Езда в остров Любви.
Часть вторая.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Езда в остров Любви. Часть вторая. (старая орфография)

ЕЗДА В ОСТРОВ ЛЮБВИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

К ЛИЦИДЕ

Ое злополучие уже окончилось, любезный мои ЛИЦИДА, и ежели только что ЛЮБОВЬ долженствует меня во гроб сослать, то я уповаю, что я никогда неимею вкусить смерти. От того самого времяни, как я к вам послал первое мое писмо, мои нрав весма во мне переменился; и хотя я весма могу хвалиться любовию в первом моем похождении, однако я её покидаю на всегда.

                    * * *

                    * * *

* * *

Может быть, любезный мои ЛИЦИДА, что вы немало ныне удивляетеся, для того что я сие вам объявляю надчаяние ваше; новыимееше познать то, что мне к премене сеи моего нрава подало причину уведомляяся чрез сие писмо о моих вторых похождениях, которые поистинне болше вас имеют увеселить, нежели как первые. И хотя я ныне весма немышлю о любви, однако я вам признаваюсь, что очюнь мне охотно желается сказать вам гисторию о моей страсти прешедшей. Я воспоминать о неи всегда люблю, а мое серце приветствуя себе в тайне за мои победы находит себе в том начаток похвалы для того что оно торжествовало над тремя сердцами.

Уже много тому времени прошло от нележея мучился в ПУСТЫНИ ВОСПОМЯНОВЕНИЯ, и начал я веришь по причине чреззвычаиные печали, которая на меня нашла от некоторых дней, что конец моему нещастию приближался, и что смерть избавит меня от того вскоре; тогда в один из тех дней лежа под древом, помышляя о моей напасти и будучи весь в горких слезах, увидел я едину жену, которая так скоро шла, что почти лететь так невозможно, и которая идучи говорила, и чинила превеликой шум. Я почювствовал на оную смотря превеликой страх на моем сердце а незная для чего. Потом я догадался что сия жена немогла быть как ВЕСТЬ. однако еще я незнал откуду бы оное безпокойство сердцу моему приключилось. Но чрез её слова неузнал я рыдателную того причину как весма: Ибо она бегучи мимо меня следующее кричала громко:

Я думал двократно или трикратно, что я того не выслушал как надлежит. Но весть так много тож самое повторяла, что я уж по том немог нимало сомневаться о моем нещастии.

Я вам сие самим отдаю в разсуждение, что сколь я великие приносил жалобы на сию её вероломность. Тогда различные приходили мне на ум мысли, чтоб как отмстить оной неблагодарной и её любовнику: Но по прошествии наглости моего гнева, ударился я токмо от того в великую печаль крича с плачем следующее:

Я препроводил многия дни тако оплакивая мое нещастие, и жалобу творя на её неверность. Так же и нехотел я весма чтоб мне вящше доведаться о моей напасти, бояся в таковом известии наити наиболшую причину горести.

Находили также тогда на меня некоторые часы, в которых я думал, что может быть ВЕСТЬ, как еи обычаино, солгала напрасно на АМИНТУ что она верность свою ко мне нарушила; и немог я того разумом понять чтоб АМИНТА по так Святых и превеликих присягах, которые она мне чинила могла свое слово изменить, позабыть в кратком самом времени все мои услуги, и оные благосклонно принять от другова, иногда извинял я в себе самом её неблагодарность многих ради причин, которые, как мне казалось, могли её к тому принудить. Но наконец всего, я недоведался о моей горести как болше нежели я желал.

Я имел честь донесть вам в первом моем писме, что ПУСТЫНЯ ВОСПОМЯНОВЕНИЯ так есть на высоком месте, что оттуду видно на весь ОСТРОВ ЛЮБВИ. Оттуду в один день увидел я АМИНТУ в замке ПРЯМЫЕ РОСКОШИ с одним человеком из тех которых я видел в СВОЯКАХ.

                    * * *

                    * * *

* * *

Сколко раз я ни думаю о болезни, которую я возъимел тотъчас видя сие везделное её изменничество, немогу весма я понять, что как о чая болезнь в самом том времяни смерти меня непредала. Ярость научила меня там все то говорить, что она только одна умеет, и будучи с моею любовию, которая мне показала к горести моей непоятнои, что другой победил в самое краткое время все то, чего я насилу мог достать чрез великия и долгия труды. Того ради немог я чрез долгое время сам в себя притти. Но едва лиш толко учинил я малое разсуждение о сем случаи, как я нашолся в состоянии быть при моем разуме, и в тот же самой час один человек явяся на мои глаза вдохнул мне так великую холодность, что я тотчас нечювствителен стал быть, к оной АМИНТИНОИ неверности. Сеи человек, которой имел взгляд весма свирепой, и усмехи чинил с великим презрением смотря на меня изкосяся а чрез плечо мне говорил следующее.

