Черная стрела.
Книга первая. Юноши.
III. На перевозе.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Черная стрела. Книга первая. Юноши. III. На перевозе. (старая орфография)

III.
На перевозе.

Река Тилль, широкая, тихая, мутноводная, вытекала из болота и в этом месте дробилась на несколько рукавов между заросшими ивняком островами.

Река была не особенно красива, но в это ясное, светлое утро все казалось прекрасным. Ветерок рябил поверхность вод, и яркое небо отражалось в них миллионами искр.

На самом берегу стояла хижина перевощика, сделанная из ветвей и обмазанная глиной; на крыше её росла зеленая трава.

Дик отворил дверь и вошел в лачужку. Там лежал, подостлав под себя грубый, старый деревенский плащ, перевозчик, дрожа от лихорадки. То был сильный мужчина, но лихорадка, свирепствовавшая в этой местности, истощила его..

- А, мастэр Шельтон, - сказал он, - вы хотите переехать? Плохия времена, плохия. Переезд не свободен. Разбойники прервали сообщение. Ступайте-ка лучше к мосту.

- Никогда, - отвечал Дик. - Время дорого, Гугь. Я очень тороплюсь.

- Экий упрямый! - сказал перевощик, вставая. - Если вы доберетесь целым до Моотгауза - счастье ваше! Ну, да как хотите. - И, взглянув на Матчама, прибавил: - А это кто? - и остановился на пороге хижины, прищурив глаза.

- Это мой родственник, мастер Матчам, - отвечал Дик.

- Здравствуй, перевощик, - сказал Матчам, который тем временем слез с коня и подвел его в хижине. - Пожалуйста, перевези нас; мы очень торопимся.

Перевощик продолжал стоять, разсматривая юношу.

- Право! - крикнул он и засмеялся.

Матчам покраснел до ушей и нахмурился; Дик сердито взял перевощика за плечо.

- Полно шутить! - крикнул он. - Делай свое дело!

Гуг ворча отвязал ладью; Дик ввел в нее коня, Матчам последовал за ним.

- Не сердитесь, мастер Шельтон. Я не хотел вас обидеть, - сказал перевощик, берясь за весла.

- Довольно болтать! - возразил Дик. - Оставь меня в покое.

Между тем они спустились по течению, и перед ними открылся вид вниз и вверх по реке. Река была усеяна островами; виднелись песчаные отмели, ивы колыхались, камыши шумели, птицы щебетали и пели; нигде не замечалось следов человека.

- Мастэр, - сказал перевощик, равномерно гребя одним веслом, - я уверен, что Джон Фенн на острове. Он ненавидит сэра Даниэля и всех, кто с ним дружен. А если я поверну вверх по реке и высажу вас на полет стрелы от гати? Лучше бы нам не встречаться с Джоном Фенном. И мастер Матчам будет целее! - и он опять засмеялся.

- Ну, хорошо, Гуг, - отвечал Дик.

- Что это значит? - спросил Дик.

- Видите, мастэр, если я перевезу вас, то должен сделать это как будто под страхом смерти; иначе мне придется плохо от Джона Фенна.

- Неужели эти бездельники так нахальны? - спросил Дик. - Неужели они командуют над перевозом сэра Даниэля?

- А вы как думали? Попомните мое слово: сэру Даниэлю не сдобровать.

Они поднялись по реке, завернули за остров и медленно подплыли к противоположному берегу.

- Я высажу вас здесь в ивняке, - сказал Гуг.

- Да тут нет дороги; тут только болото да трясина, - отвечал Дик.

- Мастар Шельтон, - возразил Гуг, - я не могу причалить ниже ради вашего же спасения. Он стережет перевоз с своим луком и убивает всех, кто служит сэру Даниэлю, как кроликов. Я слышал, что он поклялся распятием. Если бы я не знал вас с давних пор, я бы не стал и беречь вас, но ради нашего старого знакомства и ради этого птенца, который, кажется, не привык в ранам и выстрелам, я рискую головой, чтобы только доставить вас в целости и сохранности. Довольно с вас этого; больше я не могу ничего сделать, ей Богу, не могу.

