Потерпевший крушение.
VIII. Разбитое судно "Легкое Облачко".

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Потерпевший крушение. VIII. Разбитое судно "Легкое Облачко". (старая орфография)

VIII.
Разбитое судно "Легкое Облачко".

В свободное от занятий время, а у меня его было не мало, я любил бродить по самым захолустным частям города, по жалким пригородам, посещать самые подозрительные трущобы, пользовавшияся, не без основания, весьма дурной репутацией. Меня чрезвычайно интересовала жизнь этих подозрительных, грязных кварталов и того странного люда, что ютится в них. Меня тянули к себе эти темные, заброшенные уголки, кишевшие своеобразной, кипучей жизнью, с своими особыми взглядами, нравами и интересами; меня интересовали своеобразные типы их обитателей, типы, которых я не мог встретить нигде в другом месте.

Я заходил в игорные дома и видел, как мексиканцы казнили шулерство, пригвоздивши руку пойманного в мошенничестве игрока кинжалом к столу. Заходил и в питейные дома, и в кабаки, и трактиры, где гуляли матросы, и где после лишняго стакана джина завязывались драки, кончавшияся почти всегда увечьем нескольких человек. Бродил по узким улицам китайского квартала, с его причудливыми храмами, многочисленными торговцами и своеобразным населением; и по пустынному песчаному прибрежью, где убогия хижины, точно разсеянные ветром зерна, на половину затонули в песке,

Я просиживал целые вечера в трактире Черного Тома, где в передней общей комнате собирались буйные гуляки-матросы, и что ни день происходили скандалы, а в задней, чистой комнате сходились за стаканом доброго вина представители привилегированных классов судового персонала, бывшие капитаны и командиры шкун, их помощники, прогоревшие судовладельцы, экономы, буфетчики, механики, люди, не мало поплававшие среди южных морей, побывавшие почти на всех южных островах. Все это были интересные собеседники, любившие поговорить, порассказать о своих скитаниях, полных самых разнообразных приключений, самых живых воспоминаний.

В большинстве случаев все они были весьма искусные рассказчики, так что, слушая их, я невольно увлекался их приключениями, увлекался до такой степени, что даже самый Париж утрачивал как будто свою прежнюю обаятельную прелесть в моих глазах, и меня начинало тянуть тогда в эти неведомые страны, на эти сказочные острова, залитые солнцем, выросшие среди косматых волн Тихого океана, цветущие, как новый земной рай, с вечною музыкой прибоя, дивной прохладой ароматных ночей, туда, где небо ясно и светло, где женщины робки, покорны и прекрасны, где все чарует взор и все ласкает слух - в эту страну чудес, поэзии и роскоши природы.

Конечно, это были мимолетные настроения; мой отъезд в Париж в самом недалеком будущем был уже решен. Пинкертон не только согласился, но как будто даже примирился с ним.

На другой день после моего разговора с Пинкертоном по этому поводу Джим проснулся несколько раньше меня и по обыкновению принялся просматривать газеты.

- Вот, Лоудон, вы часто обвиняли меня, что я хватаюсь разом за десятки дел, а вы неправы. За это надо не укорять, а хвалить; я, видите-ли, держусь такого правила: "если ты идешь и видишь, что на земле лежит доллар, нагнись и подбери его", - а вот сейчас я набрел на целую груду долларов, лежащую посреди Тихого океана. Как же не нагнуться и не подобрать их?! Смотрите, прочтите это маленькое сообщение; оно не красноречиво написано, но верить ему можно, за это я ручаюсь! - И мой приятель передал мне газету, указав небольшое сообщение, озаглавленное:

