Черная стрела.
Книга пятая. Горбун.
VI. Дик и Джоанна.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Черная стрела. Книга пятая. Горбун. VI. Дик и Джоанна. (старая орфография)

VI.
Дик и Джоанна.

Между тем лошади докончили скудный запас корма и вполне отдохнули. По приказанию Дика огонь был погашен, и пока его люди седлали коней, он сам вспомнил, несколько поздно, обычную лесную предосторожность: выбрал высокий дуб и влез на его вершину. Отсюда он мог видеть далеко в лесу, освещенном луною. На юго-запад темнела та высокая и густая часть леса, где он и Джоанна встретились с зачумленным. Теперь он заметил там какую-то светящуюся точку.

Им овладела досада на самого себя за свою небрежность. Если - что было всего вероятнее - это был костер сэра Даниэля, то его можно бы было давно заметить и идти к нему; вместо этого он сам подал весть о своем присутствии, разложив огонь. Во всяком случае теперь незачем было терять драгоценное время. До этого места не более двух миль, но приходилось пересечь очень глубокую и крутую лощину, через которую невозможно было проехать на конях. В виду этого Дик решился оставить коней и попытаться пройти пешком.

Десять человек были оставлены стеречь лошадей; условились в сигнале, посредством которого можно было в случае надобности сообщаться с ними, и Дик отправился во главе остальных сорока человек; Алиса Рейзингам шла рядом с ним.

Люди сняли тяжелое вооружение, оставили копья и весело шли по хрустящему снегу, при ярком свете луны. Спуск в лощину, где еще незамерзший ручей пробивался между снегом и льдом, совершился в порядке, а на противоположной стороне, за полмили до того места, где Дик заметил огонь, отряд остановился перевести дыхание перед аттакой.

В глубокой тишине леса самые слабые звуки были далеко слышны; Алиса, обладавшая чутким слухом, приподняла палец в знак предостережения и остановилась. Все последовали её примеру; но, кроме журчания ручья в лощине и отдаленного воя лисицы, Ричард ничего не слышал.

- Я слышала бряцанье оружия, - прошептала Алиса.

- Милэди, - отвечал Док, для которого молодая леди была страшнее десятая смелых воинов, - я не стану утверждать, что вы ошиблись, но может быть этот звук не из лагеря.

- Нет, он был слышен с запада, - сказала она.

- Откуда бы он ни был, - сказал Дик, - а мы не станем терять времени. Вперед, друзья! довольно отдыхали.

По мере того, как они приближались, снег все более и более был усеян следами лошадиных копыт, и становилось ясно, что неподалеку расположился лагерем значительный отряд конницы. Наконец, они увидели дым, багровый снизу и поднимавшийся между деревьями, разсыпая искры.

Здесь, по приказанию Дика, его люди разошлись в разные стороны, чтобы окружить лагерь. Сам он оставил Алису под защитой большого дуба, и направился прямо в огню.

Наконец, он достиг небольшой поляны, где расположились враги. Костер был разложен на небольшом возвышении; вокруг него сидело человек двенадцать солдат, но Дик тщетно старался заметить по соседству хоть одну лошадь. Он начинал думать, что ошибся. В это время он узнал в высоком человеке, стоявшем у костра и гревшем руки, своего старого друга Беннета Гатча; в двух других, сидевших несколько в стороне, Джоанну Сэдли и жену сэра Даниила, переодетых в мужское платье.

"Что ж, - подумал он, - если я и потеряю лошадей, то верну Джоанну, и жалеть будет не о чем".

В эту минуту с противоположной стороны поляны послышался легкий свист - знак, что его люди успели окружить лагерь.

При этом звуке Беннет вскочил, но прежде чем он успел взяться за оружие, Дик окликнул его.

- Беннет, - сказал он, - Беннет, старый друг, сдайтесь! Вы только даром погубите людей, если вздумаете защищаться.

- Это мастер Шельтон, клянусь св. Варварой! - воскликнул Беннет. - Сдаться! Вы много требуете. Сколько у вас людей?

- Говорю вам, Беннет, что вы окружены и не в силах сопротивляться, - сказал Дик: - Цезарь и Карл Великий сдались бы при таких условиях. У меня сорок человек, и один залп стрел уложить вас всех.

- Мастэр Дик, - сказал Беннет, - что бы ни было, а я обязан исполнить свой долг. Да помогут нам святые! С этими словами он поднес в губам небольшую трубу и протрубил в нее.

Последовал момент смятения; Дик, опасаясь за безопасность женщин, не решался давать сигнал в стрельбе, а воины Гатча бросились в оружию и приготовились защищаться. В этой суматохе Джоанна подбежала в Дику.

