Загадочные происшествия в Герондайкском замке.
Глава XXXIV. Правда наконец.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Загадочные происшествия в Герондайкском замке. Глава XXXIV. Правда наконец. (старая орфография)

Глава XXXIV.
Правда наконец.

В одно прекрасное январское утро, солнечное, но холодное, дамы сидели за завтраком в Герон-Дайке. Мис Винтер почти не сказала ни слова во весь завтрак и почти не дотронулась ни до чего, она казалась погружена в задумчивость.

- Что с тобою, Элла? спросила мистрис Карлион: - уж здорова ли ты?

- Никогда не чувствовала себя лучше, тетушка Гертруда, ответила Элла с своей нежной, сериозной улыбкой. - Только я не расположена говорить.

- И есть, заметила мистрис Карлион, качая головою: - мне не нравится ни то, ни другое, и если это будет продолжаться за обедом, я пошлю за доктором Спрекли.

Элла засмеялась. Она встала, надела шляпку, шаль и пошла в сад по той дороге, где могла встретить своего жениха. Встретившись с ним, она взяла его под руку и прохаживалась с ним около часа, в жарком разговоре. Это было на другой день после посещения цыганки. Читатели, вероятно, угадали, что это была хитрость, придуманная Конроем, чтобы добиться сведений от Дорозсии Стон.

Поговорив в саду, Элла и Конрой пошли в гостиную сквайра, которая была заперта после его смерти. В это утро там был затоплен камин. Элла остановилась на пороге. Вот высокое кожаное кресло её деда, ширмы, старинный столик, стоявший у него под рукой. С небольшим усилием воображения можно было легко представить себе, будто слышится тяжелая походка сквайра и вот он сейчас войдет и начнет мешать огонь в камине - он думал, что никто не делает этого так хорошо, как он. Глаза Эллы наполнились слезами.

- Думайте о настоящем, а не о прошлом, шепнул Конрой.

Она отерла слезы, кивнула головой и позвонила. Пришла Фения, которой было приказано сказать Аарону Стону, что мис Винтер ждет его в гостиной сквайра.

Аарон выслушал это недоверчиво, вытаращив глаза.

- Вам это пригрезилось, сказал он с гневом. - Барышня в этой холодной комнате ждет меня! Убирайтесь с вашими росказнями.

- Холодной! возразила Фемия: - в камине-то горит яркий огонь. Барышня с мистером Конроем ждет вас там, сер.

Аарон медленно повиновался. Ему не нравилось, что Элла будет говорить с ним при Конрое. Его одного боялся Аарон. Его холодно-сериозный, проницательный взгляд всегда смущал старика. Что они с Дорозсией будут делать, когда Конрой женится на их барышне, это последнее время не мало смущало Аарона.

Аарон остановился, отворив дверь. Зачем его призвали именно в эту комнату?

- Войдите, Аарон, сказала мис Винтер. - Затворите дверь и сядьте.

Она сидела в маленьком кресле. Конрой стоял, облокотись на старинный камин. Старик сел на стул возле двери с замирающим сердцем.

- Несколько времени тому назад, Аарон, начала мис Винтер сериозным, но ласковым голосом: - я сделана вам несколько вопросов о болезни и смерти моего деда. Я имела причины предполагать, что от меня скрывали какую-то тайну. Вы ответили мне, что я ошибалась.

- Мис Элла, я ничего от вас не скрыл, право ничего, ответил старик дрожащим, умоляющим голосом, и на его волнение жалко было смотреть.

- А я теперь знаю, что вы скрыли, Аарон. Я знаю, что дед мой умер не в половине мая, а задолго до того! Скажете вы мне, почему вы уверили меня, что Джон Тильни и оркестр из Нёллингтона видели моего деда вечером в день его рождения, и что мистер Плекет, лондонский стряпчий, видел его дня два спустя, так же как и товарищ мистера Давентри - когда вы знали очень хорошо, что все они видели вас, переодетого так чтобы разыграть роль вашего барина?

