Автор: | Тассо Т., год: 1580 |
Категория: | Поэма |
ПЕСНЯ ВОСЬМАЯ
1
Гром перестал греметь, утихла буря, |
И замерло дыхание ветров: |
Вся в золоте и в розах выходила |
Аврора из небесного чертога. |
Но злобные зачинщики ненастья |
Еще не унялись. Один из них, |
Что Астаротом звать, своей сестре |
Дискордии такое молвит слово: |
2
"Ты воина там видишь, что от мести |
Борца за нашу славу ускользнул. |
Остановить его уж мы не в силах: |
Латинянам расскажет он, какой |
Его начальник участи подвергся; |
Важнейшие он тайны выдаст им, |
И это их принудит, может статься, |
Бертольдова обратно вызвать сына. |
3
Возврат для нас опасный мы должны |
Предупредить иль хитростью, иль силой. |
На благо скажет, обрати во зло; |
Пролей в сердца латинян, гельветийцев |
И англичан могучую отраву |
Разноплеменной розни, посели |
В отрядах недовольство и раздоры. |
4
Тебя вполне достоин подвиг: ты же |
Властителю его и обещала". |
Сказал он, и чудовище тотчас же |
Летит исполнить замысел коварный. |
А вестник между тем, достигнув стана |
Воителей Христовых, говорит: |
"Я должен видеть вашего вождя; |
Меня к нему, прошу вас, проводите". |
5
К Готфриду любопытная толпа |
Его ведет; почтительно склонившись, |
Целует он ту доблестную руку, |
Что заставляет Азию дрожать, |
И говорит: "Герой, от океана |
До звезд своими подвигами славный, |
Вестями!" И со вздохом продолжает: |
6
"Единственный сын датского монарха, |
Свенон, опора старости его, |
Горел мечтой стать под твои знамена |
В ряды отважных мстителей Христовых: |
Ни трудности похода, ни наследство, |
Ни нежность к престарелому отцу - |
Ничто в его великодушном сердце |
Унять не в силах было это рвенье. |
7
Он под твоим главенством знаменитым |
Хотел войны искусство изучить; |
Его душа безвестностью томилась; |
Исполнен был он зависти к Ринальду, |
Сравнившемуся в возрасте столь юном |
С храбрейшими воителями мира. |
Но больше всех соблазнов возбуждал |
В нем рвение венец небесной славы. |
8
Становится, пылая нетерпеньем, |
Он во главе отряда молодежи |
Почти без остановок в Византию; |
Там император греческий радушно |
Его в своих палатах принимает; |
Туда ж к нему является твой вестник |
С последними военными вестями. |
9
Рассказывает он о том, как пала |
Антиохия и каким позором |
Окончилась для персов их попытка |
Обратно город взять; и о тебе |
Рассказывает он, и о Ринальде, |
О том, как этот юноша в порыве |
Великодушном скрылся и в каких |
Он подвигах являл свою отвагу. |
10
А напоследок вестник прибавляет, |
Что вы уже у стен Иерусалима, |
И приглашает принца разделить |
Последние хотя бы лавры с вами. |
Воспламеняют юношу рассказы; |
Ему веками кажутся часы: |
Омыть он жаждет руки в их крови. |
11
Как будто ваша доблесть боевая |
Упреком служит трусости его; |
Снедаемый стыдом, он и советы |
И просьбы все упорно отвергает. |
Страшит его одна опасность только: |
Не разделив опасностей твоих, |
Не разделить с тобой и славы бранной; |
И ничего не слушает он больше. |
12
Сам ускоряет он свою судьбу; |
Едва, чтоб в путь скорей пуститься, первых |
Лучей авроры в силах он дождаться: |
Кратчайшую дорогу избирая, |
Он даже не пытается ни трудных |
Проходов, ни враждебных стран избегнуть; |