- Дик, я здесь! - закричала она, схватив его за руки.

имя; другие стали стрелять, не дожидаясь приказания, и первый же залп свалил бедного Беннета. Тогда Дик опомнился.

- Стрелять! - крикнул он. - Бейте их! Англия и Иорк! Но в эту минуту послышался топот копыт по хрустевшему снегу и звуки труб, отвечавших на сигнал Беннета.

- Ко мне! во мне! - крикнул Дик. - Собирайтесь вокруг меня, или вы погибли!

Но его люди, пешие, разсеянные, захваченные врасплох в ту минуту, когда думали одержать легкую победу, бросились в разные стороны. Когда всадники вылетели на поляну, немногие сопротивлявшиеся были убиты, и большая часть отряда Дика разсеялась по лесу.

С минуту Дик стоял, с горечью созерцая плоды своей необдуманной храбрости. Сэр Даниэль видел огонь и двинулся с главными силами для того, чтобы напасть на преследователей, или для того, чтобы броситься на них с тыла, если они решатся на аттаку. Это был поступок опытного капитана, тогда как поведение Дика было выходкой легкомысленного юноши. Правда, его Джоанна находилась при нем, но зато весь его отряд был разсеян по лесу, как листья, подхваченные ветром.

"Небо омрачило мой разум! - подумал он. - Пусть я посвящен в рыцари ныньче утром - но это делает мне мало чести".

Затем, держа Джоанну за руку, он пустился бежать.

Тишина леса огласилась криками преследующих; Дик бежал опрометью, пробираясь через густой кустарник. Серебристый свет луны, в силу контраста, увеличивал темноту заросли, а разсеявшиеся люди Дика заставили и преследующих броситься в разные стороны. Пробежав несколько времени Дик и Джоанна остановились и прислушались в голосам преследовавших, раздававшимся с разных сторон, но повидимому удалявшимся.

- Еслибы я мог собрать хоть остаток моего отряда, - с горечью воскликнул Дик, - мне бы может быть еще удалось поправить дело. Что делать; в другой раз я поступлю осторожнее.

- Полно, Дик! - свивала Джоанна: - что за беда! Мы опять вместе.

Он посмотрел на нее; да, это был Джон Матчам, как и прежде, в куртке и штанах. Но теперь он знал ее; она ласково улыбалась ему, и сердце его исполнилось радостью.

- Милая, - сказал он, - если ты прощаешь мои ошибки, то что мне до других! Пойдем в Голивуд: там твой защитник и мой лучший друг, лорд Фоксгем. Там мы обвенчаемся, и что за дело, будем ли мы бедны или богаты, славны или неизвестны! Сегодня я приобрел шпоры; моя храбрость заслужила похвалу великого человека; я считал себя лучшим воином во всей Англии. Потом я сначала потерял расположение вождя, затем был обманут врагом и растерял своих солдат. Это урок моей самоуверенности! Но если ты меня любишь и пойдешь за меня, я готов разстаться с моим рыцарством без всякого сожаления.

- Дик! - воскликнула она. - Тебя посвятили в рыцари?

- Да, теперь ты милэди, - отвечал он, - или будешь ею завтра же, если согласишься.

- Согласна, - отвечала она.

- Как, сэр? Ведь вы, кажется, собирались поступить в монастырь? - спросил чей-то голос.

- Алиса! - воскликнула Джоанна.

- Это я, - отвечала молодая лэди, подходя к ним; - Алиса, которую вы бросили на дороге, которую подобрал и возвратил в жизни ваш истребитель львов, и за которой он ухаживал, если вам угодно знать.

- Не может быть! - воскликнула Джоанна. - Дик!

- Дик! - передразнила Алиса: - ну, да, Дик! Так вот как, любезный сэр: вы бросаете дам в беде! - продолжала она, обращаясь к молодому рыцарю. - Вы оставляете их около дубов! Правду говорят, что век рыцарства уже прошел.

- Милэди! - воскликнул Дик в отчаянии: - клянусь моей душой, я позабыл о вас. Вы должны простить мне, вы видите, я нашел Джоанну!

- Я и не думала, что вы сделали это умышленно, - отвечала она. - Но я вам жестоко отомщу. Я разскажу Джоанне один секрет, - пусть она послушает. Джоанна, я верю, что ваш возлюбленный храбр в бою, но, говоря откровенно, он самый мягкосердечный простяк во всей Англии. Ступайте, вы можете любезничать с ним сколько угодно. А теперь поспешим в Голивуд, потому что в этих лесах оставаться опасно, да и холодно.