                    * * *

                    * * *

Узнав по сим речам что то был ПРЕЗОР тотъчас я побежал дабы его обнять. Но сеи человек видя что я еще в сомнении был, и что любовь еще была сомною, побежал тотчас б другую сторону ни мало неоглядываяся на меня. Тогда так мне горко стало потеряв такого человека, которого советы казалися мне недолжны быть пренебрегаемы, что я тотчас отпустил от себя оного малинкого КУПИДИНЧИКА, которой всегда при мне был в моих дорогах. Прощайся с ним немог я пробыть без превеликих слез: Ибо бывши он свидетелем при всех моих похождениях и действиях, тогоради с великою трудностию я мог с ним розстаться, и так я с ним долго при прощении моем разговаривал, что чють было непозабыл оного ПРЕЗОРА. Наконец, обняв его следующее я ему говорил весь в слезах:

                    * * *

                    * * *

Отпустив моего КУПИДОНА (или мою ЛЮБОВЬ) чрез долгое время искал я оного ПРЕЗОРА; но на конец чрез все мое прилежание я его нашел. Тогда оной мне присоветовал чтоб поитить оттуду в один город, которой он мне показал, куды я без всякого замедления и отправился в тот же час. В то время начал я чювствовать великую радость, каковой я еще неимел отнележе я прибыл в остров ЛЮБВИ; А упокоение тем наипаче казалось мне сладко, что я его возъимел почитай еще в первые. Когда я прибыл в тот город, тогда я увидел, с великим удивлением, что все люди тамо пребывали праздны, город оной очюнь есть пуст, и почти все жители в великом живут уединении.

Есть там одна пристань, чрез которую выходят толко из острова ЛЮБВИ, но чтоб чрез онуюж в него прибыть, еще того никому ни когда неслучилось.

кажется так непотребна и дурковата, что несмеясь нельзя на нея смотреть. Тотчас лиш я вшол в тот город, то воспомяновение моего безчестия, которое мне АМИНТА навела, учинило мне того города пребывание весма приятное, и немог я там пробыть чтоб тысячи) раз на всякой день неизглашать мне следующого.

                    * * *

Я себя нашол весма щастлива для того что я ростался с моим КУПИДОНОМ, и удивлялся я очюнь часто всем моим дуростям, которые принудил меня чинить сеи божок: Но хотя иногда и мыслил я о АМИНТИ, однако всегда мне казалося, что она стала быть дурна после своей измены. Мысли, которые тогда на уме моем были, непоказывали мне оную как шакову, которая недостойна по всем мерам превеликия страсти, какову я имел к неи, и как которая уже всего того не имела, за что её мог я любить. На конец, в таком великом я себя находил покои, что оной начал мне быть докучен, и сия крайняя измена из великия ЛЮБВИ в чреззвычайную ХОЛОДНОСТЬ так мне стала быть несносна, что внезапная слабость схвативши меня бросила так в великую кручину, что от самого моего младенства я таковой никогда неимел. А сердце мое привыкшее всегда к любви незнало куды девать несколко еще горячия моея страсти, которая мне осталась по разлучении с АМИНТОИ, и немогло оно ни по какой мере привыкнуть к так леноснои жизни, какова была оная, которую я препровождал в БЕЗПРИСТРАСТНОСТИ. Тогда я к увеселению моему изложив следующую двостишную песенку, пел оную на всякой день один с собои:

                    * * *

В протчем, я нехотел чтоб великою страстию мне разгореться: Ибо я спознал все трудности в любви чтоб мне паки непривязатся к неи. тогоради я токмо желал дабы мне где только приятную наити потеху.

В сем намерении выходил я из города на всякой день смотреть, что непопадетсяли мне какой случаи. Тогда в некоторой день встретилася со мной едина жена, к которой доступ был весма благоприятной; Оная имела поступь смелую и веселую, и нечто иное которое нравилося тотъчас лиш бы её увидеть. Сия жена едва толко меня увидела, как она тот час ко мне подошла прося меня благосклонно да бы её посетить, и говорила мне при том, что есть чем мне у нея быть доволну.

