Остров сокровищ.
Часть вторая. Судовой повар.
Глава XIII. Что я услышал из бочки.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Остров сокровищ. Часть вторая. Судовой повар. Глава XIII. Что я услышал из бочки. (старая орфография)

ГЛАВА XIII.
Что я услышал из бочки.

-- Нет, не я, - говорил Сильвер, - а Флинт был капитаном. Я же был только помощником, по причине моей деревянной ноги. Я потерял свою ногу в той же битве, в которой старый Пью лишился глаз. Да, прекрасный хирург из колледжа, ученый до корня волос, ампутировал мне ногу. Но это не спасло его и он был повешен, как собака, и высох на солнце, как и все остальные на "Корсо Кэстле". Это были люди Робертса и произошло это оттого, что они меняли названия обоих судов. А по-моему, еж было названо судно к самого начала, так и должно оставаться. Так, например, "Кассандра" благополучно доставила нас из Малабара, после того, как Ингланд захватил корабль "Вице-король Индии". То же самое было, и с "Жоржем", старым кораблем Флинта, который был весь пропитан кровью и нагружен золотом так, что чуть не потонул.

-- Ого! - послышалось удивленное восклицание самого молодого из наших матросов, очевидно, пришедшого в восторг. - Вот так удалец был этот Флинт!

-- Дэвис тоже был молодец, как все говорят. Но я никогда не плавал с ним. Сначала я плавал с Ингландом, вот и вся моя история. А теперь я отправился, так оказан, за собственный счет. После плавания с Инглэндом я имел 900 фунтов стерлингов, а после Флинта - 2000 фунтов. Это ведь не дурно для простого матроса? И деньги эти положил в банк. Оне приносят проценты, в этом не сомневайтесь. Куда девались все люди Инглэнда? Я не знаю. А люди Флинта? Большинство находится здесь. Они рады, что попали сюда, ведь, некоторым из них пришлось даже просить милостыню! Старый Пью, потеряв зрение, должен был бы жить в тиши и уединении, а между тем он проживал в год 1200 фунтов, точно какой-нибудь лорд из парламента. А где он теперь? Ну, теперь-то он умер, но ведь за два года перед этим он умирал с голода, клянусь вам! Он просил милостыню и воровал, а при случае и перерезал глотки. И все-таки он умирал с голоду, уверяю вас!

-- Значит, деньги не пошли ему в прок, - заметил молодой матрос.

-- Дуракам они вообще не идут в прок, уж в этом будьте уверены! - вскричал Сильвер. - Ни деньги, ни что другое. Подумайте сами. Вы еще молоды, это правда, но я вижу, что вы умны. Я сразу увидел это, как только взглянул за вас. Поэтому я и буду разговаривать с вами, как с мужчиной.

Можете себе представить, что я почувствовал, когда, услышал, что этот безсовестный негодяй обращался к другому с такими же точно льстивыми словами, которые он говорил и мне. Думаю, что если б это было возможно, то я убил бы его на месте в ту минуту. Между тем он продолжал говорить дальше, не подозревая, что его подслушивают.

-- Взгляните, как живут джентльмены, "искатели богатств". Правда, жизнь их не легкая и они рискуют качаться на веревке, но они едят и пьют, как боевые петухи, а, по окончании плавания, гроши в ж карманах превращаются в золотые монеты. Однако, большая часть этих денег тратится на ром и проматывается, поэтому многие остаются ни с чем и опять идут в море. Но я так не поступаю. Я всегда сохраняю деньги, вкладываю их в разные банки, но никогда не кладу в одно место большими суммами, для того, чтобы не возбудить подозрений. Мне уж пятьдесят лет, заметьте! вернувшись из этого плавания, я больше никуда, не поеду и стану настоящим джентльменом. Довольно с маня, говорю вам! Однако, я все-таки жил хорошо в промежутках между своими плаваниями. Я не отказывал себе ни в чем, спал на мягкой постели и ел вкусные вещи по целым дням, но только не тогда, когда я отправлялся в мора. А ведь с чего я начал? Я был таким же простым матросом, как вы!

-- Положим, - заметил матрос. - Но ведь ваши-то денежки, которые там лежат, теперь пропали? Ведь вы же не посмеете показаться в Бристоль после этого?.

