Загадочные происшествия в Герондайкском замке.
Глава XXIX. Безполезная поездка.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Загадочные происшествия в Герондайкском замке. Глава XXIX. Безполезная поездка. (старая орфография)

Глава XXIX.
Безполезная поездка.

Дела Филиппа Клива шли не совсем удовлетворительно. Выйдя к завтраку в одно утро, он с удивлением, застал в столовой свою мать; леди Клив редко вставала так -рано. Филипп нежно поцеловал ее.

- Это удовольствие редкое, матушка, сказал он.

Она пожала ему руку и ласково улыбнулась, смотря на его красивое лицо.

- Я желаю поговорить с тобою, Филипп. Я ждала тебя вчера, но ты вернулся поздно.

- Ах! да, торопливо ответил Филипп: - я был у Джорджа Винстона и время проходило незаметно.

- Если тебе доставляет это удовольствие, дружок, то и прекрасно, ответила леди Клив.

В её глазах Филипп не мог поступать дурно.

- Что же вы желали сказать мне, матушка? спросил он, играя ножом.

Он начал ощущать некоторое безпокойство.

- Я вчера встретила мистера Типледи, начала леди Клив.

Сердце Филиппа замерло.

- Я заходила к Гартону вставить стекло в мои разбитые очки и застала там мистера Типледи, который покупал новый ключ к своим часам. Мы вышли вместе, и я воспользовалась этим случаем, чтобы напомнить ему об его давнишнем обещании взять тебя в товарищи. Он сказал, что нисколько не забыл этого и готов исполнить свое обещание так скоро, как только я захочу. Разумеется, ты теперь не будешь получать всей половины, а только небольшую долю, он прямо это сказал; но для тебя это очень важно, Филипп, и ты можешь ждать.

Филипп ничего на это не сказал, леди Клив продолжала:

- Я поблагодарила его за его великодушие. Брать тебя с какой-нибудь тысячью великодушно с его стороны, прибавила она.

- Денег ему не нужно, с досадой перебил Филипп: - Типледи богат и наследников не имеет.

- Все-таки это великодушно, многие в его положении не взяли бы товарища без нескольких тысяч, возразила леди Клив. - Я вот что хотела сказать тебе, дружок - он, вероятно, будет говорить с тобой сегодня. Откладывать нечего, мистер Давентри напишет условие и ты должен тотчас передать ему деньги.

Филипп вдруг отодвинул свой стул и встал. Потом, отвернулся и стал смотреть в окно, чтобы скрыть свое волнение.

- Ты еще не кончил завтракать, дружок! вскричала леди Клив: - и ты почти ничего не ел.

- Я ел достаточно, благодарю вас, матушка, ответил он. - У меня сегодня болит голова.

"Бедный мальчик! это известие было для него приятным сюрпризом", подумала леди Клив. "Филипп чувствителен по прежнему".

Филипп ушел от матери и из дома так скоро, как только мог. Все деньги его перешли в руки капитана Леннокса. Филипп хотел увидеться с ним пораньше и направил шаги свои к Сиреням.

Дорогою ему пришло в голову, что он давно не видал Леннокса. Последний раз как Филипп был у него, ему сказали, что капитан уехал на целый день, а мистрис Дёчи простудилась и больна.

- В Лондоне! воскликнул Филипп: - когда он уехал?

- Да уже более недели тому назад.

- Я очень желаю видеть капитана Леннокса.

- Капитан верно скоро вернется, сер.

- А не могу ли я видеть мистрис. Дёчи? Попросите ее извинить такое раннее посещение и принять меня на одну минуту.

- Мистрис Дёчи не могут принять вас, сер, оне еще не встали. Оне очень простудились и не выходят из своей спальни.

- Можете вы передать ей несколько слов?

- Это я могу. Им сейчас отнесли завтрак.

- Передайте мой поклон мистрис Дёчи и спросите ее, не может, ли она мне сказать, когда капитан будет дома.

Служанка побежала и скоро вернулась с ответом. Мистрис Дёчи приказала сказать, что она ничего не знает о возвращении своего брата. Она думает, что он не вернется еще несколько дней, так как в своем последнем письме, полученном вчера, он ничего об этом не говорит.

Филипп ушел из Сиреней, сам не зная куда идет, только подальше от своей конторы. Он спрашивал себя, как он будет отвечать на вопросы Типледи? Из тысячи-двухъсот фунтов, подаренных ему матерью, так недавно, у него не осталось в банке даже и ста фунтов.

Правда, что если предсказания капитана Леннокса о блестящей будущности Германдадских серебряных рудников окажутся верны, то Филипп Клив более чем пополнит истраченную сумму. Когда Леннокс купил для него акции, он уверил Филиппа, что более взносов не будет, но, не смотря на это уверение, после того потребовались еще два больших взноса, которые истощили остальные средства Филиппа. Капитан. Леннокс не скрывал своей досады, но на успех по прежнему надеялся, и говорил об этом в таких сильных выражениях, что Филипп сомневаться не мог в том, что последний взнос следует сделать, особенно так как без этого он потерял бы все.

