Соната призраков.
Действие II

Действие II

В круглом зале. В глубине белый изразцовый камин с зеркалом; на нём стоячие часы, подсвечники. Направо - коридор, через который видна зеленая комната с мебелью красного дерева. Налево - статуя в тени пальм; она задергивается занавесом. Налево в глубине - дверь в комнату с гиацинтами, в которой сидит девушка и читает. Видна спина полковника; он сидит в зеленой комнате и пишет.

Бенгтссон - лакей, в ливрее, входит из коридора.

Иоганнсон - во фраке и белом галстуке.

Бенгтссон. Вы будете подавать к столу, а я буду в передней снимать платье. Вам это дело знакомо?

Иоганнсон. Вы знаете, днем я вожу боевую колесницу, по вечерам служу за столом. И моя мечта всегда была попасть в этот дом. Странные они люди, а?

Бенгтссон. Да-а, можно сказать, не совсем обыкновенные!

Иоганнсон. Что сегодня - музыкальный вечер, или что?

Бенгтссон. Обыкновенный ужин призраков, как мы называем. Пьют чай, молчат, или полковник говорит один; и при этом грызут хлебцы, все за раз. Такой звук, точно крысы на чердаке.

Иоганнсон. Почему же это называется ужин призраков?

Бенгтссон

Иоганнсон. Хозяйка-то есть здесь?

Бенгтссон. Конечно. Только она слабоумная. Сидит в шкафу, потому что глаза её не выносят света... Вот тут. Показывает на завешенную коврами дверь.

Иоганнсон. Там?

Бенгтссон. Да! Я же сказал, она немножко ненормальная.

Иоганнсон. А какая она на вид?

Бенгтссон. Как мумия... Хотите взглянуть?

Подымает ковер.

Вон сидит.

Иоганнсон. Силы небесные!..

Мумия бормочет. Зачем он открывает дверь! Ведь я же сказала, чтобы она была всегда заперта...

Бенгтссон бормочет. Та-та-та-та! Дурочка, будь умницей, тогда получишь чего-нибудь хорошенького! Попка!

Мумия

Бенгтссон. Она думает, что она - попугай, да, может, и вправду попугай. Мумии: Полли, посвищи нам что-нибудь.

Мумия свищет.

Иоганнсон. Много я видел, но такого - еще никогда!

Бенгтссон. Видите ли, когда дом делается старым, он покрывается плесенью, а когда люди долго сидят вместе и мучают один другого, они глупеют. Эта хозяйка дома, - ну, тише ты, Полли! - Эта мумия просидела здесь сорок лет, - тот же муж, та же мебель, те же родственники, те же друзья...

Бенгтссон снова запирает Мумию.

Бенгтссон. Что произошло здесь в доме, - я почти что не знаю... Видите вот статую? Это - барыня, когда она была молода!

Иоганнсон. Господи Боже! Это - мумия?

Бенгтссон. Да! Ведь заплакать можно! Но эта женщина через воображение или еще чем-то приобрела некоторые особенности болтливой птицы... Не выносит калек и больных... Не выносит своей родной дочери, потому что та больна.

Иоганнсон. Барышня - больная?

Бенгтссон. Разве вы не знали?

. Нет. Ну, а полковник!?

Бенгтссон. Увидите сами!

Иоганнсон рассматривает статую. Страшно представить себе... Сколько же теперь лет барыне?

Бенгтссон. Никто не знает... Но рассказывают, что когда ей было тридцать пять, ей можно было дать девятнадцать... И она убедила полковника, что ей всего девятнадцать... Здесь в доме... Знаете, для чего черные японские ширмы, вон там около chaise-longue? Они называются ширмами смерти, и их ставят, когда кто-нибудь умирает, совсем как в больницах...

Иоганнсон. Какой страшный дом... И сюда-то рвался студент, как в рай...

Бенгтссон. Какой студент? Ах, этот! Который должен прийти сегодня вечером... Полковник и барышня встретились с ним в опере, и оба были в восхищении от него... Гм!.. Ну, теперь мой черед спрашивать. Кто ваш барин? Директор в подвижном кресле?