"Крушение английского брига "Легкое Облачко". Здесь в нескольких словах сообщалось, что прибывший вчера пароход "Буря" привез в Сан-Франциско капитана Трент и четверых людей из экипажа английского брига "Легкое Облачко", потерпевшого крушение и выброшенного на берег острова Мидвэй (Midway Island) 12-го февраля и затем чудесным образом спасенного на следующий засим день капитаном и экипажем "Бури". Бриг "Легкое Облачко", вместимостью в 200 тон, шел из Лондона и уже около двух лет находился в плавании: 8-го декабря текущого года капитан Трент вышел из Гонконга с грузом риса и небольшой долей разнородного товара: шелка, чаев и китайских товаров, всего стоимостью 10,000 фунтов стерлингов, выгодно застрахованным. Разсчитывая, согласно известным указаниям, найти запасы воды и угля на острове Мидвэй (Midway Island), он увидел, что остров этот ничто иное, как большая песчаная мель, окруженная коралловыми рифами, преимущественно подводными. Ни угля, ни воды, годной для питья, тут не оказалось, между тем полный штиль не позволял "Легкому Облачку" двинуться дальше в течение семи суток. Экипаж страшно мучился жаждой. 12 декабря под вечер подул легкий ветерок, и капитан Трент тотчас-же снялся с якоря и сделал попытку выйти в море из пролива между двумя рифами, но в этот самый момент неожиданно налетел шквал, и судно было выброшено на мель. Двое матросов потонули при попытке спустить шлюпку, другому матросу переломило руку, самое судно ударилось о кораллы и зарылось носом в песок. Очевидно, судно получило серьезную аварию, так как показалась значительная течь в носовой его части. Рис, но всем вероятиям, попорчен, подмочен и загнил, но остальной товар, находящийся в кормовой части остался невредим. Капитан Трент уже готовил свою большую лодку, чтобы на ней выйти в море когда "Буря", по предписанию Адмиралтейства, заходя на все острова для подания помощи потерпевшим крушение судам, зашла, как нельзя более кстати, на остров Мидвэй и спасла капитана Трента и его людей, еще остававшихся в живых.

"Бриг "Легкое Облачко" построен десять лет тому назад в Англии и будет сегодня продаваться с публичного торга, по приговору агентства Ллойда. Торги будут происходить в помещении коммерческой управы, в 10 часов утра. Дальнейшия подробности, - стояло далее. - Наш корреспондент только-что посетил капитана Себрайта, командира "Бури", от которого узнал, что "Легкое Облачко" засело настолько крепко в рифах, что можно сказать с уверенностью, что если не будет исключительного сильного NW, оно может продержаться до зимы.

- Ну, и что-же? - спросил я, прочитав указанныямне строки.

- Как что?! Да, ведь, это уже не один доллар, а целая груда, это целое состояние, может быть! - воскликнул Джим. - Ведь груз оценен в 10 тысяч, да и судно, за исключением одной течи, в прекрасном состоянии. Теперь в бригах чувствуется недостаток; его у меня всякий после починки зафрахтует за 250 долларов в месяц; кроме того, будь он даже непригоден, само пострадавшее судно имеет свою ценность: обшивка, якоря, якорные цепи и все остальное имеют свою ценность, да и груз, кроме риса, весь цел!

- Все это прекрасно, но прежде чем высчитывать барыши, надо купить этот бриг, а сколько он вам может обойтись, Джим?

- Сотню долларов, не больше! - ответил Пинкертон. - Ведь, я приобрел "Джемс Муди" за 250 дол., когда одне шлюпки этого судна стоили в четыре раза дороже.

- Но вы как будто забываете, что этот бриг будет продаваться с торгов, что он может достаться кому-нибудь другому!

могу купить любое судно, когда захочу, для этого необходимо иметь руку... А у меня там есть рука...

- Итак, вы думаете купить этот бриг, Пинкертон? - осведомился я.

- Да, конечно!

- Хорошо, я приду посмотреть на торги! - сказал я, и мы разстались.

В назначенный час начались торги. Я явился как раз во время, чтобы присутствовать при них и имел возможность проследить весь ход дела. В зале торгов собралось очень немного народа; прежде всего бросалась в глаза небольшая группа, человек в 10--15, рослых, молодых джентльменов, чрезвычайно веселых и франтоватых, очевидно, дружески знакомых между собой, так как они на лету обменивались шутливыми замечаниями, называли друг друга уменьшительными именами и забавными прозвищами и понимали друг друга с полуслова. По всему было видно, что они явились сюда шутки ради, а не за делом. Позади этих веселых господ я заметил рослую, суровую фигуру капитана Трента, явившагося узнать о судьбе своего судна. Человек этот произвел на меня странное впечатление; его широкое, красное лицо казалось скрытным и лукавым, а в данный момент в нем отражалась сильная тревога и как-бы опасение чего-то.