Гуг еще говорил, налегая на весла, когда послышался сильный треск в ивняке на острове, как будто бы кто-нибудь поспешно пробирался среди кустарников.

- Ах, мошенник! - воскликнул Гуг. - Он был на верхнем острове! Он поплыл прямо к берегу. Прицельтесь в меня, добрый Дик, прицельтесь прямо в меня! Я пытался спасти вас - спасите и вы меня!

Ладья с треском врезалась в ивняк. Матчам, бледный, но проворный и гибкий, выскочил на берег; Дик схватил под устцы лошадь и хотел последовать за ним, но это оказалось не так-то легко: лошадь заупрямилась, а густые ветви еще более затрудняли вылазку. Лошадь упиралась и билась; лодка страшно раскачивалась.

- Тут невозможно вылезть, Гуг! - крикнул Дик, стараясь, впрочем, увлечь за собою лошадь и отстраняя кусты свободной рукой.

В это время на берегу острова показался человек высокого роста, с раскрасневшимся от быстрого бега лицом; в руках у него был длинный лук {Long-bow - лук в вышину роста стрелка.}, который он тотчас натянул с большим усилием.

- Кто плывет? - крикнул он. - Гуг, кто плывет?

- Это мастэр Шельтон, Джон, - отвечал перевощик.

- Стойте, Дик Шельтон! - крикнул Джон: - клянусь крестом, я не сделаю вам вреда. Стойте! Назад, Гуг!

Дик отвечал ругательством.

- Коди так, ступайте пешком! - отвечал незнакомец и пустил стрелу.

Лошадь, раненая стрелой, от боли и ужаса рванулась из лодки; лодка перевернулась, и все моментально погрузились в воду.

Когда Дик выплыл на поверхность, он был на разстоянии ярда от берега, и, не успев еще смигнуть воду с глаз, схватился рукою за какой-то твердый предмет, который тотчас двинулся в берегу. Это был хлыст, который Матчам, взобравшийся на нависшую над рекой иву, протянул ему.

- Клянусь мессой! - воскликнул Дик, когда товарищ помог ему выбраться на берег: - я обязан вам жизнью. Я плаваю как топор. - И в ту же минуту он повернулся в острову.

- Бежим, Джэк, - сказал Шельтон, - бежим. Пока Гуг доберется до острова и пока они переплывут реку, мы будем далеко.

И, подкрепляя свои слова примером, он бросился бежать, углубляясь в ивовую чащу и прыгая с кочки на кочку в топких местах. Ему некогда было разсматривать местность; оставалось только повернуться спиной в берегу и бежать изо всех сил.

Наконец, однако, почва стала повышаться, и это показало ему, что он не ошибся в направлении; вскоре они выбрались на сухое место, где к ивам стали примешиваться вязы.

Но тут Матчам, который значительно отстал от товарища, в изнеможении повалился на землю.

- Бросьте меня, Дик! - крикнул он жалобно. - Я не могу больше идти!

Дик повернулся и подбежал к своему спутнику.

- Нет, Джэк, я не брошу вас! - воскликнул он. - Это было бы низко после того, как вы рисковали быть застреленным или упасть в воду и утонуть, спасая меня. Я и то удивляюсь, что не утащил вас за собой в воду.

- Нет, Дик, - сказал Матчам, - я умею плавать и спас бы нас обоих.

- Вы умеете плавать? - воскликнул Дик с изумлением. Это было единственное мужское искусство, которое было ему чуждо. В числе подвигов, которыми он особенно восхищался, после искусства в единоборстве, стояло уменье плавать. - Вот, - сказал он, - это мне урок, чтобы не смеяться над людьми. Я обещал заботиться о вас, пока мы не дойдем до Голивуда, но, клянусь крестом, Джэк, вы, кажется, скорее можете заботиться обо мне.