Он нас ведет неведомо куда, |
И мы ему покорны, как слепые. |
13
Здесь голод нас подстерегает, там |
Природа заграждает нам дорогу: |
Но мы одолеваем все препоны, |
Врагов уничтожая там и здесь. |
Победы в нас поддерживают бодрость, |
И мы, гордясь успехами своими, |
Пределов Палестины достигаем. |
14
Тут наши скороходы нам доносят, |
Что слышен шум оружия и видны |
Распушенные по ветру знамена; |
А это заставляет их бояться, |
Не войско ли идет на нас большое. |
Бледнеют лица воинов, Свенон же |
Бесстрашно и спокойно озирает |
Испуганный отряд и говорит: |
15
"Нас пальмы победителей, друзья, |
Иль мучеников пальмы ждут сегодня! |
Надеюсь я на первые, но славу |
Нам большую еще сулят вторые. |
Когда-нибудь здесь в память нас воздвигнут |
Потомки храм; сюда стекаться будут |
Иль чтоб трофеи наши увидать". |
16
Сказав, он расставляет часовых, |
Распределяет должности, работы, |
Велит всем при оружии остаться |
И сам ни лат, ни шлема не снимает. |
И вот среди полночной тишины, |
Когда вокруг все мирным сном объято, |
Внезапно страшный рев пронзает воздух |
И судорогой землю потрясает. |
17
"К оружию!" - кричат, и королевич |
Летит, чтоб во главе отряда стать; |
Его глаза отваги мечут искры, |
Лицо горит. Нас бурно атакуют: |
Враги непроницаемым кольцом |
Охватывают нас; мечи и копья |
Вздымаются вокруг дремучим лесом, |
И сыплются дождем обильным стрелы. |
18
На каждого из нас в бою неравном |
По двадцати приходится врагов; |
Во мраке при последнем издыханье. |
Но в том же мраке и число убитых, |
И раненых число погребено; |
И подвиги и беды наши ночь |
Под черной пеленой таит ревниво. |
19
Меж тем Свенон являет неустанно |
И силу рук, и тяжесть их ударов: |
Вокруг него течет ручьями кровь, |
И груды тел ему оплотом служат; |
Куда он на коне в разгаре схватки |
Ни обернется, всюду он несет |
В своих глазах лучистых смертный ужас |
И смерть в своей руке вооруженной. |
20
Сражаемся мы так, пока авроры |
Лучи не озаряют небосклон; |
Рассеяв тьмы все ужасы, они же |
Все ужасы нам смерти открывают. |
Столь вожделенный день приносит нам |
Лишь зрелище смятенья и печали: |
И нашими останками покрыт. |
21
Две тысячи нас было, а осталось |
Не больше сотни. Дрогнуло ли сердце |
Геройское от ужаса, не знаю; |
Но светел был и ясен вид Свенона. |
И говорит он нам, возвысив голос: |
"Пойдемте же, товарищи, и к счастью, |
И к славе по пути, что указали |
Нам павшие бойцы своею кровью". |
22
Он говорит и, улыбаясь смерти, |
Что быстро приближается к нему, |
Перед потоком хлынувшим отвагу |
И стойкость беспримерную нам кажет. |
Нет лат таких, хотя бы из алмаза, |
Чтоб меч его могучий не пронзил, |
Невдолге тело юное собою |
Одну сплошную рану представляет. |
23
В неукротимый труп уже не жизнь, |
А храбрость лишь одна влагает душу: |
Чем глубже рана, тем он сам страшней. |
Но вдруг, глазами яростно сверкая, |
Поддержанный товарищами воин |
Свирепо нападает на него |
И после долгой схватки побеждает. |
24
И падает царевич благородный, |
И некому за павшего отмстить. |
О кровь великодушно пролитая! |
О властелина лучшего останки! |
Свидетелями будьте вы, что жизни |
Я не берег! Я презирал опасность, |
И если б дни мои решило Небо |