Многия оную называли ЩОГОЛСТВОМ: Но прямое еи имя есть ЛЮБОВНОСТЬ, которая мне потом показала целой лист бумаги, на котором следующия вирти написаны были:

Сеи способ провождать мою жизнь весма мне понравился. Того ради охотно я приняв все сия предложения следовал за ЛЮБОВНОСТИЮ до одного города, которой её имя носит. Сеи город очюнь великолепен, и весма пребогато построен; в воротах города того стоит ЧИВОСТЬ, НРАВ учтивой, РАЗГОВОР СЛАДКОЙ и УГОДНОСТЬ, которые дают пропуски чтоб во все собрания иметь вход свободной, без чего очюнь тамо скушно препровождать надлежит свое время. В протчем, говоря по краинеи мере не весма довлеет чтоб от всех оных четырех лиц иметь четыри пропуска. Доволно иметь и два толко, а иногда и один: Но что больше имеется пропусков, то больше можно потех иметь. Наинужнеишия пропуски, которые необходимо надлежит иметь, и которые всем тамо приятны толко суть два, то есть УЧТИВОИ НРАВ, и СЛАДКОЙ РАЗГОВОР, но чивость и угодность не в болшои там чести находятся, и с которыми обыкновенно многия в обман себя дают. К томуж, сие место есть для великих потех построено, а прохладных собрании весма там много и часто находится. Тамо на всякой день изобретаются новых игр превеликия тысячи; музыка, пиры, танцы, комедии, вечерния песни бывают там повседневно. А понеже я был с самой ЛЮБОНОСТИЮ, тогоради я имел все четыре пропуска, и от того времяни начал я входить повсюду, и так я много там учинил знакомости; что я знатен стал быть по всем собраниям в городе. День я препровождал по пирушкам, а по ночам давал музыку под окнами, и тако неимел я времяни чтоб мне досуг было скучиться. Но на конец, сия жизнь меня утрудила.

Я уже начал в ЛЮБОВНОСТИ вскуку приходить, когда я был в одном веселом месте, где нашлися две девицы, разные меж собою красоты. Одна из них называлася СИЛВИА, которая имела стан удивителнои, и имела все то что чинит прекрасное лице; а сие наипаче меня в неи усладило, для того что она была весела, и в молодом самом веке, которой вдыхает в серце всякую утеху. Она имела так нечто всеприятное и любителное, что невозможно увидев её нелюбить. Другой имя было ИРИСА, которая, по правде сказать, что не имела так хорошого стану; однако очюнь собой поставка была, а с другой стороны в походке своей имела она поступь простую, но весма во всем приятную. Всякая черта лица её была совершенно правилная, румянец играл на том весма живои и очюнь светлой; глаза она имела черные и превеликия, нос как Орлинои, уста невеликия и сахарные. И казадося что все стати, и прикрасы в неи жилище свое имели: Ибо наипаче когда она смеялася, тогда так виделося в неи много красоты, что мне оную невозможно описать.

Оные две прекрасные девицы в так великую меня радость привели, что таковой по другим местам нигде я неимел; А ростался я с ними имея чювство весма несходное с тем, которое я обычаино имел, и хотя я весма был рад что я чювствовал в моем сердце еще некакую склонность к любви, однако нехотел я со всем на ту попуститься; А с другой стороны казалося мне весма странно чтоб иметь купно к двум любовь, и немог я того понять что как бы то можно было двух в одно время любишь и двум в одно время служить. Когда сия мысль непрестанно с ума у меня несходила, тогда я увидел едину предомною жену весма в пребогатом одеянии. Оная наипаче то все на одежде своей имела, которое бы могло прикрасы придать её пригожству, и весма была чисто убрана; так же и ни какова телодвижения нечинила, которое бы могло испортишь оные стать. Взгляд она имела очюнь приветливой, прием весма приятельской и благочеловечнои, и казалося что она желала от всех быть любима, и что в том всю свою утеху она имела.

За неи следовало премногое множество пригожих молодцов, но оная мне больше ласки казала нежели другим.