Иоганнсон. И он придет сегодня.

Бенгтссон. Он не приглашен.

Иоганнсон. Тогда он, в крайнем случае, придет и не приглашенный!..Старик показывается в коридоре; сюртук, цилиндр, костыли. Входит потихоньку и прислушивается.

Бенгтссон. Должно быть, настоящая старая каналья? а?

. Прожженная!

Бенгтссон. Вид у него, точно у самого чёрта.

Иоганнсон. Да он наверное колдун! Потому что он входит через запертые двери...

Старик подходит, хватает Иоганнсона за ухо. Берегись, мерзавец! Бенгтссону. Доложите обо мне г. полковнику.

Бенгтссон. Хорошо-с, но они ждут гостей.

Старик. Знаю. Но и моего визита почти... ждут, если и не хотят...

Бенгтссон. Да? Как прикажете доложить? Г. директор Хуммель?

Старик. Совершенно верно.

Бенгтссон идет через коридор в зеленую комнату и запирает за собою дверь в нее.

Старик. Иоганнсон Исчезни!

Старик. Исчезни!

Иоганнсон уходит коридором.

Старик осматривает комнату, останавливается в глубоком изумлении перед статуей. Амалия!.. Она!.. Она!.. Обходит комнату, берет в руки различные вещи; поправляет перед зеркалом свой парик; опять подходит к статуе.

Мумия из гардероба. Попочка!..

Старик вздрагивает. Что это? Попугай? Но я не вижу.

Мумия. Яков здесь?

Старик. Нечистая сила!

Мумия. Яков!

Старик. Мне делается страшно! Так вот какие тайны прятали они здесь у себя! Разглядывает портрет и поворачивается к шкафу спиной. Это он! он!

Мумия подходит к старику сзади и дергает за парик. Курррр-е! Это Курррре?

Старик подпрыгивает. Господи Боже! Что это?

Мумия человеческим голосом. Это Яков?

Старик

Мумия умиленно. А меня - Амалия!

Студент. Нет, нет, нет... О, Господи Иисусе...

Мумия. Ха! Вот как я теперь выгляжу! А когда-то была вот такая. Указывает на статую. Хороша жизнь. Я большею частью живу в шкафу, чтобы не видеть, и чтобы меня не видели... Но ты, Яков - ты чего ищешь здесь?

Старик. Мое дитя! Наше дитя!..

Мумия. Она сидит там.

Старик. Где?

Мумия. Там, в комнате с гиацинтами.

Старик разглядывает девушку. Да, это она! Пауза.

Старик. Что же говорит её отец? Я хочу сказать полковник. Твой муж.

Мумия. Я раз разозлилась на него и всё ему рассказала.

Старик. Ну, и...

Мумия. Он не поверил мне. Только ответил: "Так всегда говорят все женщины, когда хотят убить мужа!" Все-таки, это было страшное преступление. Ведь вся его жизнь отравлена ложью и всё его родословное дерево. Я иногда читаю дворянский альманах, и думаю: у неё - фальшивая метрика, как у горничной. Ведь за это наказывают работным домом.

Старик

Мумия. Этому меня научила мать. Я не была виновата!.. Но в нашем преступлении ты был виноват больше всех.

Старик. Нет, твой муж натолкнул нас на это преступление, отняв у меня невесту! Я был так создан, что не умел простить, не покарав раньше. Я считал это своим долгом. И до сих пор считаю.

Мумия. Чего ты ищешь в этом доме? Чего ты хочешь? Как попал ты сюда? Тебе нужна моя дочь? Если ты к ней прикоснешься, ты умрешь!

Старик. Она мне нравится.

Мумия. Ты должен пощадить её отца!

Старик. Нет!

Мумия. Тогда ты должен умереть в этой комнате, вон за теми ширмами...

Старик. Может быть... но я не могу выпустить добычу, раз я запустил в нее зубы...

