Остров сокровищ.
Часть четвертая. Частокол.
Глава XIX. Разсказ кончает Джим Гаукинс: гарнизон в блокгаузе.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Остров сокровищ. Часть четвертая. Частокол. Глава XIX. Разсказ кончает Джим Гаукинс: гарнизон в блокгаузе. (старая орфография)

ГЛАВА XIX.
Разсказ кончает Джим Гаукинс: гарнизон в блокгаузе.

Как только Бен Гунн увидал британский флаг, то он немедленно остановился схватил меня за руку и присел.

-- Слушайте, это, наверное, твои друзья подняли флаг, - сказал он.

-- Я думаю, скорее это сделали бунтовщики, - отвечал я.

-- Никогда! - вскричал он. - В таком месте, где никто не бывает, кроме джентльменов искателей богатств, Сильвер станет вывешивать британский флаг? Это невозможно! Нет, это, конечно, твои друзья. Ведь была схватка, выстрелы, и я полагаю, что твои друзья одержали верх и теперь они на берегу, в старом блокгаузе, который несколько лет тому назад был построен Флинтом. О, Флинт был парень с головой! Только один ром мог свалить его с ног. Он никого не боялся, разве только Сильвера.

-- Хорошо. Может быть, это и так. Тем-более мы должны поспешить, чтобы присоединиться к ним.

-- Нет, дружок, - возразил Бен, - это не годится. Ты хороший мальчик, если и не ошибаюсь, но ты все-таки еще мальчик, и этим все сказано. Но Бан Гунн хитер. Даже ромом не заманить меня туда, куда ты хочешь итти, говорю тебе, пока я не увижу вашего джентльмена и тот не даст мне своего честного слова. Не забудь моих слов. Ты скажешь, что я могу показать ему нечто удивительное, но прежде он должен дать честное слово. И, сказав это, ты ущипнешь его, вот так!..

И при этом он в третий раз ущипнул меня за руку, с самым лукавым видом.

-- А если Бен Гунн понадобится, то ты знаешь, Джим, где его найти. Как раз в том самом месте, где ты встретился с ним сегодня. А тот, кто придет к нему должен держать белый платок в руке и быть один. "У Бен Гунна есть на то свои причины", - скажешь ты!

-- Хорошо. Мне кажется, я вас понял, - сказал я. - Вы имеете что-то предложить и хотите видеть доктора и сквайра и найти вас можно там, дне я вас встретил? Это все?!

-- А в какое время? Скажем: в шесть часов вечера, - прибавил он.

-- Хорошо, - отвечал я. - А теперь могу я итти?

-- Ты не забудешь? - спросил он с некоторой тревогой. - Ты скажешь, что "Бену нужно ручательство и что у него есть на то свои причины". Помни, это главное! А теперь, по рукам, Джим. Да, я думаю, ты можешь итти, - сказал он, продолжая, однако, удерживать меня, - но только, если ты увидишь Сильвера... ведь ты не выдашь ему Бен Гунна? Ничто не заставит тебя сделать это? Нет, говоришь ты? Даже если ты попадешь в лагерь пиратов?

Его слова были прерваны грохотом пушечного выстрела и ядро, пронизав деревья, упало на песок, шагах в ста от того места, где мы стояли и разговаривали. И сейчас же после этого мы оба пустились бежать в разные стороны.

Добрый час продолжалась стрельба и ядра со свистом пролетали над лесом, сотрясая воздух. Я пробирался украдкой, прячась в укромных местах, и мне казалось, что ядра преследуют меня. Под конец, хотя я еще не решался итти прямо в блокгауз, так как в том направлении чаще всего падали ядра, но тем не менее я уже несколько попривык к бомбардировке и после большого обхода к востоку спустился к берегу, между деревьями.

Солнце уже село и морской ветерок шумел между деревьями и вызывал рябь на сероватой поверхности бухты. Отлив кончился и большие полосы песка были свободны от воды. Воздух после жаркого дня казался мне теперь холодным и я начал зябнут в своей куртке.

"Испаньола" все еще оставалась на прежнем месте и над нею развеваяся, - в этом уже не могло быть сомнения! - черный пиратский флаг. В тот момент, когда я смотрел на шхуну, там как раз показался красноватый огонек и снова раздался выстрел, на который ответило эхо в горах, Еще одно круглое ядро просвистело в воздухе и бомбардировка кончилась.

Некоторое время я оставался в своем убежище, наблюдая суетню, последовавшую за атакой. Пираты рубили что-то топорами на берегу, поблизости частокола. Как я узнал после, это была паша шлюпка. Дальше, возле устья ручья, виднелось между деревьями пламя большого костра, а между этим местом и шхуной то и дело разъезжали лодки. Те самые люда, которые утром имели такой угрюмый вид, теперь весело и беззаботно перекликались, сидя на веслах. Но голоса их все же выдавали, что тут дело не обошлось без рома.

Поднявшись на ноги, я увидал на некотором разстоянии одиноко возвышавшуюся среди низкого кустарника высокую скалу, отличавшуюся своим белым цветом. Уж не была ли это та самая белая скала, о которой говорил Без Гунн? Если когда-нибудь нам понадобится лодка, то я буду знать, где ее найти.

Пробравшись через лес, я подошел к частоколу ко стороны, обращенной к берегу, и скоро свиделся со своими товарищами, радостно встретившими меня.

Разсказав свои приключения на острове, я пошел осматривать блокгауз. Дом, крыша и пол построены были из необтесанных сосновых стволов. Пол поднимался в разных местах на фут или полтора над поверхностью земли. Около двери было крыльцо, а из-под вето вытекал родник, наполняя водой искусственный бассейн, сделанный просто из железного корабельного котла с выбитым дном, который был врыт в песок до самых краев, как оказал нам капитан.