Вы изволите видеть, любезный мои ЛИЦИДА, с описания моего что то есть ГЛАЗОЛЮБНОСТЬ, хотя и многия с неучтивой ненависти называют оную ЧЕСТНЫМ БЛЯДОВСТВОМ, и ненадлежит вам о сем удивляться, что она мне паче всех ласковости чинила, понеже я был еще новоприезжей в том месте. А когда лиш оная меня увидела, тогда тотчас начала мне говорить следующим образом:

                    * * *

                    * * *

Я велми возблагодарил ГЛАЗОЛЮБНОСТИ за сия её добрые советы, которые я нашол так по моей мысли, что я ни мало незамедля следовал за нею до самого города, которой также как и она называется. Тамо я увидел на воротах следующее надписание писменами золотыми:

                    * * *

                    * * *

Сия ласковая и приятная надпись наиболшее придала мне желание видеть оной город, в котором мне попалось премножество прекрасных женских лиц; оные все были убраны, яко бы нарошно для побеждения всех. На них виделося все то, что нравится и в любовь приводит, и употребляли оные всею своею хитростию и искусством чтоб как привлеки мимо идущих.

ГЛАЗОЛЮБНОСТЬ вшед в оной город дала мне в проводники одного КУПИДОНА глазуна. А что бы вам прямо донесть кто то оной был, то надлежит мне вам сказать, что КУПИДОНЫ глазуны вышли от прямые породы КУПИДОНОВ самых: Но будучи детми КУПИДОНА и ГЛАЗОЛЮБНОСТИ имеют оные нечто от матери своей, от отца им достался лук и стрела но да бы показать, что они не от прямые матери рождены, тогоради неимеют оные ни перевязки на глазах, ни свечи горящия в руках. Оные неживут под законами как ГЛАЗОЛЮБНОСТИ которые они весма исправно наблюдают. Я лиш едва стал быть вместе с оным КУПИДОНОМ, как он мне тотчас все свои розказал уставы и права, которые гораздо нетяжки; и нужды никакои в том нет, дабы вам их подробну изъявить: по тому что вы деиствително имеете их познать чрез то что мне еще осталося вам донесть. Я возъимел намерение в тот же самой час исполнять самым действием повсюду советы сего КУПИДОНА; и в вечер тогож самого дни к попадшеися наветречю мне СИЛВИЕ подошол я, и был чрез несколькое время с нею.

Но едва лиш я покинул СИЛВИЮ, как я встретился с ИРИСОИ, при которой мне тож случилось как и при первой то есть:

В сем состоянии серце мое находилось чрез многия дни, и тогда начал я иметь некакову радость, для того что я любил, а нечювствовал никакова безпокойства. Когда я был печален, тогда я прямо шол к ИРИС, которая чрез сладость своих слов, и чрез умилность свою природную увеселяла меня всеприятно в гном состоянии; в котором я находился; а когда я имел к веселию сердце склонно, тогда я тотчас бежал к СИЛВИЕ.

По долгом моем пребывании в ГЛАЗОЛЮБНОСТИ. оной КУПИДОН, которой мне там был дан за вожатого, восхотел меня вест во ОБЪЯВЛЕНИЕ. Сие его предложение припомнило мне что в первом моем похождении ПОЧТЕНИЕ запретил мне туда ходит. И тако с противлением доказывал я тогда непристойность, которая в том была, моему KУПИДОНУ глазуну. Оной услышав от меня мое доказателство тот час начал смеяться надрывая свои живот, и говорил мне что ПОЧТЕНИЕ запрещает оным толко ходить во ОБЪЯВЛЕНИЕ, которые еще прямого способа незнают как любить, и смеялся он также над всеми теми, которые проходя чрез МОЛЧАЛИВОСТЬ продолжали свою дорогу болше половшия целой, к сему он прибавил еще следующее:

                    * * *

                    * * *

По сих его словах я неимел болше никакова затруднения за ним следовать, а будучи с ним на дороге предложил он мне совет следующей:

Мы прибыли чрез самое краткое время в ОБЪЯВЛЕНИЕ, которое есть весма малое местечко: потому что чрез оное токмо лиш проходить надлежит, того ради оно и ненаселено. Вход в него некаким способом есть бедствен, для того что там много глубоких пропастей находится, в которые все споткнувшияся падают беззвороту. Чтож касается до самого местечка, в оном на всякой день так густая мгла бывает, что насилу можно встретившися с кем разпознатся. Выходить из него надлежит чрез двои вороты, из которых одне называются ОТКАЗ, а другия СНОСНОСТЬ, первые вороты со всем неприятны, и выводят на премногия худые поля; но другия обычаино неведут как впревеселые места. Я тогда имел со мной так искусного оного проводника, что входя в объявление никакои я неимел трудности, а вшед в него тотъчас я весма щасливо нашол ИРИСУ и СИЛВИЮ, и предложил им обеим о моей к ним любви.

