Остров сокровищ.
Часть вторая. Судовой повар.
Глава VII. Я еду в Бристоль.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Остров сокровищ. Часть вторая. Судовой повар. Глава VII. Я еду в Бристоль. (старая орфография)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

СУДОВОЙ ПОВАР.

ГЛАВА VII.
Я еду в Бристоль.

Прошло гораздо больше времени, чем это думал сквайр, прежде чем мы были готовы к выходу в море. Но и намерение доктора Лайвесея не разставаться со мной тоже не могло осуществиться так, как ему хотелось. Доктор должен был поехать в Лондон, поискать себе заместителя врача, которому он мог бы передать свою практику на время своего отсутствия. Сквайр был занять в Бристоле, а я был оставлен в замке, на попечение старого слуги Редрута. Я жил почти как пленник и все время мечтал о морских путешествиях, об удивительных таинственных островах и разных приключениях. Просиживая целыми часами над картой, я изучил ее во всех мельчайших подробностях.

Сидя у камина в комнате экономки, я, в мечтах, уже подъезжал ж этому острову с разных сторон, наследовал это поверхность во всех направлениях и тысячу раз влезал на высокий холм, называемый "Подзорной трубой", с вершины которого я мог любоваться самыми чудными и изменчивыми видами. Иногда этот остров в моей фантазии наполнялся дикарями, с которыми мы сражались, иногда же он кишел страшными дикими зверями, которые нас преследовали. Однако, как ни работала моя фантазия в этом направлении, я все же не мог вообразить себе ничего удивительнее и трагичнее того, что нам в самом деле пришлось там пережить.

Так проходили недели и, наконец, в один прекрасный день пришло письмо, адресованное доктору Лайвесею, со следующей припиской: "В случае отсутствия доктора Лайвесея письмо должно быть распечатано Томом Редрутом или молодым Гаукинсом".

Повинуясь этому приказанию, мы вскрыли конверт и прочли (или вернее - я прочел, потому что Редруть плохо разбирал писанное), следующия важные известия:

"Дорогой Лайвесей, не зная, где вы находитесь, в замке или еще в Лондоне, я пишу одновременно в оба места. Корабль куплен и снаряжен. Он стоит на якоре, готовый к отплытию. Вы не можете представить себе более очаровательного судна! Даже ребенок мог бы управлять им. Вместимость его: 200 тонн и называется оно: "Испаньола", я купил эту шхуну через посредство моего старинного приятеля Блэндли, который оказался удивительно изворотливым. Этот славный парень буквально не знал отдыха, работал в моих интересах, как, впрочем, поступали и все в Бристоле, проведав о цели нашего плавания, - то-есть, я хочу сказать, о том, что мы собираемся отыскивать сокровище".

-- Редруть, - оказал я, прерывая чтение. - Вот это не понравятся доктору Лайвесею! Сквайр все-таки разболтался.

-- Ну что-ж такое? - проворчал егерь. - Отчего бы сквайру и не говорить об этом?

Я, конечно, не стал с ним спорить и прочел дальше:

"Блэндли сам розыскал "Испаньолу" и приобрел ее, благодаря своей ловкости, за чистейшие пустяки. В Бристоле, однако, существует целый класс людей, сильно предубежденных против Блэндли. Они уверяют даже, будто этот честнейший малый все готов сделать за деньги и что он перепродал мне "Испаньолу", которая раньше принадлежала ему, за страшно высокую цену. Это уж слишком очевидная клевета. Никто из них, впрочем, не осмеливается отрицать достоинства этого судна.

Таким образом, в этом отношении все шло без малейших затруднений. Правда, рабочие, оснастчики судна и другие работали с досадной медленностью, но с течением времени и это изменилось к лучшему. Если меня смущало что-нибудь, так это наем экипажа.

Я хотел иметь на корабле не меньше двадцати человек на случай нападения туземцев, пиратов или проклятых Французов. С большим трудом мне удалось набрать только с полдюжины матросов, пока счастье не улыбнулось мне и не послало как раз такого человека, какой мне был нужен.

Я был в доках и совершенно случайно заговорил с ним. Оказалось, что это старый матрос, и содержит кабачок в Бристоле, где он знает всех моряков, до одного. Так как здоровье его на берегу поразстроилось, то он желал бы найти хорошее местечко на судне, в качестве корабельного повара. И на док он пришел лишь для того, чтобы подышать бодрящим соленым воздухом моря.

Сильвером, но у него нет одной ноги. Однако, в моих глазах это послужило ему даже рекомендацией, так как он лишился ноги, сражаясь за родину, под начальством знаменитого Гауке. Пенсии он не получает, Лайвесей. Подумайте только, в какое отвратительное время мы живем!

Ну, хорошо! Я думал, что нашел только повара, а между тем я получил и экипаж. Вдвоем с Сильвером мы набрали в несколько дней целую компанию настоящих матросов, не очень-то привлекательных на вид, но, судя по выражению лиц, отчаянных смельчаков. Уверяю вас, что с ними нам не страшно будет сразиться даже с фрегатом.