Мумия. Ты хочешь выдать ее замуж за студента; зачем? Ведь, он - ничто, и ничего у него нет!

Старик. Он будет богат, благодаря мне!

Мумия. Ты приглашен на сегодняшний вечер?

Старик. Нет, но я намерен сделать так, чтобы меня пригласили к ужину призраков.

Мумия. Знаешь, кто будет?

. Не совсем.

Мумия. Барон... он живет здесь, наверху, у него сегодня хоронят тестя.

Старик. Тот, который хочет развестись, чтобы жениться на дочери привратницы?.. Он был когда-то твоим любовником!

Мумия. Затем будет твоя прежняя невеста, которую соблазнил мой муж...

Старик. Хорошенькое общество...

Мумия. Господи, если бы мы умерли! Если бы мы могли умереть!

Старик. Зачем же вы встречаетесь?

Мумия. Нас связывают всех вместе преступления, тайны и вина! Мы порывали и расходились бесконечное число раз, - но опять и опять тянуло нас друг к Другу.

Старик. Кажется, полковник идет.

Мумия. Тогда я пойду к Адели... Пауза.

Мумия. Яков, подумай, что ты делаешь! Пощади его!

Пауза. Уходит.

Полковник входит; холодно, сдержанно. Прошу, садитесь.

Старик медленно садится. Пауза.

пристально смотрит на старика. Это вы писали это письмо?

Старик. Да!

Полковник. Вас зовут Хуммель?

Старик. Да.

Пауза.

Полковник. Я теперь знаю, что вы скупили все мои векселя. Я - в ваших руках. Чего вы хотите?

Старик. Хочу, чтобы мне заплатили, тем или иным способом.

Полковник. Каким способом?

Старик. Очень просто. Не станем говорить о деньгах. Только принимайте меня, как гостя, в вашем доме.

Полковник. Если вас может удовлетворить такой пустяк...

Старик. Благодарю!

Полковник

Старик. Прогоните Бенгтссона.

Полковник. Почему? Он - мой верный слуга, жил у меня целую жизнь, у него - медаль за беспорочную службу отечеству. Почему я стану его прогонять?

Старик. Все эти прекрасные качества существуют лишь в вашем воображении. Он совсем иной, чем кажется.

Полковник. А кто же - таков, каким кажется?

Старик, отодвигаясь. Это правда! Но Бенгтссон должен быть удален!

Полковник. Вы хотите распоряжаться в моем доме.

Старик. Да! Ведь мне принадлежит всё, что я здесь вижу - мебель, гардины, посуда, шкафы... и еще многое.

Полковник. Что еще?

Старик. Всё! Всё, что только можно видеть, принадлежит мне, всё - мое!

Полковник

Старик. Нет, даже и они не останутся. Пауза. Вы не дворянин!

Полковник. Постыдитесь!

Старик вынимает из кармана бумагу. Прочтите эту выписку из дворянской книги, и вы увидите, что тот род, чье имя вы носите, вымер уже сто лет назад.

Полковник читает. Правда, до меня доходили подобные слухи, но я ношу имя своего отца... Читает. Правда... Вы правы... я не дворянин! Даже и этого не осталось! В таком случае, долой этот перстень с печатью... Да, он - ваш!.. Прошу!

Старик надевает перстень. Будем продолжать! Вы и не полковник!

Полковник. И не полковник?

Старик. Нет! Вы были раньше полковником в американской милиции. Но после войны на Кубе и после преобразования армии все прежние чины уничтожены.

Полковник. Это правда?

Старик опускает руку в карман. Желаете прочитать?

Полковник

Старик. Увидите! А что касается обнажения... Знаете, кто вы?

Полковник. Вам не стыдно?

Старик. Снимите свои волосы и поглядите в зеркало. Да выньте кстати и зубы, сбрейте усы, велите Бенгтссону расшнуровать железный корсет, и тогда мы посмотрим, не узнаем ли снова лакея Икса, который блюдолизничал в известной кухне...