Зубы Аарона начали стучать.

- Истина, наконец, известна мне, продолжала Элла, - Не делайте больше никаких попыток обмануть меня; оне будут безполезны.

Вся кровь сбежала с морщинистого лица Аарона. Он с испугом повертывал глаза от своей госпожи на Конроя и от Конроя на нее.

- Уж лучше разскажите все, старик, спокойно сказал Конрой.

- Разскажу, наконец заговорил Аарон хриплым шопотом, вероятно, видя, что ничего другого ему не остается. - Сквайр умер прежде мая, и даже прежде дня своего, рождения 24-го апреля.

- Это был ужасный обман! сказала Элла.

- Да, это был обман, согласился Аарон: - только не я его придумал, я только помогал.

- Кто же его придумал? спросил Конрой.

- Гьюберт, мой внук Гьюберт, вместе с сквайром.

- С сквайром! вскричала Элла с упреком. - Аарон!

- Я говорю правду. Сквайр не имел покоя от страха, что умрет прежде дня своего рождения, старик Спрекли сказал ему, что он не может дожить. Гьюберт и придумал кое-что. Он прочел в одной французской книге, что какого-то умершого француза выдавали за живого несколько месяцев. Он сказал об этом сквайру, сквайр с жаром за это ухватился, они обратились к Джого, и тот помог исполнить это.

- И вы тоже помогали, сказал Конрой.

- Я сделал к лучшему, к лучшему, вздыхал Аарон со слезами на глазах и поднимая кверху свои морщинистые руки. - Притом сквайр мне приказал, а когда же я ослушался его? В этой самой комнате, мис Элла, заговорил он со мною в первый раз. Я пришел укладывать его спать, и он мне сказал. Я перепугался до смерти, и сказал ему:

" - Барин, этого сделать нельзя.

" - Можно и будет сделано; как ты смеешь спорить? ответил он сердито и я не смел более возражать.

Что могла ответить Элла?

- Это все для вас, мис Элла, все для вас, говорил, дрожа, верный старый слуга, потому что он был верен, не смотря на свой дурной поступок. - Как же бы вы могли наследовать Герон-Дайк, если бы барин не дожил до дня своего рождения? Поместье перешло бы к другим. Хорошо было бы, если бы тому другому Денисону досталось старинное имение! Они все мошенники и шпионы...

- Молчите! сурово перебил Конрой: - как вы смеете говорить таким образом о родственнике вашего барина?

Аарон с изумлением вытаращил на него глаза.

- Мистер Денисон Нёнгем-Прайорский точно так же достоин уважения, как и покойный мистер Денисон Герон-Дайкский. Осторожнее говорите о нем вперед. И помните, что он теперь мистер Денисон Герон-Дайкский - и был бы им с прошлого апреля, если бы не ваши штуки.

Никогда Конрой не был так суров, и Элла хотя соглашалась с каждым его словом, взглянула на него с удивлением. Аарон растерялся и обиделся; он считал это нахальством со стороны человека, который был никто иной, как газетный репортер, и ему хотелось бы это сказать.

- Барышня, пролепетал он хриплым голосом: - как это вы узнали о сквайре?

- Этого я вам не скажу, ответила мы с Винтер: - довольно того, что я знаю это. Если бы вы сказали мне правду, сколькими неприятностями было бы менее!

Но старый слуга мог только повторить: - Это было сделано к лучшему.

Аарон бросил быстрый, угрюмый, подозрительный взгляд на допросчика.

- Должен я ответить на это, мис Элла? спросил он обиженным тоном.

- Конечно.

- Ну, если вам надо знать, сер, то он умер 19-го февраля.

- Что же вы сделали тогда?

- Мы положили тело в гроб, заказанный в Лондоне два месяца тому назад по приказанию самого сквайра. Заказал гроб Гьюберт и гроб прислали в ящике, а слугам сказали, что это новое покойное кресло для барина.