Когда я СИЛВИИ говорил о моей любви, тогда оная притворившися что якобы она мне в том неверила. Потом вышла чрез вороты СНОСНОСТИ. Но ИРИСА другим способом поступила, и ушла от меня чрез вороты ОТКАЗУ. Я оставив оную, вышел и сам чрез вороты СНОСНОСТИ, дабы достичь СИЛВИЮ, и чрез самое краткое время поискав, потом нашол я оную в одном городке весма веселом. Оной городок был немноголюден, но самое оное малое число людей пребывает меж себя в великом согласии. И хотя они мало меж собой говорят, однако всяк, лиш половина толко слова выговорится, о всем, что желается предложить, знает,

СОЮЗНОСТЬ, которая владеет сим местом, боярыня весма преизбранная кажется тем, которые её знают; но которые знакомства никакова с неи неимеют, те со всем за скушную её почитают. Оная премного разума имеет и искусна весма во всем. Много у неи находится способов, чтоб как себя всем вразумитедну показать, и во мгновении ока может выразуметь все что еи ни предлагается.

В самой тот же час, как я вошол в СОЮЗНОСТЬ, уведомился я, что ИРИСА уединилась в пещеру ЖЕСТОКОСТИ. Сия весть весмо меня оскорбила; В протчем я неимел охоты чинить тож, что я чинил в первой моей любви, ниже так-же хотелося мне болше наводнять источник оной моими слезами: Но толко и в силу всего я чинил, дабы непотерять как мне ИРИСУ, которая поистинне у сердца мне была, что я часто ходил к неи на посещение, и там разговарил с нею; а ставя еи в великую вину её незговорность, следующее еи говорил:

Но видя что в своем намерении весма твердо она стояла, того ради я её там покинул с великою горестию, от которые утешился я в СОЮЗНОСТИ, куды я в тот же день возвратился.

Я ходя к оной на всякой день всегда чинил тож. А с начала самого оная жестота ИРИСИНА доволно мне чинила потехи, так же и рад я был видеть её незговорчиву для веселия обещаемого от надежды, которою я себя льстил победить в некоторое время её жестоту.

Но я притворялся при неи быть весма печалным для того что она в жестоте своей твердо стояла, и сказывал еи, что чрез все часы дня и нощи, которых я в свете сладчаиших неимел, (ибо я их провождал с СИЛВИЕЮ:) в великом я отчаянии находился. Сеи род вести мою жизнь казался мне весма приятен. Когда я был в СОЮЗНОСТИ, тогда я был весма весел, а когда я был при жестокой ИРИСЕ, тогда я казался весма быть печалным. Наконец, так я привык лицемерствовать когда мне хотелось, что плакатьли бы надлежало, то тотчас, меня появятся слезы как град. Так же умел я и скорбным казаться когда за благоприятное я находил.

Но на конец притворялся чрез долгое время в сокрушении быть при ИРИСЕ, восприял я намерение вывесть оную из сего премерзского жилища, и нетребуя никаковои помощи от ЖАЛОСТИ я учинил токмо то, что мне присоветовал КУПИДОН ГЛАЗУН, но и вот его совет которой он мне дал:

Сего ради когда паки напосещение Я к неи пришол, притворив мои глаза в лицемерство, так же и все речи, весело следующее начал еи говорить:

Илиш выговорив к неи сию речь, тотчас там я оную одну отставил, и от того времяни неприхаживал к неи. Тогда я пристал к моей СИЛВИИ паче нежели как мне было обычаино, и непренебрег я ничего того, которое бы могло ИРИСЕ показать что я во вся оную позабыл.

И тако тотчас она преселилась в СОЮЗНОСТЬ, где ни с чем сперва, как с пенми на меня напала. Я непреминул еи божбу чинить изовсеи мочи, что то я длятого учинил нарошно, дабы мне видеть, что печалноли бы еи было меня потерять.