В тот миг пресечь, я умер бы достойно. |
25
Среди своих товарищей умерших |
Свалился я, один еще живой, |
Но уж и чувств лишенный, и сознанья: |
Глаза завеса черная покрыла. |
Так я лежал и вдруг очнулся; веки |
Мои раскрылись вновь; мне показалось, |
Колеблющийся свет увидел я. |
26
Я был еще не в силах различать |
Ближайшие предметы: я как будто |
И бодрствовал, и спал; то открывались |
Глаза мои, то закрывались снова. |
От влажности земли, моей постели, |
А также и от свежести ночной |
Я ощущал такие боли в ранах, |
Что, думалось, пересчитать их мог бы. |
27
А свет все приближается меж тем; |
Уже я различаю тихий говор. |
С усилием приподнимаю веки |
И вижу: надо мной два человека |
В одеждах длинных с факелом стоят. |
"О сын мой, - слышу, - не теряй надежды |
На Господа! Он помощью Своею |
Предупреждает чистые молитвы". |
28
Протягивает руку говорящий |
И с видом вдохновенным произносит |
Которых смысл мне вовсе непонятен, |
И прибавляет: "Встань!" Я поднимаюсь |
Внезапно, полный бодрости и силы, |
И ран уже не чувствую, как будто |
Мне кто-то жизнь иную даровал. |
29
На них я в изумлении гляжу; |
И говорит мне старец: "Маловерный, |
Ты все еще в сомнении! Где мыслью |
Блуждаешь ты? Не призраки ты видишь; |
Служители Христовы, мы ушли |
От мира и от всех его соблазнов |
И, чтоб заветам следовать Господним, |
Не ведая людей, живем в пустыне. |
30
Предвечный Бог, что правит всей вселенной |
И, в чудесах великих проявляясь, |
Не отвергает низменных орудий, |
Тот Бог меня послал тебя спасти; |
Не хочет Он, чтоб почестей высоких |
Лишилось тело, бывшее жилищем |
Его соединенье в вечной славе. |
31
Свенону уготована могила, |
Достойная его деяний славных; |
И к ней веков грядущих племена |
Придут почтить с молитвой прах героя. |
Взгляни на небосклон: увидишь ты |
На нем звезду, блестящую, как солнце; |
Она тебя и приведет к священным |
Останкам господина твоего". |
32
Внезапно из звезды, что затмевает |
Собою все светила, иль точнее |
Сказать, из солнца этого на землю |
Нисходит луч; подобно золотой |
Черте он продолжается до тела, |
На нем все раны ярко освещая: |
И в клочьях окровавленного мяса |
Я признаю почившего вождя. |
33
Лежал он не ничком, а было к небу |
Прекрасное лицо обращено, |
Стремились неуклонно. Как живая, |
С угрозой смертной правая рука |
Меча еще сжимала рукоятку; |
А левая, покоясь на груди, |
Безмолвную молитву выражала. |
34
Печали неизбывной предаваясь, |
Обильными слезами орошаю |
Я эти раны; старец между тем |
Освобождает меч, в руке зажатый, |
И говорит: "Ты знаешь, эта сталь, |
Пролившая сегодня столько крови, |
Есть чудное создание искусства, |
И равного ему нет в целом мире. |
35
Желает Небо, чтоб оно без пользы |
Не оставалось тут, а перешло бы |
Из этих рук в счастливейшие руки, |
Не менее достойные притом: |
Пусть с ловкостью и силою такой же |
Они владеют им в бою, но дольше |
Отмщению за прежнего владельца. |
36
Свенона Сулейман убил, так пусть же |
Погибнет сам он от меча Свенона. |
Возьми его и с ним в стан христианский |
К стенам Иерусалима поезжай; |
Не бойся, что в странах попутных встретишь |
Ты новые препятствия; десница, |
Блюдущая твой путь, все сокрушит, |
Что задержать тебя на нем могло бы. |
