочке, и может быть хорошо, что инспектор, на минуту отвернувшийся, этого не слыхал, потому что в медалионе был портрет мис Винтер. Доктор Спрекли вытаращил глаза.

- Негодный нахал! невольно назвал он безсознательного покойника. - Бедный юноша, ты был глупее чем я предполагал. Во всяком случае я это возьму, не к чему людям видеть это, решил он и проворно сунул портрет, в карман жилета.

- Что это? спросил инспектор, возвращаясь.

- Только это, ответил доктор Спрекли, показывая пустой медалион.

Инспектор Вед был уверен, что человек или люди, совершившие покражу, также совершили и убийство. Он сообщил это мис Винтер, у которой просил свидания. Разумеется и она вывела это заключение. Потом он спросил мис Винтер, имеет ли она хоть какое-нибудь подозрение относительно честности кого-нибудь из своей прислуги. Было очевидно, что воры были знакомы с домом и знали где искать этих вещей, и повидимому не гнались за другой добычей.

Мис Винтер отвечала в самых решительных выражениях, что не имеет ни малейшей причины подозревать честность кого бы ни было из окружающих ее.

и мистрис Тойнби.

Главный констебль, державший в руке карандаш, раза два задумчиво провел им по своим губам.

- Простите мне это замечание, мис Винтер, сказал он, взглянув на нее: - но могу ли я спросить каким образом вы не нашли места надежнее для таких ценных вещей как старое бюро в гостиной нижняго этажа, где еще одно окно отворяется в парк. Туда мог забраться в десять минут всякий вор.

- Но каким же образом могли воры узнать, что там лежат такия вещи? возразила Элла.

- Оказывается, что по-крайней-мере один это знал. Простите меня, но это все равно, что искушать вора.

- Только мне и мистрис Тойнби было известно, что эти вещи существовали, повторила Элла. - Если бы не это, то я спрятала бы их в более надежное место. Если вы выслушаете меня, мистер Вед, то я разскажу вам как это случилось и каким образом эти вещи были найдены.

Он слушал, пока она рассказывала как велела принести старое бюро вниз, и к удивлению своему нашла секретное углубление, а в нем множество драгоценных вещей. Мистрис Тойнби была при этом и она предостерегла ее, чтобы ничего не говорить слугам. Мистрис Тойнби вполне согласилась с нею. Разсмотрев брильянты, оне опять спрятали их в прежнее место, пока она, Элла, не поговорит с мистером Давентри.

- Невозможно чтобы это могло разгласиться, заключила мис Винтер, смотря на инспектора.

Вед, несколько озадаченный, не отвечал минуты две.

- Но вы не можете не видеть, доказывал он: - что вероятно узнали как-нибудь об этих вещах и о том где оне спрятаны. Это воровство вероятно было предумышленное и заранее придуманное.

- Конечно оно имеет такой вид, согласилась молодая девушка: - но уверяю вас, что я не могу этого понять. Мистрис Тойнби...

- Я думаю, что мне лучше видеть мистрис Тойнби.

Ее позвали, и она пришла в нервном трепете. Она сидела как на иголках, по выражению старой Дорозсии Стон, с тех самых пор, как Вед говорил с мис Винтер. Инспектор приметил выражение её лица, и, как говорится, схватил быка за рога. Он не сказал ей: "Не упоминали ли вы кому-нибудь о том, что найдены эти вещи?", а сказал:

- Кому вы сказали об этом?

Она то бледнела, то краснела, сердце её билось, дрожащие пальцы не могли держать иголки - она пришла с вышиванием в руках.

- Я боюсь, что поступила очень легкомысленно и глупо, начала она дрожащим голосом. - Разумеется, я понимала, что при слугах не следовало упоминать об этих вещах, но мне в голову не пришло, что это запрещение должно распространяться на всех. Вы может быть помните, любезная мис Винтер, что я ездила в Сирени вместо вас в четверг на чай, и... и... мы, дамы, разговорились о том и о другом и...

Мистрис Тойнби замолчала от страха.

- И вы сказали, что вещи были найдены и где оне лежат, докончил за нее инспектор.

- Разговор меня увлек, извинялась она как могла, с трудом удерживаясь от слез. - Дамы говорили мне, что деревенская жизнь должна мне казаться довольно однообразной, после столичной, на это я отвечала, что даже и в деревне бывают развлечения и... и сказала об этих вещах. Но кто же мог вообразить, прибавила она, несколько приободрившись: - что могло быть опасно упомянуть об этом дамам. Это были все дамы знакомые...