- И этот заколоченный гроб держали в комнате?

- В комнатке возле спальни; туда никто не входил, да и мы держали эту комнату запертой после того.

- А то, что вы мне рассказывали о смерти моего деда, вмешалась Элла: - было справедливо?

- Все до одного слова, ответил старик: - кроме того, что это случилось в феврале, а не в мае.

- Кто придумал, чтобы вы разыграли роль вашего барина после его смерти? продолжал Конрой.

Аарон не тотчас ответил, глаза его приняли тусклое, туманное выражение, как будто он затерялся в прошлом.

- Многое пришлось делать такого, что прежде и в голову не пришло, сказал он. - Никто не может предвидеть, какой оборот примут дела. Гьюберт увидал, что недостаточно говорить, что сквайр пережил день своего рождения; могли потребовать свидания с ним и убедиться самим в этом; и Джого видел это также.

- Да. Продолжайте.

- Они думали, что ничего более не остается как мы переодеться и представлять его. Я противился этому, уверяю вас, мис Элла, но это ни к чему не повело; они доказали мне, что все может открыться, если я не уступлю.

- И так, вы переоделись! вскричал Конрой.

- Это все устроил Гьюберт. О! как он был умен, Джого хитер и лукав, но у него нет ума Гьюберта. Кто как не он достал мне парик с длинными седыми волосами сквайра и бархатную шапочку? Я должен был одеваться каждый день и учиться своей роли целый час, так что наконец я стал воображать будто я в самом деле превратился в сквайра. Это обмануло товарища Давентри, и лондонских мошенников, и оркестр из Нёллингтона, и Джона Тильни и его жену! Я надевал опаловый перстень.

- Вы говорите, что доктор Джого с самого начала был посвящен в эту тайну?

- Разумеется. Он был способен к штукам такого рода, а без доктора сделать этого было нельзя.

Конрой делал отметки в своей записной книжке.

- Я думаю, что пока этого довольно, сказал он Аарону. - Если понадобится, я после предложу вам еще несколько вопросов.

Аарон угрюмо встал с своего стула. Старику было чрезвычайно неприятно самовольство Конроя, но туча исчезла с его лица и его шероховатые черты смягчились, когда он взглянул на свою барышню. Не гнев и не надменное осуждение увидал он на её прелестном личике, а только кроткую и терпеливую грусть.

- Да, Аарон, я знаю все, ответила Элла: - я знаю, что я уже не владетельница Герон-Дайка. Я знаю, что милый старый дом уже принадлежит не мне, а другому! Но я знаю также, что он будет достойным наследником.

Аарон чуть не задохнулся от удивления.

- Но, мис Элла, вам стоит только молчать и никто ничего не узнает. Сквайр запретил всем нам говорить вам, но вы узнали это сами. Вы наверно не скажете - нет, нет! нет, нет!

- Мне ничего больше не остается, Аарон. Я должна поступить как следует. Это дом не мой, его следует передать тому, кому он принадлежит по праву.

- Ах, сударыня! мисс Элла! Барин перевернулся бы в могиле, если бы мог слышать ваши слова. Отдать старый замок? Нет - нет! и ни одна душа не знает этой тайны кроме нас, Джого и сиделки, а их рот закрыт.

- Если бы мой дед мог теперь посоветовать мне, неужели вы думаете, что он не убедил бы меня поступить честно и справедливо? сказала Элла. - Ваш барин видит теперь все другими глазами; он не стал бы требовать, чтобы я удержала у себя то, что никогда не принадлежало мне.

Аарон слушал, но не убеждался.

- И подумайте, что имение перейдет к тем, кого барин так ненавидел! мошенникам и шпионам.

- Ни слова более! строго сказала мис Винтер. - Вы забываетесь, Аарон.

Старик потупил голову, опустил руки с движением отчаяния и медленно вышел из комнаты.