37
Желают Небеса, чтоб голос твой, |
С твоею жизнью ими сохраненный, |
Народам возвестил о благочестье |
И об отваге павшего; они |
Желают, чтоб его пример дал новых |
Воителей и мстителей за веру |
И чтоб, когда минует наше время, |
Воспламенил он будущих героев. |
38
Теперь тебе открыть я должен, кто |
Свенона меч наследует: то юный |
Ему вручишь ты этот меч и скажешь, |
Что Небо и земля лишь от него |
Ждут должного возмездья за героя". |
Пока его я слушаю безмолвно, |
Мой взор уж новым чудом привлечен. |
39
На месте, где покоится усопший, |
Встает великолепная гробница, |
Охватывает тело и его, |
Смыкаясь вновь, в своих хоронит недрах; |
Незримая рука меж тем уж чертит |
На ней Свенона имя и деянья. |
Я памятник и надпись созерцаю |
И взор от них не в силах оторвать. |
40
"В гробнице это, - старец говорит, - |
Почиет прах его среди друзей, |
Чьи праведные души, слившись с Богом, |
Блаженством вечным будут упиваться. |
Останкам дань ты заплатил слезами; |
Мое уединение послужит |
Тебя опять в дорогу не погонит". |
41
Сказав, меня ведет то по холмам, |
То по долинам старец; через силу |
Я следую за ним: так достигаем |
Мы каменной пещеры наконец. |
Там со своим учеником спокойно |
Он и живет среди лесных чудовищ; |
Невинностью одной вооруженный, |
В иной он не нуждается защите. |
42
Он предлагает мне простую пищу, |
И тело утомленное мое |
Вкушает мирный сон на жестком ложе; |
Но чуть заря блеснула в небе, оба |
Отшельника встают уже: втроем |
К Предвечному возносим мы молитвы. |
Прощаюсь я со старцем и, запомнив |
Его советы, в путь пускаюсь новый". |
43
Смолкает вестник. "Воин благородный! - |
Готфрид ему в ответ, - ты нам приносишь |
Слезами лишь мы можем отозваться. |
В мгновение одно утратить столько |
Героев и друзей! И где их прах? |
Как молния, твой повелитель славный |
Блеснул лишь для того, чтоб вновь исчезнуть! |
44
Но смерть им в честь! Падения такого |
Не стоят ни победа, ни добыча; |
Столь благородных лавров никогда |
В своих стенах не видел Капитолий. |
В селениях небесных, в храме славы |
Бессмертия венец их ожидает: |
Там раны показав свои, они |
Похвалятся геройским пораженьем. |
45
Но ты, что пережил их, ты, что должен |
Невзгод войны еще изведать много, |
Их торжеству порадуйся и горя |
Морщины на лице своем изгладь. |
Ринальда спрашиваешь ты: далеко |
Блуждает он от нас, и мой совет - |
И уж потом на поиски пуститься". |
46
Готфридовы слова у всех в сердцах |
К Ринальду сразу нежность пробуждают; |
Все говорят они: "Герой наш юный |
Блуждать среди неверных обречен!" |
И все наперерыв спешат поведать |
Датчанину о подвигах его, |
Все шире перед взором изумленным |
Развертывая ткань геройской жизни. |
47
Чем больше вспоминают о Ринальде, |
Тем все сердца растроганы сильней. |
И вот среди чарующих рассказов |
Внезапно возвращается отряд, |
Из стана незадолго перед этим |
Приманкою добычи увлеченный: |
Стада, у неприятеля успешно |
Отбитые, перед собой он гонит. |
48
И он же слишком явное приносит |
Свидетельство нагрянувшей беды: |
Покрытые Ринальдовы доспехи. |
Тревожнее один другого слухи |
По стану разлетаются тотчас; |
При имени героя с громким плачем |
Сбегается толпа к останкам славным. |