В то время очюнь у меня дел умножилося: Ибо сие весма трудно, чтоб жить с двемя персонами в одной союзности! На всякий день надлежало мне было писать два писма, на всякой день имел я два назначенных СХОДБИЩ, и надобно было иметь много хитрости, чтоб как утаить от одной знакомость, которую я имел с другой. Но со всем сим оной недосуг мне весма был приятен; и я бы прожил с ним охотно чрез долгое время, ежели бы НЕНАВИСТЬ, которая незюжет ненавидеть никого в СОЮЗНОСТИ, помешателства мне в том неучинила. Сия НЕНАВИСТЬ столко произносила там речей неоснователных, что ИРИСА и СИЛВИЯ принуждены стали быть вытти оттуду, и ожидать в одном удаленном месте, пока оная перестанет болтать. Тогда я в едино мгновение ока нашолся лишен всея моея утехи. И хотя бы мне осталася одна которая нибудь из них, тобы я с нею мог утешиться о отсутствии другой. Но понеже обе оне выехали вон, того ради я незнаю как бы мне было тогда и быть, ежели бы КУПИДОН ГЛАЗУН непривел меня в иное местечко очюнь веселое, которого место положение есть удивительное. Земля которая есть в околности его, всеприятно украшена потоками. КУПИДОН ГЛАЗУН приводя меня туды говорил мне тако:

                    * * *

* * *

К тож самое время, мы прибыли в оное местечко, которое называется ЗАБАВА. Все тамо домы весма приятны, везде находятся воды в верх биющия, и видятся повсюду непрестанно игры, и прикрасы; самая малая вещь в неисповедимую приводит утеху, и все тамошния жители придают, к тому веселию много причины, ЗАБАВА, которая владеет тем местом, девица еще очюнь молода, оную остановляет все чтоб еи нипопалось, и которой чинит утеху самая малая безделушка. Я лиш прибыл в сие местечко, то я тщался там чинишь как и другия, то есть тешится всем чтоб мне нипопалось, дабы тем прогонит печаль, которую могла мне дать РАЗЛУКА с тем что я любил.

Я могу вам признаться, что чрез все время, которое я пробыл в ЗАБАВ, неимел я никакова безпокойства, и ожидал я с самою малою нетерпеливостию возвращения ИРИСИНА и СИЛВИИНА. Однако почитаи на всякой день я к ним писал, и тож одно писмо для обеих было. Я им писал в писмах моих великия тысячи учтивостей любовных. Но и поправке сущей сказать, я бы желал лучше их видеть, нежелиб быть так долго в ЗАБАВ; но понеже надлежало их ожидать, тогоради я имел терпение весма охотно. Некоторое время в том прошло, что мы друг к другу писали безперемешки: Но потом так вдруг случилось, что я неполучил ни одного писма от них: Ибо уведомившися ИРИСА и СИЛВИЯ, что я пребывал в ЗАБАВЕ, зараз ушли обе в ЗАМОК ДОСАДЫ. Я имел честь объявить вам в первом моем писме о ДОСАДЕ, но я ничего вам не предъявил о её замке.

Сие есть такое место, что в котором надобно всегда ссорится. Сама ДОСАДА между всеми тамо смуты великия чинит тысячю раз на день, и принуждает часто ласково говорить с теми, которые смертелно ненавидимы бывают. Но оные ссоры недолго длятся: ибо любовь во всем чинит мир, и соидиняет паки тех, которые непоссорились как по совету ДОСАДЫ.

Сие тамо весма смешно и потешно есть видеть, что те которые так меж себя любятся что того болше быть нельзя, почти мерзкими словами с собой бранятся, и всеми богами кленутся что они не хотят друг друга видеть до смерти; Но чрез малое самое потом время друг у друга прощения просят, и соединяются в паче тесную дружбу нежели прежде.

Есть в том замке один человек, которой при всех ссорах посредственником бывает. Сеи то человек первенствует в примирении, и которой много подает к тому способов; одне его называют РАЗГОВОРОМ, другия ПЕРЕГОВОРОМ; но я уведомился верно от некоторых что он называется ТОЛК. Когда я прибыл в тот замок ДОСАДЫ, тогда зараз встретилась со мной СИЛВИЯ, которая лит меня увидела, то тотъчас приставивши к одному человеку, которого я никогда незнал, начала ему чинить великия и многия ласкателства, и так поступала что яко бы она меня и незнада. Тогда немедленно подбежала ко мне сама ДОСАДА и вдохнула мне горячее желание к отмщению еи оного поступка.

ИРИСА в тож самое время увидевши меня там наивяшще меня утвердила в том моем намерении: Ибо она и сама також следовала примеру СИЛВИИНУ. Я тогда нашол за благопотребное, чтоб мне поступить но совету моего КУПИДОНА ГЛАЗУНА, то есть чтоб несмошреть на них. Отходящему от них встретилася мне на дороге одна жена весма пригожа, и которая была почитай в так же великом сердце как и я. Оной имя есть МЕСТЬ, и понеже мы небыли там вместе один и другая как для отмщения; того ради наши розговоры не могли быть долго. Но гнев не так меня ослеплял как оную, и тогда я толко начал за весма мне приятную иметь МЕСТЬ, когда ИРИСА и СИЛВИА проходя мимо нас видели меня при оной жене с лщем весма веселым.