- Бедный, верный старик! вскричала Элла, смотря ему вслед. - Хотя он поступил дурно, но он это сделал из преданности к моему деду и мне. И так, Эдвард, прибавила она, улыбаясь сквозь слезы: - вы видите, что у вас будет не богатая жена.

- Тем лучше, милая моя, ответил Конрой, обхватывая её стан рукою: - стало быть вы будете обязаны чем-нибудь мне, а не я вам. Теперь никто не скажет, что я гнался за богатой невестой.

- Никто этого не говорил о вас.

- Будто бы! Спросите этого старика, что он думает обо мне. Спросите вашу тетушку Гертруду, спросите мистрис Тойнби, спросите свет.

- Я никогда не думала о вас этого.

- Я никогда и не был таким. Но, Элла, вам грустно будет разстаться с Герон-Дайком?

- Я постараюсь перенести.

- Почему знать, может быть старик в Нёнгем-Прайорсе позволит вам жить здесь, заметил Конрой: - он, кажется, говорил вам что-то в этом роде?

- Неужели вы думаете, что я воспользуюсь его великодушием? Нет, нет. Это замок его предков и должен принадлежать ему вполне, а после него его сыну. Вы забываете, что у него есть сын, Эдвард.

- Какой-то мистер Френк. Самый безпутный по рассказам.

- Может быть, но он Денисон, и наследник своего отца. Притом, вы сказали не подумавши, Эдвард! Как можем мы бедные люди жить в таком большом доме? Для того, чтобы содержать такой дом, нужен большой доход.

--

- Вам лучше может быть отказаться от меня, Эдвард, теперь когда все открылось, сказала Элла дрожащим голосом. - Я только помешаю вашим успехам в жизни и стесню вас.

- Вы думаете? ответил он сериозно: - вы может быть боитесь связать свою жизнь с таким бедняком как я? Конечно, нет никакого сомнения, что вы можете выйти за богача. Много знатных и богатых людей с радостью женятся на вас. Молодые девушки с десятой долей вашей красоты делают богатые партии. Почему же не сделать и вам? Вы привыкли к роскоши и утонченности, мне будет прискорбно не иметь возможности доставлять их вам. Не лучше ли нам разойтись?

- Какая же вы глупенькая сегодня, сказал он: - точно будто вы не знаете, что наша любовь нисколько не зависит от бедности и богатства, и что ни то ни другое не может иметь влияния на нее! Вы моя, а я ваш, и никакия причуды фортуны не могут стать между нами. А теперь бросим наши заботы на время и забудем все кроме того, что мы любим друг друга, наденьте вашу амазонку и поедем покататься на этом приятном январском солнце.

Аарон Стон был положительно поставлен втупик, не только оттого, что карточный дом, выстроенный им и другими, развалился так внезапно, но что мис Винтер узнала обо всем. Тайна смерти сквайра была известна только трем лицам, ему, доктору Джого и мистрис Декстер; Гьюберта уже не было в живых. Джого и мистрис Декстер щедро заплатили и, конечно, они не станут разглашать того, что может предать их уголовному суду. Из какого же неизвестного источника могла мис Винтер узнать обо всем? Аарон не мог на это ответить, и чем чаще задавал себе этот вопрос, тем более приходил в недоумение. А что касается этого нахального Конроя, то послушать его так подумаешь, что поместье принадлежит ему.

- Тут есть какое-то колдовство, заключил озадаченный старик.

Тут действительно было колдовство, только не в том роде как воображал Аарон Стон.

устроить. Дорозсия была так суеверна, что Конрой вздумал воспользоваться этим суеверием. Сначала мис Винтер сопротивлялась, но она убедилась наконец, что невозможно жить в такой неизвестности.