- Нет, - отвечала Алиса, - это я ухаживала за ним. Я предлагала ему жениться на мне, но он отказался. Да, он более откровенен, чем любовен. Но теперь идем. Нужно ли нам опять переходить ложбину, или отправиться прямо в Голивуд?

- Я бы охотно поехал верхом, - свивал Дик, - потому что страшно избит и изломан за эти дни. Но если мои люди, услышав шум битвы, ускакали, то нам придется понапрасну пройтись. С другой стороны, отсюда до Голивуда не более трех миль, колокол еще не пробил девяти, луна светить и снег достаточно крепок, чтобы сдержать нас - так не лучше ли нам отправиться прямо?

- Отлично! - воскликнула Алиса, а Джоанна только пожала руку Дика.

Они пошли по снежным полянам, среди обнаженных деревьев, при ярком свете луны: Дик и Джоанна впереди, рука об руку, на седьмом небе от избытка счастия, и их веселая спутница сзади, то подшучивая над их молчанием, то строя проекты их будущей супружеской жизни.

Преследование еще продолжалось, и время от времени крики и стук оружия доносились до наших путников. Но эти молодые люди, выросшие среди военной тревоги, привыкшие к опасностям, не легко поддавались страху или сомнению. Довольные тем, что звуки преследования все более и более удалились, они весело шли, радуясь своему счастию, и ни суровое безмолвие леса, ни холод морозной ночи не могли смутить или омрачить их счастие.

Наконец, с высокого холма они увидели Голивуд. Высокия окна аббатства были освещены; шпицы и башни выделялись на темном небе, и золотой крест на высочайшей башне ярко сверкал, озаренный луной. Вокруг аббатства на равнине горели лагерные огни и виднелись палатки.

- Клянусь распятием, - сказал Ричард, - отряд лорда Фоксгена до сих пор стоить лагерем. Гонец, должно быть, сбился с пути. Ну, тем лучше. У нас есть защита против сэра Даниеля.

Но лорд Фоксген находился до сих пор у Голивуда по другой причине. Он пошел-было в Шорби; но на полпути его встретил второй посол и передал поручение милорда Глостера - вернуться обратно в Голивуд, чтобы преградить дорогу бежавшим ланкастерцам и находиться ближе к главной армия Иорка. Ричард Глостер, окончив битву, уже шел на помощь брату, и вскоре после того, как лорд Фоксгем вернулся в аббатство, горбун явился туда же. В честь высокого посетителя и были до сих пор освещены окна; в момент прихода Дика герцог с своими приближенными, находился в столовой этого богатого монастыря.

Дик, чувствуя себя не совсем в своей тарелке, был приведен в герцогу. Глостер, истощенный усталостью, сидел, опустив бледное, истомленное лицо на руку; лорд Фоксгем, еще не вполне оправившийся от раны, находился на почетном месте, налево от герцога.

- Ну, что, сэр? - спросил Ричард. - Привезли вы голову сэра Даниэля?

- Милорд, - сказал Дик довольно спокойно, но с внутренней дрожью, - мне не удалось даже вернуться с моей командой. Я разбит на голову.

Глостер взглянул на него, нахмурившись.

- Я дал вам пятьдесят копий, сэр! - сказал он.

- Милорд, со мною было пятьдесят всадников, - отвечал Дик.

- Как так? - сказал Глостер. - Он просил у меня пятьдесят копий.

- Виноват, - тихо сказал Кэтсби: - мы дали ему только всадниов, в видах преследования.

- Хорошо, - сказал Ричард, кивнув головой. - Можете идти, Шельтон.

- Постойте! - сказал лорд Фоксгем. - Этот молодой человек имел и от меня поручение. Может быть, его он исполнил удачнее. Окажите, мастэр Шельтон, нашли вы девушку?

- Да? Ну, милорд, - сказал лорд Фоксгем, - с вашего позволения, я намерен завтра устроить свадьбу. Этот молодой сквайр...

- Молодой рыцарь, - поправил Кэтсби.

- Что вы говорите, сэр Вильям? - воскликнул лорд Фоксгем.

храбро дерется в сражении, но у него куриное сердце. Впрочем, если он хочет жениться, жените его, и Бог с ним.

После этого Дик счел самым благоразумным удалиться; но он не успел еще выйти из столовой, как вбежал какой-то человек и, протискавшись сквозь толпу слуг, стал на одно колено перед герцогом.

- Победа, милорд! - крикнул он.

И прежде чем Дик, успел дойти до комнаты, отведенной ему, как гостю лорда Фоксгема, радостные крики огласили лагерь, потому что в этот же день, не далее двадцати миль отсюда, второй решительный удар был нанесен власти Ланкастеров.