чинила; но ТОЛК подбежавши к нам спрашивал у нас чего бы ради мы так ссорилися, при котором тот час мы узнали, что наша ссора непроизошла, как от ложных мнении, и что она основана была на ЛЮБВИ. Тогда я нимало немешкая пал еи в ноги, и прося прощения обещался еи хранить мою верность до самой смерти. С своей стороны и она себя извиняла так любовно, что она меня тем весма усладила. Потом она мне чинила много ласкании, и непозабыла ничего того, чем бы она могла меня уверить, что все, которое она ничинила, непроисходило как по научению ДОСАДЫ.

Я сие мое примирение с ИРИСОЮ так нашол быть сладко, что я в тот же час побежал искать СИЛВИЮ, да бы с неи тож самое учинить. Может быть что оне непоступали со мной чрез свои действия в лучшей усердности, как и я с ними, так же может быть что оне меня обманывали обе, как и я их обманывал обеих: Но в протчем сие мне нечинило никакова безпокойства:

Я нежелал видеть что у оных на сердце было, и доволился я токмо тем, что оне мне показались быть ради, да бы чинить со мной примирения.

Удоволившися весма сими малыми ссорами похоть, возъимел я так наглую, что я немог ни мало еи попротивиться чтоб невесть ИРИСУ и СИЛВИЮ в одну долину превесма веселую, хотя КУПИДОН ГЛАЗУН и несоветовал мне того чинить. Горы, которые кругом обошли сию долину, очюнь высоки; и много на них почитай повсюду великого камня дикого на подобие пещер природно учинившагося, которые в той долине и идут за пещеры уединенные, тамож находится один очюнь изрядной замок, которого почитай видеть Нельзя, для того что оной окружен со всех сторон высоким лесом, которой его покрывает. Солнце незаходит туды с своею светлостию: Ибо его тамо ясность со всем не мила, хотя бы как мало она туды ни зашла. Тогоради тамо царствует непрестанно нощь, которая неприносит в то место обычаиных своих страшилищ, и чем болше она бывает темна; тем наипаче она кажется красна.

Хотя сие место весма многолюдно, однако кажется что никово нет, понеже все того места обыватели любят весма уединение, и тако всенародные и многолюдные собрания оттуду все выгнаны, а доволны бывают все токмо быть по два вместе, все другия лишния худо там приняты живут. Словом, одно третие лице хотя нененарошно, но весма туды не к стате и не учтиво заходит. Сеи замок называется ЗАМОК МИЛОСТЕЙ, которые суть лица очюнь уединенные, однако оне кажутся, тем которые их весма принуждают к тому, но и то невсегда.

нежелать другую с вящшеи утехой видеть, видев первую с великим удоволствованием. В прочем почитай всегда трудно их всех видеть, и часто некажется из них как одна самая малая часть. Надобно иметь много хитрости, щастия, и превеликия докуки, дабы как изних получишь видеть одну токмо; А наипаче последняя так незговорчива, что ежели кто её желает видеть, то тот больше возъимеет трудности с одной с не и, нежели со всеми первыми. Но уже и она когда кому покажется, то тот час потом преведет оного в замок ПРЯМЫЕ РОСКОШИ. Которой не подалеку разстоит от замка МИЛОСТЕЙ.

Чтож до меня касается, я хотел видеть оных двух красных девушек обеих вместе: Но в том я много нашол трудностей, и еще больше, когда я уведомился что надлежит быть всегда с одним лицем. Я в раскаяние пришол почитай тогдаж, для того что я непослушал совету КУПИДОНА ГЛАЗУНА дабы неходить в тот замок. В протчем я желал весма чтоб как мои поход туды вотще не про тол, и того для вознамерился я сил своих беречь как бы мне можно было, так же и казаться, что ни которую из них я больше нелюблю по тех мест, пока мне долее того невозможно будет чинить. И тако будучи один на одине с ИРИСОЮ, препроводил я целую ночь с нею, и чтоб от вас, любезный мои ЛИЦИДА, ничего мне неутаить, в тои ночи вот что мне случилося:

                    * * *

                    * * *

* * *

Будучи в моем задоре искушение было на меня нашло, чтоб для нея оставить СИЛВИЮ, и к неи толко одной привязаться. Но потом очюнь я рад стал быть, что я того неучинил: Ибо покинув ИРИСУ под предлогом самым безделным я нашол СИЛВИЮ так красну, и так пригожю, что я весь на ту смотря розпался. И был с нею вместе целой день, но не лучше я себя с онои нашел как и с ИРИСОИ.