- Должен ли я понять, сударыня, что туг были только дамы? спросил инспектор: - а мужчин не было?

- Только один пришел потом, мистер Филипп Клив, ответила мистрис Тойнби: - он пришел проводить домой свою мать. Я помню он заметил, что в бюро не безопасно оставлять эти вещи.

- Замечание очень благоразумное, сухо сказал инспектор. - А можете ли вы назвать дам, которые слышали об этом.

Ей удалось вспомнить имена всех. Все оне были известны инспектору, как особы совершенно благонадежные.

"Которая-нибудь из них должно быть упомянула об этом при каком-нибудь опасном человеке", подумал он.

- Сударыня, обратился он к мис Винтер: - я не стану удерживать вас долее теперь, но может быть мне понадобится увидеть вас опять.

- Когда вам будет угодно, мистер Вед, ответила Элла со вздохом. - Это происшествие ужасное - и очень таинственное. Я нахожу, что с некоторого времени у нас в Герон-Дайке случаются какие-то неприятные тайны.

Главный констебль в ответ на это проницательно взглянул на мис Винтер и простился с нею. Когда он затворил дверь гостиной, мистрис Тойнби не могла уже удерживать своих слез.

- У меня сердце разрывается, милая моя, рыдала она, действительно с горьким раскаянием: - когда я подумаю, что мое легкомысленное замечание могло повести к такой ужасной катастрофе. Я никогда не думала...

- Я сама не сочла бы это опасным, ласково перебила мис Винтер. - Не огорчайтесь. Хотя об этом, вероятно, кто-нибудь упомянул опять, так это и разнеслось и дошло до сведений опасных людей.

- Да, должно быть так, сетовала мистрис Тойнби. - Желала бы я ничего никогда не знать об этих вещах!

Оставив ее раскаиваться и горевать, Элла пошла к бедной мистрис Стон.

Дорозсия - она теперь знала все - сидела в своем кресле пред камином в праздничном платье и чепце черном тюлевом, красиво убранном крепом и черными газовыми лентами - в этот день был какой-то праздник - потому что она еще носила глубокий траур по сквайре.

В лета Дорозсии внешние признаки сильных волнений продолжаются не долго. Слезы бывают, но не текут так обильно, как в молодости, источники их скрываются глубже, до них добраться трудно, а когда они и найдутся, то оказываются почти сухи. Когда лета проходят, а один за другим из любимцев наших оставляет нас, нам кажется, что период разлуки будет не долог и что мы скоро последуем за ними, так что горе наше об их потере не может быть так сильно, как то, которое мы чувствуем в молодости, когда жизненный путь разстилается пред нами до необозримого горизонта, а струны нашего сердца отзываются на малейшее прикосновение.

Молодая госпожа села возле Дорозсии и взяла её морщинистую руку. Это нежное, теплое, ласковое прикосновение раскрыло источники престарелого сердца. Одной рукою поднесла она к глазам угол своего черного шелкового передника, забыв может быть, что это не будничный полотняный.

- Какой это был красивый и славный мальчик, мис Элла! вскричала она: - годился бы в сыновья лорда, и как подумаешь, что он лежит бледный, холодный, безгласный... ах! если бы я могла лежать так вместо него!

- Моя бедная Дорозсия! мне право вас жаль.

- Я знала, когда я увидела безголовых лошадей и черные дроги ночью в парке, что скоро между нами будет смерть, но не думала, чтобы умер мой милый мальчик. Ах! ничего мы не можем знать, ничего не можем знать, хотя в ту ночь он был болен горлом, и я могла бы догадаться, что это привидение явилось для него.

- Дорозсия, не думайте об этом.

- Мис Элла, верьте старухе, имевшей большую опытность в жизни, такие признаки посылаются не даром, хотя многие смеются над ними, это предостережение из другого мира, торжественно прабавила старуха: - и когда-нибудь для нас становится ясно зачем они посылаются.

Началось следствие, собрали показания и потом отложили на неделю, чтобы полиция могла произвести более подробное дознание. До-сих-пор еще не было узнано, чтобы об этих вещах узнал какой-нибудь подозрительный человек.

Из всех друзей мис Винтер больше всех суетился нёллингтонский викарий. Вообще, ленивый и безпечный, Кетль мог оживиться в подобном случае, он очень жалел о мис Винтер, и притом его любопытство было затронуто.