-- А где же, вы думаете, лежат мои деньги? - насмешливо спросил Сильвер.

-- Ну, разумеется в Бристоле, в банках и кассах, - отвечал его собеседник.

-- Оне были там, когда мы снимались с якоря. Но моя старуха уже вынула их оттуда. И "Подзорная Труба" продана со всем, что в ней находится, а моя старуха уже отправилась, чтобы встретить меня в указанном месте. Я бы сказал вам, где, потому что вам я доверяю, но это могло бы возбудить зависть в других.

-- А вы можете доверять своей старухе?

-- Джентльмены, искатели богатств, обычно не вполне доверяют друг другу. И они правы, вы можете этому поверить! Но я слишком хитер. Если бы кто-нибудь из товарищей вздумал провести старого Джона, то наверное он бы недолго оставался в одном мире с ним. Были такие, которые боялись Пью, и такие, которые боялись Флинта, но Флинт сам меня боялся. Он внушал другим страх и был очень горд этим. Его команда была самая разнузданная, какая только существует в мире. Сам чорт побоялся бы пуститься с ними в море. Вы видите, что я человек общительный и я вовсе не хвастун. Но уверяю, вас, что, когда я был помощником Флинта, то эти люди были настоящими овечками в моих руках. Да, вы могли бы не бояться за себя на корабле старого Джона!

-- Вот что я скажу вам, - проговорил молодой матрос. - Мне ваше дело было совсем не по душе, пока я не поговорил с вами, Джон. А теперь я готов ударить с вами по рукам.

-- Вы славный парень и притом - с головой! - отвечал Сильвер, так крепко пожимая ему руку, что даже бочка, затряслась. - Я в жизнь свою не видывал более красивой головы для джентльмена искателя богатств, чем ваша!

Я начал понимать смысл того, о чем они говорили: джентльмены, искатели богатств были, ни более, ни менее, как простые пираты, а маленькая сцена, которая разыгрывалась передо мной, была последним актом сокращения на этот путь одного из честных матросов, быть может, последняго, остававшагося на судне. Скоро мне пришлось в этом убедиться, потому что Сильвер тихонько свистнул, и тотчас же на палубе появился третий матрос, который подсел к нему.

-- Дик с нами, - сказал ему Сильвер.

-- Вот, что я хотел бы знать, Барбекью! Сколько еще времени мы должны тут ждать у моря погоды? Мне достаточно надоел капитан Смоллет, он раздражает меня, чорт возьми! Я хочу, наконец, поселиться в его каюте, пить их вино и есть их пикули!

-- Израиль, - возразил Сильвер, - ты всегда был слаб головой, но слышать-то ты можешь, по крайней мере, уши у тебя достаточно длинны. Так вот, что я тебе скажу: ты будешь спать в своей койке, на носу, будешь жить, как жил до сих пор, будешь вежлив и трезв, пока я не скажу тебе, что пора действовать. Будь в этом уверен, сын мой!

-- Ведь я же не отказывалось, - проворчал боцман. - Разве я что-нибудь говорю против этого? Я только хотел знать, когда это будет?

-- Когда? Чорт воьыми! - вскричал Сильвер. - Хорошо, если ты хочешь знать непременно, то я скажу тебе. Это будет, когда я в состояний буду сам управлять судном. Капитан Смоллет первосортный моряк. Он ведет ваше судно. Кроме него, тут находятся сквайр и доктор, а у кого есть карта с пометками, - я не знаю и вы не знаете. Так вот, что я вам скажу: сквайр и доктор должны разыскать сокровище и помочь нам перенести его на корабль. Тогда мы посмотрим. Если бы я был в вас уверен, вы - потомки лукавых голландцев! - то я бы предоставил капитану Смоллету довезти нас до половины нуги, а уж потом покончил бы с ним.