49
Их сразу узнают: и эти латы |
Огромные, и этот шлем блестящий, |
И эту птицу с молнией в когтях, |
Со взором, вечно к солнцу устремленным. |
Их видели и в славе, и в почете, |
И вот они валяются в пыли: |
Ужасный вид обломков загрязненных |
Во всех сердцах и гнев и скорбь рождает. |
50
Пока идет по стану смутный говор |
И сыплются со всех сторон догадки, |
Начальника отряда, что привез |
Кровавую находку, Алипранда, |
Готфрид зовет к себе и задает |
Прямой вопрос: "Где ты нашел все это? |
". |
Тот, как солдат и рыцарь, отвечает: |
51
"В двух днях отсюда, у пределов Газы, |
Лежит уединенная долина; |
Со всех сторон она оцеплена |
Холмами, а с холмов ручей стекает |
И вьется резвой змейкой по траве, |
Древесною листвою осененный: |
Едва ли где, я думаю, найдется |
Удобнейшее место для засады. |
52
Разыскивая скот, что там пасется, |
Мы видим вдруг кровавые следы; |
А у ручья тотчас же примечаем |
Труп рыцаря. Мы узнаем доспехи, |
Хотя и кровь и пыль их покрывает, |
И замираем в трепете зловещем; |
Черты лица хочу я разглядеть, |
Но головы не нахожу у тела. |
53
И правой также не было руки, |
А тело в ранах, с тылу нанесенных; |
Лежал орел, со шлемом неразлучный. |
Пока вокруг я взглядами ищу, |
Кто мог бы свет пролить как очевидец, |
Является крестьянин перед нами; |
Но, нас едва приметив, исчезает. |
54
За ним спешат в погоню, настигают, |
И на расспросы он дает ответы: |
Увидев накануне, как из леса |
Внезапно вышел воинский отряд, |
И спрятавшись поспешно, он приметил |
У одного из воинов в руке |
Отрезанную голову; погибший |
Был рус и юн по признакам наглядным. |
55
Ужасную добычу завернув, |
Ее к седлу привесил тот же воин; |
Отряд же, как рассказчик по одежде |
Мог заключить, из нашего был стана. |
Доспехи с тела сняты; я его |
Горючими слезами орошаю, |
Почетом и беру с собой доспехи. |
56
Но если это - юного героя |
И вправду тело, то оно иных |
И почестей достойно, и гробницы". |
Рассказ окончив, Алипранд уходит. |
Готфрид вздыхает тяжко и не может |
С ужасной мыслью в сердце примириться: |
По признакам вернейшим хочет он |
И труп узнать, и отыскать убийцу. |
57
Ночь настает и темными крылами |
Небесное пространство покрывает; |
Желанное забвение сердцам |
Приносят сна обманчивые грезы. |
Ты, Аргиллан, один, лютейшей скорби |
Стрелою пораженный, в глубине |
Своей души не ведаешь покоя, |
И сон бежит от глаз твоих открытых. |
58
В речах отважный, пламенный, мятежный, |
Родился Аргиллан в долине Тронто: |
Питал себя он злобою и местью. |
Подвергнутый изгнанию потом, |
Он кровью наводнил родную землю; |
И в Азию как воин напоследок |
Для подвигов достойнейших был призван. |
59
Лишь на заре глаза его закрылись; |
Но это был не сон-успокоитель, |
А сонная Дискордии отрава. |
В оцепененье тяжком и в бреду, |
Он не вкушал желанного покоя: |
Безжалостная фурия, меняя |
Один ужасный образ на другой, |
Ему на миг забыться не давала. |
60
И напоследок воина он видит |
С отрубленной рукой и головой; |
А голову рука другая держит. |
Прерывистая речь из уст багровых |
Со вздохами и кровью вылетает: |
"Беги же, Аргиллан... беги скорее |
Беги от нечестивого вождя! |
61
Друзья, кто защитит вас от Готфрида, |