Теперь, однако, Филипп должен был отыскать Леннокса и сказать ему, что акции следует непременно продать. В этом отношении Филипп затруднений не боялся, так как, по уверению капитана Леннокса, на эти акции был большой спрос. Или он должен убедить капитана Леннокса отправиться вместе с ним к леди Клив и мистеру Типледи и объяснить им, что в виду ожидаемых блестящих результатов, было бы безумно продать акции теперь. Очевидно, прежде всего следовало отыскать капитана Леннокса.

Несколько успокоенный тем, что пришел к какому-нибудь решению, Филипп отправился в контору. Там он с радостью узнал, что Типледи с ранним поездом уехал в Норвич и до вечера не вернется. Это дало Филиппу возможность что называется перевести дух.

Обедал он в гостинице, вечер он провел у знакомых и постарался вернуться домой тогда уже, когда мать его спала. И в эту ночь, на своем безсонном изголовье он решил, как ему поступить.

Рано утром, прежде чем леди Клив вышла из своей спальни, Филипп наскоро позавтракал, оставил записку к матери, что должен ехать в Лондон по делам, чтобы она не удивлялась и не пугалась, если он не вернется до вечера на следующий день. Потом он отправил такую же записку Типледи и думал, что поступил хитро. Леди Клив подумает, что он поехал по делам конторы, а Типледи вообразит, что мать отправила его в Лондон по своим делам.

Филипп знал, что капитан Леннокс всегда останавливался в Лондоне в своей любимой гостинице "Пиацца". Вежливый служитель, отвечавший на вопрос Филиппа и походивший скорее на церковного сановника, чем на слугу, сказал Филиппу, что капитан Леннокс в гостинице не был уже недель шесть, и что там ничего не знают об его местопребывании. Филиппу оставалось только подавить свою досаду и уйти.

Это раздосадовало Филиппа более нем вчерашняя неудача в Сиренях. Остановившись на улице, он стал думать, где ему искать Леннокса. Одно только место представилось его уму - контора Германдадского Общества. Она находилась в Сити, в Нью-Бродской улице. Если он не увидит там капитана, то, по-крайней-мере, узнает, где его найти. Но Филипп думал, что, по всей вероятности, он увидит его там.

Он взял кеб и чрез полчаса был в Нью-Броской улице. Но не так легко мог он отыскать контору, которую искал. На большой дощечке на дверях стояли имена тридцати или сорока разных обществ, конторы которых находились в одном здании. Филипп скоро отыскал нужное ему название, почти в конце списка, и ему указали третий этаж.

В третьем этаже, грязном, темном - дом был старый - он нашел контору Германдадского Общества. Филипп воображал, что контора такого важного общества должна быть обширна и красива, но эта казалось не такова. Дверь была заперта, Филипп стучался несколько раз, но никто не отворял. Когда он, удивляясь этому, стоял и думал, что ему теперь делать, отворилась противоположная дверь и вышел юноша хитрой наружности.

- Вероятно, тут нет никого, спросил Филипп, указывая на запертую дверь: - в какое время лучше их застать.

- Я не знаю, ответил юноша с наглой усмешкой. - Здесь уже две недели никто не был, только мальчик приходил за письмами.

- Никто здесь не был две недели! воскликнул Филипп.

- Никто. Да и зачем? Уж вы не акционер ли Общества Серебряных рудников? Многие приходят и уходят ни с чем. Скоро будет крах!

Германдадские рудники, очевидно, рухнули, и Филипп стал подозревать, что капитан Леннокс разорился и скрывается.

Филипп не знал, что делать. Ему оставалось одно: вернуться домой и рассказать все своей матери. Он целый день ничего не ел после поспешного завтрака; и хотя у него аппетита не было, он чувствовал такую дурноту, что решился съесть что-нибудь, для того чтобы совсем не лишиться чувств. Войдя в ближайшую ресторацию, он спросил стакан вина и стал разсматривать роспись блюдам, но ничего не понимал.

- Принесите мне что-нибудь, сказал он прислужнику: - хоть тарелку супа.

Он откинулся на спинку стула и зажмурил глаза.

Прислужник только-что принес суп, как Филипп вскочил на ноги и воскликнул:

- Я об этом и не подумал!

Он тотчас же сконфузился и сел опять, слуга вопросительно на него взглянул, уж не с ума ли он сошел.

Дело в том, что на Филиппа нашло нечто в роде вдохновения. Он вдруг вспомнил о существовании Фредди Бутля. Почему не обратиться к нему? Фредди богат и добр, он с удовольствием поможет приятелю; по-крайней-мере, Филипп был уверен в его сочувствии и совете. Поев супу с чувством облегчения, он поехал к Бутлю.

Филипп был в отчаянии главное от того, что должен признаться в своем сумасбродстве матери, он знал, как это огорчит ее. Это казалось ему прискорбнее потери денег. Никогда его поведение, его почти преступная слабость не представлялись ему в таком гнусном свете. Будь эти деньги, его собственностью, получи он их по завещанию или каким бы то ни было другим способом, он перенес бы потерю их почти равнодушно. Но когда он припоминал, сколько лет терпеливого труда понадобилось его матери, чтобы скопить сумму, которую он так скоро промотал, и что она накоплялась для того, чтобы дать ему возможность устроить его жизнь, он почти готов был думать, что чем скорее он освободит от себя свет, тем будет лучше. Как он встретится с своею матерью, как вынесет выражение её огорченного лица, когда будет рассказывать ей о своем сумасбродстве? Надо ли ей сказать? Если Фредди Бутль поможет ему, он сделается совсем другим человеком!