Полковник протягивает руку к звонку на столе; старик предупреждает его.

Старик. Не трогайте звонка, не зовите Бенгтссона, а то я велю его арестовать... Вот идут гости... Успокойтесь, и будем опять играть наши старые роли.

Полковник Кто вы? Я как будто узнаю ваши глаза и ваш голос...

Старик. Не старайтесь узнать, молчите и слушайтесь!

Студент входит и кланяется полковнику. Г. полковник!

Полковник. Приветствую вас, юноша, в моем доме! Ваш благородный поступок во время катастрофы заставил всех говорить о вас. Ваше имя - у всех на устах. И я почитаю за честь принять вас в моем доме.

Студент. Г. полковник, мое скромное происхождение... Ваше блестящее имя и ваше знатное происхождение...

. Позвольте представить: г. кандидат Архенхольц, г. директор Хуммель... Не хотите ли, г. кандидат, поздороваться с дамами? Мне нужно кончить наш разговор с г. директором.

Студент направляется в комнату с гиацинтами; видно, как он робко разговаривает с девушкою.

Полковник. Прекрасный молодой человек, музыкален, поет, пишет стихи... Будь он дворянин, я бы не имел ничего против того, чтобы...

Старик. Против чего?

Полковник. Чтобы моя дочь...

Старик. Ваша дочь!.. Кстати, почему сидит она всегда в той комнате?

Полковник. Когда она дома, она должна сидеть в комнате с гиацинтами... Такая у неё особенность... Вот фрекен Беата фон Хольштейнкрока... прелестная девушка... Институтка, с рентой, которой вполне довольно для её положения и для её круга...

Старик про себя. Моя невеста!..

Невеста - седая, производит впечатление слабоумной.

Полковник. Фрейлейн Хольштейнкрока. Директор Хуммель...

Невеста кланяется и садится.
входит. Вид очень таинственный. В трауре. Садится.

Полковник. Барон Сканскорг...

Старик в сторону, не подымаясь. Кажется, это вор бриллиантов. К полковнику Позовите Мумию. И тогда всё общество - в сборе.

Полковник в дверь в комнату с гиацинтами. Полли!

Мумия входит. Курр-е!

Полковник. Молодежь тоже позвать?

Старик. Нет! Только не молодежь! Нужно ее пощадить... Все садятся молча в круг.

Полковник. Будем пить чай?

Старик. К чему? Никто чая не любит; зачем нам притворяться?

Пауза.

Полковник. В таком случае, будем разговаривать?

. Говорить о погоде? Это мы можем. Спрашивать, как дела, хотя и сами отлично знаем? Я предпочитаю молчать. Тогда слышны мысли и видно прошлое. Молчание не может ничего скрывать, а слова могут! Я на днях читал, что различие языков возникло у диких народов для того, чтобы скрывать тайны одного племени от другого. Языки - шифр, и кто нашел к ним ключ, понимает все языки мира. Это, однако, ничуть не мешает разгадывать тайны и без ключа, в особенности когда надо доказать кто отец! Доказать перед судом, это - совсем другое: два лживых свидетеля, когда они показывают согласно, считаются уже полным доказательством; но в те расследования, какие я имел в виду, не берут с собой никаких свидетелей. Сама природа заложила в людей чувство стыда, и оно старается скрыть то, что должно быть скрыто. Однако, временами обстоятельства складываются так, что самое тайное делается явным, срывается с лжеца маска, и изобличается плут...

Пауза. Все молча смотрят друг на друга.

Старик. Как стало тихо!

Долгое молчание.

Старик. Здесь, например, в этом достоуважаемом доме, в этом милом семейном круге, где соединились красота, образование и богатство...

Долгое молчание.

Старик вы также знаете... Она потеряла вкус к жизни, не зная, почему... Но она увядала в этом воздухе, пропитанном преступлениями, ложью и всяческим обманом. И потому я отыскал для неё друга; подле него она может испытать свет и теплоту, которыми лучится благородный поступок...