Начались торги. Первым выступил Пинкертон, предложив 100 долларов за потерпевший крушение бриг.

Волнение и тревога капитана Трент, видимо, усилились. Вдруг послышался пронзительный, пискливый голос:

- Даю 150!

Все не без удивления обратились в ту сторону, откуда слышался голос. Говоривший был маленький, тощий, невзрачный человек, с землисто-серым цветом лица и судорожно подергивающимися членами, скверно одетый и грязный, державший себя одновременно и нахально, и боязливо, как-бы опасаясь, что его каждую минуту могут выгнать.

- Предлагаю 200! - продолжал Джим.

- 250!--пропищал маленький человечек.

Пинкертон вырвал листок из своей записной книжки и, передав его разсыльному, сказал, - отдай это Лонгхерсту!

Лонгхерст был один из крупнейших биржевых деятелей и капиталистов города, авторитет, перед которым преклонялись все деловые люди в Сан-Франциско.

Между тем торги продолжались. Сумма достигла уже почти 1000 долларов, когда в залу вошел мистер Лонгхерст. Его появление привлекло всеобщее внимание: это был чрезвычайно красивый господин, высокий, плотный, внушительного вида, с чрезвычайно привлекательной наружностью и ласковым, приветливым обращением.

Он осведомился у Пинкертона о сумме, до которой дошли торги, продолжавшиеяся все время только между двумя претендентами, и уполномочил Пинкертона идти дальше, до 5,000 долларов.

- Если же ваш конкурент пойдет еще дальше, то пусть покупка остается за ним! - докончил капиталист и, дружески кивнув Пинкертону, снова удалился.

Торги продолжались. Всем было ясно, что Джим действовал не за себя, а за м-ра Лонгхерста, но и его соревнователь тоже, вне всякого сомнения, являлся здесь представителем какого-то таинственного лица. Желая поразить разом своего противника, Пинкертон вдруг заявил, что дает 2,000 долларов, но маленький человек не смутился и сказал все тем-же крикливо-пискливым тоном: - Даю 2,050!

Все оглянулись на говорившого с нескрываемым недоумением, а я взглянул на капитана Трент, который теперь вдруг побледнел и нервно грыз свои ногти.

- Смотрите, капитан поддается! Он бледнеет! - шепнул я Джиму. - Набавляйте еще!

- 3,000! - воскликнул Пинкертон.

- 3,050! - продолжал неизвестный соревнователь, и при этом я заметил, что капитан Трент как будто ожил, видя, что маленький человечек не отстает. Очевидно, тут был какой-то общий интерес, хотя эти два человека не знали друг друга; мало того, мне казалось даже, что оба они владеют какою-то общей тайной, что туг кроется какое-то темное дело, и что бриг этот имеет большую цену, чем можно было предположить. Сумма торгов достигала уже суммы, назначенной Лонгхерстом, т. е. была близко к 5,000 долларов, а невзрачный маленький человечек все продолжал набавлять. Еще момент, и Пинкертон принужден будет отказать. Эти торги, а быть может, и какое-то смутное предчувствие подзадорили меня. Поспешно вырвав листок из своей карманной книжки, я написал следующия слова:

"Идите дальше! Все, что я имею в наличности, ставлю на это судно!"

Записку свою я немедленно передал Пинкертону. Тот прочел ее и невольно оглянулся на меня; глаза наши встретились: он убедился, что я действительно намерен сделать то, что пишу в записке, и глаза его засветились и заискрились.

- 5,500! - заявил он с торжествующим видом.

- 5,550! - добавил маленький тощий человек, и затем торги снова продолжались, пока, наконец, бриг не догнали до 10,100 долларов. Очевидно, что тут скрывалось нечто таинственное.