Которого я стал невинной жертвой? |
Меня сгубив предательски, злодей |
Теперь и вашу гибель замышляет. |
Но если ты еще стремишься к славе |
И в мужестве своем еще уверен, |
Тогда бежать не должен ты: тогда |
Пусть кровь тирана смерть мою искупит. |
62
Последую я тенью за тобою, |
Гнев буду разжигать в тебе и в руку |
Твою вложу неотразимый меч". |
Сказала так и в сердце Аргиллана |
Вливает новый яд. Он, вне себя, |
Вращает изумленными глазами; |
Потом вооружается и в диком |
Неистовстве сзывает итальянцев. |
63
Сзывает их в то место, где Ринальда |
Развешаны доспехи, и в таких |
"Так скопище тиранов вероломных, |
Которые насытиться не могут |
Ни золотом, ни кровью, так они |
Давить нас будут скипетром железным |
И шеи наши гнуть упряжкой рабской! |
64
Обиды и жестокости той власти, |
Что семь уж лет мы терпим над собой, |
Еще тысячелетие могли бы |
В Италии питать негодованье. |
Не буду говорить о Киликии, |
Танкредом завоеванной, потом |
Французами присвоенной обманно |
И ставшей мздой коварства в их руках. |
65
Не буду говорить, что, чуть где нужно |
Явить отвагу, мужество и твердость, |
Всегда уж против тысячи смертей |
Один из нас идет на битву первым; |
Но на досуге мирном, лишь настанет |
Черед делить и лавры и добычу, |
И славу, и богатство, и трофеи. |
66
В былое время, может быть, такие |
Обиды уязвляли нашу гордость: |
Что говорить теперь о том, когда |
Совершено ужасное злодейство! |
Они убили юного Ринальда, |
Поправ законы Бога и природы, |
И молний Небеса на них не шлют, |
Земля не расступается под ними! |
67
Они убили юного Ринальда, |
Опору и защиту нашей веры! |
Герой не отомщен еще, да что: |
Не преданы земле его останки! |
Вы спросите, пожалуй: "Кто убийца?" |
О, кто ж, друзья, кто ж этого не знает! |
Завидуют не явно ли для всех |
Готфрид и Балдуин отваге нашей? |
68
Зачем и доказательства искать? |
В свидетели я Небо призываю, |
Блуждающую тень. Ужасный образ! |
Сколькими преступлениями вскоре |
Нам это преступление грозит! |
Да, я не спал; воочию я видел: |
Он и сейчас везде передо мною. |
69
Что делать нам? Терпеть ли над собой, |
Как было до сих пор, все ту же руку, |
Сочащуюся кровью неповинной? |
Бежать ли прочь, на берега Евфрата? |
Вступить в борьбу с изнеженным народом, |
Настроившим цветущих городов? |
Все города, конечно, станут наши: |
С французами делить мы их не будем. |
70
Уйдем, и пусть, коль надо, без возмездья |
Останется прославленная кровь; |
Но если б наша чахлая отвага |
Пылала так, как ей пылать прилично, |
О, скоро эта гнусная змея, |
Пожравшая красу и гордость нашу, |
Нашла бы смерть тиранам в назиданье. |
71
Хотел бы я, да, если б вы такой же |
Отвагой обладали, как и силой, |
Хотел бы я карающий свой меч |
Вонзить в то сердце, где живет измена". |
Так говорит фанатик Аргиллан; |
Он яростью все души заражает. |
"К оружию!" - кричит он в исступленье, |
И юноши: "К оружию!" - кричат. |
72
Дискордия, мечом средь них сверкая, |
Льет яд в воспламененные сердца; |
Негодованье, ярость, жажда крови |
Растут не по часам, а по мгновеньям. |
Везде распространяется зараза: |
Отрядом итальянским овладев, |
Захватывает ставки гельветийцев, |
От них же шаг один до англичан. |
73