Долгое молчание.

Моею миссиею в этом доме было: вырвать плевелы, вскрыть преступление, подвести итоги, чтобы юность могла начать в этом доме нечто новое.

Долгое молчание.

А теперь я предоставляю свободу унту каждому по очереди. Кто останется, того я велю задержать!

Слышите, как тикают часы, совсем как сверлильщик в стене! Слышите, что они говорят "Время! Время!" Когда они, через несколько мгновений, начнут бить - время ваше прошло, и вы должны идти, но не раньше. Но прежде чем пробить, они грозят! Слышите! Вот они предостерегают: часы могут пробить! И я тоже могу пробить! Стучит костылем по столу. Слышите?

Молчание.

Мумия идет к часам и останавливает их. Затем говорит внятно и серьезно. Но я могу задержать время в его беге. Я могу обратить прошлое в ничто и бывшее в убывшее! Только не подкупом, не угрозами, но страданием и раскаянием. Подходит к старику. Мы - жалкие люди, мы это знаем. Мы грешили, мы ошибались, все, все мы. Мы не те, какими кажемся, потому что в существе мы лучше самих себя, потому что мы осуждаем наши проступки. Но то, что ты, Яков Хуммель, с фальшивым именем, хочешь быть судьею, доказывает, что ты хуже, чем мы, жалкие!

И ты не тот, чем кажешься. Ты вор людей, потому что ты однажды похитил меня лживыми обещаниями. Ты убил консула, которого сегодня похоронят; ты задушил его векселями; ты похитил студента, опутав его вымышленными долгами его отца, который никогда не был тебе должен ни гроша...

попробовал встать и заговорить, но опять упал в стул и съежился; под давлением последующего съеживается еще сильнее.

Мумия. Но есть в твоей жизни одна черная точка, которую я не совсем знаю, но подозреваю... Кажется, Бенгтссон знает об этот. Звонит в звонок на столе.

Старик. Нет! Только не Бенгтссона! Не его!

Мумия

В дверях коридора появляется маленькая молочница; ее не видит никто, кроме старика, которого охватывает ужас. Когда Бенгтссон входит, молочница исчезает.

Мумия. Бенгтссон, знаешь ты этого господина?

Бенгтссон. Да, знаю, и он меня! Жизнь изменчива, как мы знаем - я служил у него, а раз он служил у меня. Два года подряд он кормился у меня на кухне. Он должен был уходить около трех часов, еда была готова к двум часам, и все в доме ели разогретое кушанье из-за этого быка. Он выпивал весь бульон, и его приходилось разводить потом водой. Он сидел там, точно вампир, и высасывал из дома все соки, так что мы обратились почти в скелеты. И он чуть было не довел нас до тюрьмы, когда мы назвали кухарку воровкой! Позднее я встретил этого человека в Гамбурге, уже под другим именем. Он был уже ростовщиком, опять высасывал кровь. И там его привлекали к суду, обвиняли в том, что он заманил одну девушку на лед, чтобы утопить. Она была свидетельницей его преступления, раскрытия которого он так боялся...

Мумия

Иоганнсон показывается в дверях и с громадным интересом смотрит на происходящее, так как чувствует себя теперь освобожденным от рабства.

Старик вытаскивает из кармана пачку бумаг и бросает на стол.

Мумия

Старик, как попугай. Яков здесь. Какадора! Дора!

Мумия. Можно часам бить?

Старик

Мумия открывает ковер, прикрывающий гардероб. Теперь часы пробили! Вставай, иди в гардероб, где я просидела двадцать лет и оплакивала наше преступление... Там висит шнурок, которым ты задушил консула, там наверху, и которым ты хотел задушить своего благодетеля... Ступай!

Старик входит в гардероб.

Мумия. Запирает дверь. Бенгтссон, поставь ширмы. Ширмы смерти!

ставит ширмы перед дверью.

Мумия. С ним кончено! Господь, смилуйся над его душою.

Все. Аминь!

Долгое молчание.