Внутри дома было пусто и только в одном углу было сложено из камня нечто в роде очага, в который была вставлена старая заржавленная, железная жаровня для углей.

Деревья по склону холма и внутри ограды были вырублены для постройки дома и оставшиеся пни указывали, что для этой цели был уничтожен хороший лес. Во многих местах земля осыпалась или была размыта дождем после того, как были вырублены деревья. Только в том месте, где источник стекал вниз по выходе из бассейна-котла, по беретам рос густой мох, - среди которого местами виднелись папоротники, а на песке зеленел низкорослый кустарник. У самого частокола, - слишком низко с точки зрения безопасности, как сказали мне, - начинался густой, высокий лес, состоящий только из сосен, к которым, ближе к берегу, примешивались. уже в значительном количестве дубы.

Холодный вечерний ветер, о котором я уже упоминал, дул во все щели грубой постройки и постоянно посыпал пол тончайшим песком. Этот лесок попадал нам в глаза, хрустел на зубах, посыпал наш ужин и падал на дно бассейна, вследствие чего вода бурлила в нем, точно закипающая похлебка. Вместо трубы у нас было четырехугольное отверстие в крыше, но в него попадала лишь небольшая часть дыма, остальная же расплывалась по дому, заставляй слезиться наши глаза и вызывая у нас кашель.

Прибавьте ко всем этим удовольствиям, что у Прея, нашего нового товарища, была обвязана голова, так как он был ранен, когда бежал от пиратов, а бедный старик Редрут все еще лежал у стены, не погребенный и прикрытый только флагом.

Если бы нам было позволено оставаться в бездействии, то, наверное, нами очень скоро овладело бы уныние. Но капитан Смоллеть был человек не такого сорта. Он созвал всех нас и разделил на два отряда, которые должны были по очереди стоять на часах. В одном отряде находились доктор, Грей и я; в другом - Гюнтер, сквайр и Джойс. Затем, не взирая на то, что мы все были утомлены, он послал двух человек в лес за дровами, а двум другим велел копать могилу для Редрута. Доктор должен был исполнять обязанности повара, я же был поставлен на часах у дверей, а сам капитан расхаживал от одного к другому, ободрял нас и помогал, если было нужно.

По временам доктор выходил за дверь, чтобы подышат свежим воздухом и дать отдых глазам, которые сильно страдали от дыма. Каждый раз, появляясь на пороге, он перекидывался со мной несколькими словами.

-- Этот Смоллет молодчина. Он лучше меня, - сказал он мне. - А уж если я это говорю, то это что-нибудь да значить, Джим!

В другой раз он простоял молча несколько мгновений, а потом, склонив голову за. бок, взглянул на меня и спросил:

-- А что это за человек, Бен Гунн?

-- Право не знаю, сэр, - отвечал я.. - Я не уверен, что у него голова в порядке.

-- Если в этом можно сомневаться, то значить это так, - заметил он. - Человек, проживший в таком ужасном одиночестве три года, на этом пустынном острове, не может оставаться в здравом уме, как мы, с вами, Джим. Этого нельзя ожидать, так как одиночество не в человеческой природе. Ты говорил, что ему хотелось сыру, не так ли?

-- Да, - отвечал я, - сыру.

этого превосходного итальянского сыру. Так вот мы и дадим его Бен Гунну.

Еще до ужина мы похоронили в песке старого Тома и простояли несколько минут у его могилы, обнажив Noвой головы на холодном ветру. Из лесу была принесена большая охапка валежника, но капитан находил все-таки, что этого недостаточно и, покачав головой, выразил надежду, что на следующий день работа у вас пойдет живее. Затем, когда мы поели ветчины и запили ее хорошим стаканом грога, наши предводители удалились в угол, чтобы обсудить, как поступить дальше. Повидимому, они сами не могли ничего придумать. Припасов у нас было так мало, что голод мог вынудить нас сдаться гораздо раньше, чем явится помощь. Нужно было во что бы то ни стало расправиться с пиратами, заставить их либо опустить свой флаг, либо бежать на "Испаньоле". Из девятнадцати пиратов оставалось только пятнадцать. Двое из них были ранены, а один, который был сражен пулей сквайра возле пушки, если, еще не умер, то, во всяком случае, был все же ранен очень тяжело. Таким образом мы должны были не упускать одного случая, когда можно убивать их, так как это сберегало нашу собственную жизнь. А, кроме того, у нас еще были такие могущественные союзники, как ром и убийственный климат!

Влияние нашего первого союзника, рома, уже давало себя знать, так как мы слышали до поздней ночи крики и пение пиратов, доносившиеся к нам, хотя мы находились на разстоянии полумили: от них. Что же касается нашего второго союзника - климата, то доктор готов был прозакладывать свой собственный парик, уверяя, что не пройдет и недели, как половина пиратов свалится с ног, потому что они расположились лагерем на берегу болота и не имеют никаких лекарств против злокачественной лихорадки.

-- Итак, если они нас всех не перестреляют, - сказал доктор, - то будут рады снова вернуться на шхуну. Во всяком случае они могут продолжать на этом корабле свои разбойничьи похождения.

-- Это будет первый корабль, потерянный мной! - оказал капитан Смоллет.

когда я проснулся. Они поспешили даже значительно увеличить наш запас дров. Разбудил меня шум и громкие голоса.

-- Флаг парламентера! - говорил кто-то, и вслед затем послышалось восклицание изумления:

-- Это сам Сильвер!

Тогда я вскочил на ноги и, протирая глаза, бросился к отверстию в стене.