Конрою, случилось видеть в Лондоне представление пьесы "Гай Маннеринг" и он был поражен искусною игрою актрисы мис Мёркот в роли Мег-Меррилиз. Это была женщина безукоризненной репутации и Конроя представил ей после окончания спектакля один из его газетных друзей. Придумав свой план, он отправился в Лондон, увиделся с актрисой, рассказал ей в чем дело и уговорил ее съездить в Нёллингтон, переночевать у мистрис Кин, и в костюме цыганки, под предлогом ворожбы, добраться до Дорозсии Стон, а Аарона в это время позаботилась удалить мис Винтер. Подученная Конроем, актриса шепнула на ухо Дорозсии несколько слов, которые сделали ее послушной как овцу.

- Дайте мне вашу руку, сказала ложная цыганка.

Озадаченная и дрожащая старуха протянула руку, не говоря ни слова. Цыганка проводила указатальным пальцем по линиям руки.

- Это обозначает гроб, сказала она.

- А это - Боже! это что? Это показывает здорового старика с длинными седыми волосами и с чем-то черным на голове... А это темную комнату, зеленые двери, отворяющияся без шума, низенького человека с длинными усами и злыми глазами... А эта темная линия должна обозначать тайну, тайну с преступлением, которая вполночь будет вызывать вас из могилы...

- Я преступления не совершала, застонала Дорозсия. - Мне ничего не говорили.

- Но вы сами узнали и скрыли эту тайну; вот эта линия показывает мне, вы должны обнаружить эту тайну, пока еще не поздно - пока не поздно!

- Что мне делать! рыдала Дорозсия. - Что мне делать!

Этого было достаточно, чтобы убедить Дорозсию. Со вздохами, со стонами, мало-по-малу рассказала она все. Оказалось, что в то время любопытство её было возбуждено, и в некоторой степени даже её гнев на то, что ее не пускали за двери обитые зеленой байкой и не говорили о том, что происходит там.

- Со мною обращались как с судомойкой, говорила она с горечью.

Положение мистрис Декстер в доме также не мало раздражало ее.

- Я ухаживала за барином двадцать лет, когда он был болен, а теперь должна уступить мое место посторонней! жаловалась она Аарону.

"За этими дверями происходит что-то такое, о чем они боятся мне сказать", заключила старушка в уме.

Она решилась забраться за эти двери и самой пожаловаться сквайру. Случай скоро представился. Однажды Аарон приехал из Нёллингтона немножко пьяный от крепкого эля. Это случаюсь с ним не часто, и чтобы скрыть это от прислуги, он тотчас лег в постель, жалуясь на головную боль. Как только он заснул, Дорозсия вынула из его кармана ключ от зеленых дверей. Мистрис Декстер, редко выходившая из дома, ушла в этот день на станцию железной дороги послать какую-то телеграмму, которую не хотела доверить никому, а Гьюберт Стон уехал верхом. В сильном волнении Дорозсия отперла обе зеленые двери, постучалась в дверь гостиной сквайра и ждала приглашения войти. Она не слыхала ничего, думая, что сквайр дремлет, она отворила дверь, с нетерпением желая узнать от своего барина, зачем он ее отстранил. Комната была пуста. Дорозсия подумала, что сквайр лежит в постели и пошла в спальню. И спальня была пуста. Старушка стояла в изумлении; что могло это означать? Может быть сквайр пошел за чем-нибудь в смежную комнатку, Дорозсия отворила дверь и заглянула. Этого одного взгляда было достаточно. Тихий крик сорвался с её губ, она затворила дверь и убежала. В маленькой комнатке она увидала заколоченный гроб - тот самый гроб, который выносили из замка два месяца спустя в день похорон сквайра Денисона.

Она видела, что сквайр умер; но зачем скрывали это? Наблюдая и подсматривая, Дорозсия убедилась, что прежде чем о смерти сквайра объявили, её муж разыгрывал его роль. Она прошла в сад в тот вечер, когда музыканты играли и узнала Аарона в одежде барина. В тот день как Чарльза Плекета ждали из Лондона, она видела как муж её вернулся потихоньку и пробрался в комнаты сквайра, вместо того, чтобы отправиться в Нёллингтон. Во всем этом она призналась цыганке, которая в свою очередь рассказала мис Винтер и Конрою.