Не случай скорбный только, не утрата |
Любимого товарища-героя |
И старая вражда его питает; |
Забытые припоминают счеты, |
Французов нечестивцами зовут. |
Уж ненависть в угрозы переходит, |
И удержать ее ничто не в силах. |
74
Так, на огонь поставленная сильный, |
Вода шумит, кипит и, наконец |
Поднявшись, выливается наружу. |
Немногие с рассудком трезвым люди |
Не в состоянье правду ослепленной |
Толпе внушить. Танкред, Камилл, Вильгельм |
Имели и значенье и влиянье |
Среди своих, но были все далеко. |
75
В неудержимом рвении спешат |
К оружию восставшие отряды; |
Нежданно мирный воздух потрясают |
Трубы мятежной звонкие раскаты. |
Меж тем со всех сторон бегут к Готфриду, |
Крича ему, чтоб он вооружался: |
Бок о бок с ним становится тотчас же. |
76
Услышав обвинение, герой |
Возносит к небу взор и восклицает: |
"О Боже! Ты, что ведаешь тот ужас, |
Какой питаю я к кровопролитью, |
Сорви Своей десницей всемогущей |
Повязку, что глаза их закрывает, |
И пусть они, слепцы, прозрев, увидят |
Мою невинность так, как видишь Ты!" |
77
Воскликнув так, он чувствует в своей |
Крови уж новый пыл. С надеждой в сердце, |
С отвагой на лице идет навстречу |
Он воинам, вообразившим, будто |
Им подобает мстить за смерть Ринальда: |
Звучит кругом оружие, он слышит |
И ропот и угрозы; но ничто |
Остановить шаги его не может. |
78
На нем сверкают латы; он одет |
В пышнейшие свои одежды; руки |
Озарено величием небесным. |
Лишь скипетром он машет золотым, |
В котором вся и власть его, и сила. |
Он держит речь, и голос у него - |
Сильнее, чем у смертного бывает: |
79
"Что значат эти дикие угрозы |
И этот шум бессмысленный? В чем дело? |
Вы так-то уважаете меня? |
Иль я вам недостаточно известен? |
Готфрид в убийстве гнусном заподозрен? |
Не ждете ль вы, что я сейчас смиренно |
Оправдываться стану, защищаться? |
Что я до просьб унижусь перед вами? |
80
Нет, никогда вселенная, где имя |
Не упрекнет в бессилии постыдном. |
Защитников иных я не желаю, |
Как этот жезл и подвиги мои. |
Пусть милости уступит правосудье; |
Усопшего я всех прощаю вас. |
81
Один лишь Аргиллан ответить должен |
За общую вину своею жизнью: |
Столь слабым подозрениям поддавшись, |
". |
Так говорит, и пламенные взгляды |
Величием и ужасом сверкают; |
Виновный же, подавленный, дрожащий, |
Не смеет на него поднять свой взор. |
82
Пылавшая кровавой мести жаждой, |
Безумно потрясавшая мечами |
И дротиками, дерзкая толпа |
Теперь, понурив головы, с безмолвной |
Она спокойно сносит, что при ней |
Заковывают в цепи Аргиллана. |
83
Так лев великолепный, что сейчас |
Ревел, ужасной гривой потрясая, |
Его, еще детеныша, свирепость, |
Склоняется надменной головой |
Под гнетом хорошо знакомой цепи, |
Дрожит перед угрозой и опять |
84
Толкуют, будто в это же мгновенье |
Крылатый вида грозного воитель |
Покрыл благочестивого Готфрида |
Щитом небесным и держал он будто |
То кровь была тех стран и тех народов, |
Чьи грешные деянья, наконец, |
Возмездие Творца воспламенили. |
85
Так бурное восстанье утихает: |
Готфрид идет к себе, весь поглощенный |
Намереньем великим. Третьей ночи |
Дождавшись, хочет он идти на приступ; |
Исследует он страшные снаряды, |
Неся в него и гибель и разгром. |