Долговязый Джон посоветовал мне отпустить двух человек из шести или семи, взятых мной раньше. Он без труда доказал мне, что это совершенно непригодные для морского плавания люди и что в серьезном деле они будут только помехой. Я сам чувствую себя прекрасно, здоров и бодр, обладаю волчьим аппетитом и сплю, как убитый. Но все: же не могу дождаться того момента, когда завертится, наконец, якорный кабестан. В море вперед! Чорт побери всякия сокровища! Только величие и красота моря вскружила мне голову!..

Итак, Лайвесей, приезжайте скорее, не теряйте ни минуты, если вы расположены ко мне. Пусть Гаукинс сейчас же отправится повидаться с матерью, в сопровождении Редрута, а затем пусть они оба немедленно едут в Бристоль.

"P. S. Я не сказал вам, что Блэндли, который собирается также отправить за нами другое судно, если мы не вернемся к концу августа, - нашел нам отличного штурмана, хотя и очень упрямого, о чем я сожалею, конечно, но в остальных отношениях представляющого для нас истинный клад. Долговязый Джон Сильвер откуда-то выкопал нам очень искусного боцмана, по имени Арроу. Кроме того у меня уже есть на примете лоцман, который играет на рожке. Таким образом, на нашей, славной "Испаньоле" все будет, как на военном судне.

Я забыл упомянуть, что Сильвер - человек со средствами, и лично убедился, что у него есть текущий счет в банке, который еще ни разу не был им закрыт. Он оставляет жену хозяйничать в гостинице. Она цветной расы, поэтому вполне естественно, что у таких завзятых холостяков, как мы с вами, возникает вопрос, одно ли только состояние здоровья заставляет Сильвера пускаться в морское плавание?

"P. P. S. Гаукинс может остаться на одну ночь у своей матери.

Наверное, любой из его помощников охотно поменялся бы с ним местом, но желание сквайра было для всех законом. Никто из них не посмел бы даже ворчать, как это делал Редрут.

На следующее утро мы с ним отправились в гостиницу "Адмирал Бенбоу", и там я увидел свою мать. Она была здорова и довольна, так как со смертью капитана кончились все заботы и неприятности, которые он так долго причинял ей. Сквайр велел все исправить в гостинице, заново выкрасил комнаты и вывеску и даже прибавил кое-что из мебели. За прилавком стояло, между прочим, прекрасное кресло для моей матери. Он нашел ей также мальчика для услуг, который должен был заменить меня на время моего отсутствия.

Только увидев этого мальчика, я, впервые совершенно ясно понял происшедшую перемену. До этой минуты я думал только о предстоящих мне приключениях и совсем забыл о своем доме и о том, что мне придется надолго оставить его. И вот, когда я увидел неуклюжого чужого мальчика, который должен был занять мое место, то впервые залился слезами. Боюсь, что я постарался сделать его жизнь еще более тяжелой. Он был новичком в нашем деле и совершал множество промахов и хотя я мог бы, конечно, руководить им и научить его, но не хотел этого сделать.

Прошла ночь, и на следующий день, после обеда, мы с Редрутом снова, пустились в путь. Я простился с матерью и с заливом, на берегу которого жил с самого рождения, и с милой старой гостиницей "Адмирал Бенбоу", казавшейся мне теперь, впрочем, несколько чужой, после того, как ее выкрасили в новую краску, вспомнился мне и капитан, который так часто бродил туг по берегу залива, в своей старой шляпе, со шрамам на щеке и с подзорной трубой в руках. Но в следующую минуту, когда, мы свернули за угол, мой дом уже скрылся из виду.

У гостиницы "Королевский Георг", к которой мы подошли уже в сумерки, мы сели в почтовую карету. Меня втиснули между Редрутом и старым толстым джентльменом, и несмотря на быстрое движение экипажа и ночной холод, я сразу задремал и, должно быть, проспал, как убитый, все остановки. Когда я, наконец, проснулся от сильного толчка в бок и открыл глаза, то угадал, что мы остановились перед большим домом на городской улице, и что уже давно разсвело.

-- В Бристоле, - отвечал Том. - Слезайте...

Мистер Трелоуней остановился в гостинице у самых доков, чтобы наблюдать за работами на своей шхуне. Поэтому нам пришлось пройти пешком большое разстояние, но это доставило мне огромное удовольствие, так как дорога шла по набережной, мимо массы кораблей различной величины, принадлежавших разным нациям. На одном судне матросы распевали песни за работой, на другом они раскачивались высоко над моей головой на канатах, которые издали казались не толще паутины. И хотя я прожил всю свою жизнь на берегу моря, но все же я никогда не. чувствовал себя так близко от него, как в эту минуту. Воздух, пропитанный солью и запахом смолы, был для меня чем-то новым. Я видел кругом удивительные фигуры людей, прибывших из-за океана, видел старых матросов с серьгами в ушах, густыми, курчавыми бакенбардами и жирными косичками, разгуливавших по набережной своей неуклюжей походкой. Мне кажется, если б я увидел перед собой столько принцев крови и архиепископов, то и тогда не пришел бы в больший восторг.

дошел до большой гостиницы и очутился лицом ж лицу со сквайром Трелоуней, который вышел ко мне с улыбкой на устах, одетый как морской офицер, подражая очень искусно раскачивающейся походке моряков.

-- А, это вы? - вскричал он. - Доктор уже приехал вчера вечером из Лондона. Браво! Корабельная компания теперь в полном сборе.

-- Когда?.. завтра! - отвечал он.