- 10,000! - сказал Джим и вдруг изменился в лице и сразу угадал: он теперь только сообразил, что это может быть за тайна. Он провел рукой по лицу и поспешно набросал мне несколько слов: "Китайское судно, опиум", - прочел я на его записке. Ну, да, конечно, в этом заключалась вся тайна: действительно, почти каждое судно, идущее из Китая, скрывало где-нибудь в своих тайниках этот драгоценный яд, но в каком количестве? На какую сумму? - вот в чем заключался вопрос. Ни я, ни Пинкертон ничего об этом не знали, но капитан Трент и маленький человечек, конечно, знали, потому нам оставалось наблюдать за ними и основываться на наших наблюдениях.

Торги достигли уже страшной суммы в 17,000. Я дрожал весь, как лист; у Пинкертона глаза горели, как уголья; тем не менее мы шли выше и выше. Вот уже маленький тощий человечек предложил за бриг 20,000 долларов.

Пинкертон набавил еще 50 долларов, затем торг продолжался, но с самого момента появления мистера Лонгхерста маленький человечек казался непокоен и смущен. Когда-же торги шли все выше и выше, он судорожно нацарапал на клочке бумаги несколько строк и стал звать разсыльного мальчика.

Я внимательно следил за ним, полагая, что записка предназначалась капитану, но нет, - мальчик, взяв записку, скрылся куда-то. Вдруг в качестве покупателя выступило новое лицо, средних лет господин весьма приятной наружности, стоявший как раз у меня за спиной. Он повысил сумму сразу на тысячу долларов, затем еще и еще на тысячу и вслед затем совершенно отошел в сторону и продолжал оставаться молчаливым зрителем, каким был до того времени.

- Тридцать тысяч! - громко заявил Пинкертон.

С минуту маленький человечек занялся как-бы в нерешимости, затем поспешил добавить 35 тысяч.

- Сорок! - крикнул Пинкертон, затем наступило довольно продолжительное молчание. Молоток готов был простучать, когда жиденький противник Джима пропищал:

- 40,000 и 5 долларов!

Мы с Пинкертоном переглянулись и прочли в глазах друг у друга одну и ту-же мысль:

Очевидно, наш конкурент напрягал последния силы, тянул время до возвращения мальчика-посыльного.

- 45,000 долларов! - сказал Пинкертон.

- 45,000 и 5 долларов! - проговорил в свою очередь маленький человечек.

- 50,000! - произнес Джим.

- Прошу у вас трех секунд отсрочки! - воскликнул, кривляясь и подергиваясь, невзрачный наш противник. - Всего три секунды переговоров по телефону. Я действую не от себя, мне необходимо получить дальнейшия полномочия!

Бедняга был чрезвычайно взволнован и весь трясся, как осиновый лист.

- Это меня не касается! - отвечал аукционист. - Моя обязанность продавать, а не выжидать переговоров: если вы не можете ничего набавить, бриг останется за г. Пинкертоном! - и он занес свой молоточек.

- Будьте осторожны, ваша обязанность продавать с торгов и действовать по справедливости, а не в пользу г. Лонгхерста и его поверенных, на что уже ропщут многие!

"Продано". Разбитое судно, бриг "Легкое Облачко" продано за 50,000 долларов. За вами, г. Пинкертон!"

Только теперь, когда все уже было кончено, я очнулся от своего опьянения, от чада и угара азартной игры я трезво взглянул на действительность.

- Надо достать и уплатить! - отвечал Джим бледный, как саван. - Я думаю, что мы на этом деле не прогорим, но сейчас придется повыжать из себя соки. Пишите мне скорее чек на ваши наличные; через час времени мы встретимся в "Западной Гостинице"!

Я написал чек, но сам не мог-бы узнать свою подпись, до того у меня дрожала рука. Джим исчез в одно мгновение. Капитан Трент тоже уже давно скрылся, только тощий маленький человек продолжал, стоя на прежнем месте, перебраниваться с аукционистом.

слишком поздно!