                    * * *

В протчем хотя без всего, но я себя так щаслива быть нашол при неи, что я болше и непомышлял о ИРИСЕ, и в то самое время, когда она меня, как говоритъся, в месте застала с СИЛВИЕИ.

Я занепотребное нахожу, чтоб вам описать подробну все укоризны и пени, которые мне были от тои и от другой. Тогда я обернулся к моему КУПИДОНУ ГЛАЗУНУ. Которой мне показался, что он мне неможет уже никаким добрым советом помощи. Сеи случаи в такой великои меня стыд привел, что я ни мало немешкая побежал от них обеих, и бежал все грунью даже до одного местечка, которое мне попалось и в котором меня покинул мои КУПИДОН ГЛАЗУН говоря что сие место ему неугодно есть. Многия в том местечке домы до половины толко построены, а другия тремя или четырми розными образцами поставлены.

Иные называют сие местечко НЕЗНАМОСТЬ ЧТО ЧИНИТЬ: Но мне другие сказали, что прямое его имя есть. НЕРАЗРЕШИМОСТЬ: Ибо и помещица, которая сим местом владеет, темже именем именуется.

Сия госпожа есть очень смешна, и оная никогда неодевается в платье: потому что она неможет разрешится которой бы лучше вздеть убор. И хотя она непрестанно кидается, но однако с места своего никогда несходит: Понеже она намеряется итти в толь многия места, что, наконец, ни в котором неможет побывать. Можно приметить скоро что в её гл азах непрестанное есть смятение, и которые очюнь мутны; так же можно видеть, ИРИСЫ И СИЛВИИ разделяло мою мысль на две части равных. Я несомневался чтоб мне невозможно было помириться с одной, ежели бы одну из них которую покинул: Но то что я видел В ЗАМКЕ МИЛОСТЕЙ, к тому меня недопускало. Я уже тогда имел чювствие к той и другой таково, каково я имел прежде к АМРИНТЕ. Все мои мысли имели меж собою великое побоище, и хотя я нехотел их весма обеих покинуть, однако больше я склонности имел, чтоб их потерять обеих вместе, нежели выбрав одну другой предпочтить, так что в боязни, дабы непотерять ни ту ни другую я немог иметь ни той ни другой. Словом сказать, я был тогда в превеликом безъизвестии что чинить.

Сия жена весма была краевого лица; станом и величавостию своею походила на богиню, и от все я её персоны изходило сияние, которое ослепляло очи. Я толко лит оную увидел, то я так великое к неи почтение на сердце моем почювствовал, что я немог никаким яспособом оного к неи неиметь. Тогда она повышая свои глас следующее мне говорила:

влюбился в СЛАВУ (ибо то она была) что восприяв намерение следовать за нею вышел я немедленно из НЕРАЗРЕШИМОСТИ. С начала самого, сердце мое имело несколко трудности привыкнуть к сеи премене; и того ради надлежало следующее ему говорить не по один раз:

Тако следуя за СЛАВОЮ прибыл я на берег острова ЛЮБВИ. Тамо паки я увидел гуляющих всех красот, всех сладостей, всех прикрас, и всех статей, которые уже тогда меня немогли, что я имел намерение выехать оттуду, на это дал мне и судно.

Я немогу вам сказать что я вышел не смотря с охотой, так же и с некоторою болезнию на места, в которых, хотя и много я имел нещастия, но однако болше сладкого и веселого препроводил времяни. Но по прошествии сего первого моего устремления неимел я о том нирадостного чювствия ниже печалного. И тако простился я с ЛЮБОВИЮ на всегда.

Наше плавание от самого острова даже до сего места, весма было благополучно; плит вышел я из судна моего на землю, то тотчас стал писать к вам, любезный мои ЛИЦИДА, сие писмо, чрез которое дабы вам объявить состояние моего сердца, в каковом оно ныне находится, то есть:

                    * * *

В протчем, любезный мои ЛИЦИДА, я ныне иного неимею достойного во известие вам учинить, токмо что в близости следовать буду и сам за сим моим. Итогоради уповаю, что вскоре возъимею радость с вами увидется и дружески объняться.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.