-- Мы все здесь матросы, хочешь ты сказать? - язвительно ответил Сильвер. - Мы можем вести корабль по курсу, но кто же из нас сумеет проложить курс? Вы первые, джентльмены, испортили бы все. Если б я мог действовать по своему желанию, то оставил бы его, чтобы он довез нас то крайней мере до пассатов. Тогда нам уже нечего было бы опасаться неправильных вычислений и у нас хватило бы запаса пресной воды. Но я знаю, что вы за люди! Поэтому я и покончу с ними еще на острове, как только клад будет перевезен на корабль. И это очень жал. Но вы, ведь, не можете чувствовать себя счастливыми, пока не напьетесь; клянусь, у меня сердце болит, когда я думаю, что должен буду плыть с такими, как вы!

-- Перестань, Долговязый Джон! - крикнул Израиль. - Разве тебе кто-нибудь перечить?

-- Мало, что ли, видал я абордажей кораблей, как вы думаете? И как много хороших, способных людей раскачивалось на веревке? А все оттого, что вечно спешили, слишком спешили! Слышите? Я ведь видывал виды на море! Если бы вы понимали что-нибудь и держались бы должного курса, то вы могли бы, разъезжать теперь в собственных экипажах. Но куда вам? Знаю я вас! Вы умеете только напиваться ромом и потом прямо отправитесь на виселицу.

-- Всем известно, что ты умеешь красно говорить, Джон. Но ведь были и другие, которые не хуже тебя сумели бы командовать и править рулем. Они любят повеселиться, это правда, и не так заносчивы, как ты, но делали свое дело не хуже и были хорошими товарищами, - оказал Израиль.

но только где она теперь, где?

-- Ну, а что же мы сделаем с ними, когда они будут в наших руках? - спросил, наконец, Дик.

-- Вот это молодчина! - вскричал Джон с восхищением. - Это значит говорить дело! Действительно, как же мы поступим с ними? Высадим их на необитаемом острове? Так поступал Инглэнд, или прирежем их, как свиней? Это была манера Флинта или Били Бонса.

-- Да, Билли был мастер на эти дела, - сказал Израиль. - "Мертвые не кусаются", говаривал он. Ну, вот, он сам умер теперь! и все ему стало известно. Железная рука был этот Билли!

-- Верно, - согласился Сильвер. - Он был человек суровый и ловкий. Но я, заметьте, мягкий человек, настоящий джентльмен, и все же говорю вам, что времена теперь тяжелые. Дело делом, товарищи, и я подаю свой голос за смерть. Когда я попаду в парламент и буду разъезжать в собственной карете, то вовсе не желаю, чтобы то мне явился кто-нибудь из этих людей, так нежданный и незваный гость. Надо уметь ждать, вот что я говорю, но когда наступает благоприятный момент, то упускать его не следует.

-- Ты сам в этом убедишься, тогда увидишь меня в деле, - сказал Сильвер. - Я требую только одного, - чтобы мне предоставили Трелоунея. Я хочу сам, вот этими руками, свернуть его телячью голову! Дик, - внезапно обратился он к юному матросу, - будь славный малый, спрыгни в бочку и достань мне оттуда яблоко, чтобы промочить горло.

Вы можете себе представить ужас, который я почувствовал! Я хотел выскочить из бочки и бежать, но не был в силах сделать это. Ноги отказывались служить мне и сердце усиленно билось. Я слышал, как Дик поднялся со своего места, но вдруг кто-то остановил его и Гандс воскликнул:

-- Вот еще, Джон! стоит сосать эту мерзость! Дайте-ка нам лучше глоток рому.

-- Дик, - позвал Сильвер, - я вам доверяю. Там у меня есть боченок рому. Вот ключ. Налей кувшин и принеси сюда.

Дик ушел, а во время его отсутствия Израиль что-то шепнул на ухо товару. Я мог уловить только два-три слова, во они имели огромное значение, так как относились к услышанной мною фразе: "Большие ни один не поддается". Из этого я заключил, что на судне еще оставшись честные люди.

Когда Дик вернулся с кувшином, то все трое, поочереди, выпили рому. Один провозгласил тост: "За удачу", другой - "За старика Флинта!", а Сильвер произнес нараспев: "За наше счастье, за наше благополучие и много золота!"

В эту минуту яркий луч света упал в бочку и, подняв голову, я увидал, что взошла луна и серебрит верхушку грот-мачты и парус, засверкавший ослепительной белизной. В то же самое время раздался крик вахтенного:

-- Земля!...