- Самое таинственное в этом деле, заметил он Элле однажды, когда разбирал подробности вместе с нею: - не внезапное появление Гьюберта Стона на сцену. Это, вероятно, бедняжка мог бы объяснить легко, будь он жив, может быть, он попал на тот поезд, который по воскресеньям идет в час утра, и не хотел будить здесь никого. Нет, тайна заключается в том, как мошенник, укравший вещи, узнал о них. И констебль Вед справедливо заметил, что вор должен знать подробно расположение вашего дома. Вы сами должны видеть это, милая моя.

- Да, к моему сожалению, вздохнула Элла.

после смерти сквайра?

- Это правда, согласилась Элла.

- И соображая одно с другим, я начинаю думать, что вещи украл не обыкновенный вор.

Элла поспешно подняла на него глаза.

- Вы подозреваете кого-нибудь? спросила она.

- Нет, милая моя, нет, ответил он медленно, и как ей показалось, нерешительно: - мы можем только ждать. Может быть, Вед разузнает больше подробностей.

Но в этот самый вечер, когда викарий был дома и в безопасности в четырех стенах своего кабинета, он сказал несколько слов, перепугавших до смерти его дочь. Он подозревал в этом воровстве Филиппа Клива.

- О, папа! воскликнула Мария тоном ужаса и негодования.

- Я не утверждаю, что это он, Мария; и я не позволю себе выразить это сомнение кому бы то ни было, кроме тебя. А все-таки я не могу оставаться слеп к тому обстоятельству, что поступки Филиппа довольно подозрительны - а доктор Даунис давно это думает.

- Папа, папа! повторила она.

- Послушай, дитя. Во всех таинственных воровствах, приводивших нас в недоумение последние полтора года, всегда присутствовал Филипп, начиная с брильянтов мистрис Карлион. Он был у нея в тот вечер, когда они были украдены; он был с Даунисом, когда он потерял свою табакерку - он был со мною, когда пропало мое портмонне, был он также и с Ленноксом и Фредди Бутлем в Лондоне в ту ночь, когда у одного украли часы, а у другого деньги.

- Это ужасно, произнесла Мария. - Папа, это не может быть. Я поручусь моей жизнью за Филиппа.

- Очень будет неблагоразумно с твоей стороны, дупга моя. Я еще не кончил. Когда эта смешная женщина - он указал пальцем по направлению к Герон-Дайку - выболтала в доме мистрис Дёчи историю драгоценных вещей и где оне лежат, слышал ее из мужчин только один Филипп Клив. Я говорю, что не обвиняю его, Мария, но не могу выкинуть из головы этих фактов.

Вместо ответа, Мария залилась слезами.

На похороны Гьюберта Стона собрался весь Нёллингтон. На гробе лежал венок, положенный, прежде чем тело вынесли из замка, тою, которая простила прошлое.

Чрез два дня опять собрались присяжные. Ничего нового, не оказалось. Полиция узнала, что Гьюберт Стон приехал по железной дороге из Лондона в суботу, остановился в маленькой гостинице мили за две от Герон-Дайка, пробыл, там до вечера воскресенья и ушел. После того никто не видал его живым.

Приговор присяжных был произнесен против неизвестного лица или неизвестных лиц, совершивших умышленное убийство. Были предложены награды за открытие убийцы, одну предложила мис Винтер, другую - правительство.

Доктор Спрекли отдал мис Винтер портрет, вынутый из медалиона Гьюберта Стона.

- Как это было глупо со стороны молодого человека, заметил он небрежно: - но, может быть, он имел к вам такое же благоговейное уважение как и в сквайру.

Близ Норвича жили её короткие друзья Кёрситоры. Старый полковник Кёрситор, еще здоровый и бодрый, был, товарищем сквайра Денисона в юности. Семейство его приехало пригласить в себе Эллу на неделю. Она обрадовалась случаю уехать, и мистрис Тойнби воспользовалась этим и поехала погостить к сестре в Лондон.

Мы не упомянули бы об этом, если бы в их отсутствие не случилось одного обстоятельства. Служанка Бетси Тёкер занемогла: оказались симптомы горячки, и старик Аарон настаивал, чтобы ее отправить из дома.

- Я возьму ее к себе, сказала мистрис Кин, в присутствии которой он это говорил; она пришла в замок навестить больную девушку. - Я не боюсь заразы, да и не думаю, чтобы это была заразительная болезнь. Вы, может быть, помните, что я знала её мать, мистер Стон.

и что Аарон выпроводил ее из замка выздоравливать или умирать в Наклонную Калитку.

Мис Винтер очень на это разсердилась, но дело было уже сделано.