С этими горькими мыслями подъехал он к дверям дома Бутля. Пожилой слуга ответил на его стук и звонок. Он с огорчением доложил Филиппу, что мистер Бутль теперь в Риме и не вернется до Рождества.

"Есть ли на свете кто-нибудь несчастнее меня!" прошептал Филипп.

Единственная его надежда исчезла.

Короткий, зимний день приближался к концу, фонари были зажжены, когда он повернул в Пиккадили. Он бродил без цели несколько времени, останавливаясь время от времени поглазеть в окно какого-нибудь магазина, или на нескончаемую процессию экипажей в шумных улицах, и потом шел, сам не зная куда.

капитана. Филиппу показалось, что капитан его увидал и узнал, но чрез минуту их опять разделила толпа, и как Филипп Клив не старался пробраться сквозь нея, он больше Леннокса не видал. Капитан исчез, как-будто провалился сквозь землю. Куда он мог деваться?

"Зачем ему скрываться от меня", подумал Филипп. "С нами обоими случилось одно и тоже несчастие".

Осматриваясь вокруг, все в надежде, не увидит ли капитана, Филипп увидал, что стоит возле отворенной двери какой-то большой лавки. Не туда ли вошел Леннокс? Как только эта мысль пробежала в голове Филиппа, он тотчас смело вошел в лавку. Там было несколько покупателей, но того, кого он искал, не было. Приказчик подошел к нему спросить, что ему угодно, и Филипп откровенно признался, что его знакомый вдруг исчез на улице, прежде чем он успел до него дойти, и он думает, не вошел ли он в эту лавку.

- Очень может быть, ответил приказчик: - он может быть вышел в противоположную дверь.

что капитан с умыслом избегал его и причину недалеко было искать. Филипп купил пару перчаток и опять пошел уныло, куда глаза глядят.

Что ему делать и куда итти? Он не знал и не заботился. Он был один в обширной лондонской пустыне и ни одно живое существо не знало его и не заботилось о нем. Еще было не поздно отправиться домой с последним поездом, но он этого не желал. Зачем торопиться встретить упрек в глазах матери и пытливые вопросы Типледи? Но если он переночует в Лондоне, то должен завтра выдержать все это. Что может принести ему завтрашний день? Он все бродил безцельно, с горечью думая о своем сумасбродстве. Что это было, как не сумасбродство в ту ночь в Сиренях, когда, разгорячившись от вина, он поставил на карту деньги, скопленные его матерью и перешедшия в карманы таких людей, как Кемберли и Леннокс, которые, в ту минуту как он повернулся к ним спиной, вероятно, насмехались над ним, как над вороной, нарядившейся в павлинные перья? Что это, если не безумство, то очарование, которому он поддавался в присутствии Маргареты Дёчи?

Бедный Филипп! Пред ним вдруг явился чистый образ Марии Кетль. Неужели он лишился ее? Теперь только он сознал вполне, что никого не любил никогда, кроме нея.

Да, конечно, она потеряна для него навсегда. У него не будет дома для нея, и нет никакой надежды составить себе положение; теперь ему предстоит жизнь самая пошлая; не интересно трудовая, разлука с единственной женщиной, которую он может любить... и он шел все вперед и вперед.

- О, моя дорогая, ты могла бы спасти меня, если бы захотела! вскричал он. - Могла бы, могла бы!

в этот час каким-то громадным чудовищем, медленно приготовляющимся заснуть. Безмолвно внизу текла угрюмая река, неся свои страшные тайны в море. И там, и сям тусклые фонари насмешливо освещали темноту.

Филипп Клив стоял и смотрел чрез парапет на черную воду. Сколько несчастных сбросили с себя тяжесть жизни на этом самом месте? Как это казалось легко! Прыжок, минутная борьба, а потом глубокий, глубокий сон не знающий пробуждения. Могло ли быть дурно бросить то, что не представляло уже ценности, что сделалось тяжестью? Чем более Филипп смотрел на реку, тем более ему казалось, что она нашептывает ему об успокоении и конце всех его неприятностей. Почему не оставить мир, в котором для него, повидимому, не было места? Почему?

Вдруг позади него послышался шум, быстрые шаги. Прежде чем Филипп успел понять в чем дело, какая-то женщина, одетая бедно, с волосами, развеваемыми ветром, вскочила на парапет и сложив руки над головой с тихим безумным криком бросилась в воду.

Как бы по волшебству собралась толпа, которой за минуту не было. С замиранием сердца, с головокружением, Филипп Клив отошел. Что значили его неприятности в сравнении с теми, которые довели это бедное отчаянное существо до погибели? Черная, угрюмая река вдруг сделалась ему ненавистна, и он поспешил оставить ее.