- Итак, Дик, мы теперь друзья? - сказал Матчам.

- Да мы и не были никогда врагами, - отвечал Дик. - Вы храбрый малый по-своему, хотя немножко молокосос. Я еще никогда не встречал такого, как вы. Но, пожалуйста, отдохните скорей и пойдем дальше. Здесь не место для разговоров.

- У меня нога жестоко болит, - сказал Матчам.

- Да, ведь я и забыл об этом, - отвечал Дик. - Ну, мы пойдем потише. Хотел бы я знать, где мы находимся. Я потерял из виду дорогу, да оно, может, и к лучшему. Если они стерегут перевоз, то наверно стерегут и дорогу. Хорошо бы, еслибы сэр Даниэль вернулся с двумя десятками солдат, - они бы разогнали этих бездельников, как ветер разгоняет листья. Ну, Джэк, бедняга, обопритесь на мое плечо. Нет, вы еще не доросли. Сколько вам лет? двенадцать?

- Нет, шестнадцать, - сказал Матчам.

- Ну, так вы малы не по летам. Но возьмите мою руку. Мы пойдем потихоньку. Я обязан вам жизнью, Джэк, а я умею расплачиваться и за добро, и за зло.

Они стали подниматься по склону.

- Нам нужно выбраться на дорогу, рано или поздно, - продолжал Дик. - Боже, какая у вас слабая рука, Джэк; мне было бы стыдно иметь такую. А знаете, - прибавил он, внезапно расхохотавшись, - я готов побожиться, что Гут перевощик принял вас за девочку

- Ну, вот! - воскликнул Матчам, сильно покраснев.

- Полноте! - сказал Матчам: - вы ведь знаете, что я не девочка.

- Конечно, знаю; я только шучу, - сказал Дик. - Что за важность! Из вас выйдет славный рубака. Хотел бы я знать, кто из нас первый будет посвящен в рыцари; а я буду рыцарем, или погибну, добиваясь того. "Сэр Ричард Шельтон рыцарь" - это звучит недурно, а? Но и "сэр Джэк Матчам" - тоже хорошо.

- Пожалуйста, Дик, подождите, пока я напьюсь, - сказал Матчам, останавливаясь у ручейка, выбегавшого в одном месте склона. - И вот что еще, Дик: не найдется ли у вас чего-нибудь поесть: я страшно голоден.

- Ну, так садитесь и ешьте, - сказал Дик, - а я пока пройду вперед, поищу дорогу. - С этими словами он отвязал от пояса сумку, в которой были хлеб и ветчина, и пока Матчам утолял голод, он углубился дальше в лес.

Немного далее находилась рытвина, в которой ручей исчезал среди гнилых листьев, усыпавших землю; а за нею деревья опять разростадись сильнее и выше, и вязы сменялись буками и дубами. Ветер, шумевший в ветвях, и шелест листьев заглушали шаги Дика; тем не менее, он шел осторожно, осматриваясь кругом и прячась за стволами деревьев. Вдруг перед ним из кустарника выскочила лань и, подобно тени, исчезла в лесу. Дик остановился. Эта часть леса была очевидно пустынна; вместо того, чтобы идти дальше, он подошел к ближайшему дереву и полез на него.

Дуб, на который он карабкался, оказался самым высоким дерезом в этой части леса и возвышался над соседними деревьями футов на десять. Добравшись до самой высокой развилины, Дик остановился и осмотрел окрестности. Он видел всю болотистую равнину вплоть до Кэттли, и Тилль, извивавшийся среди лесистых островов; а впереди виднелась белая линия дороги, шедшей через лес. Лодка, приведенная в нормальное положение, стояла у перевоза. Никаких других следов человеческого присутствия не было заметно. Дик уже хотел слезать, когда, бросив последний взгляд на окрестности, заметил почти в средине болота ряд движущихся черных точек. Очевидно, небольшой отряд пробирался по плотине. Озабоченный этим обстоятельством, Дик спустился с дерева и вернулся к своему товарищу.