Автор: | Тассо Т., год: 1580 |
Категория: | Поэма |
ПЕСНЯ ДЕСЯТАЯ
1
Султан вдруг примечает скакуна, |
Без всадника блуждающего в поле: |
Ослабленный и ранами и боем, |
Он вскакивает все же на него. |
Нашлемник устрашающий потерян; |
Разбитые и кровью залитые |
Доспехи не являют в этот миг |
Следа великолепия былого. |
2
Так, из овчарни прогнанный с позором, |
Спешит в лесу убежище найти |
Свирепый волк: еще в его утробе |
Проглоченные жертвы шевелятся, |
Но лижет окровавленные губы |
Добычи вечно жаждущий язык. |
Так Сулейман пускался в путь, весь кровью |
Насыщенный, но все ее искавший. |
3
Вокруг него летают тучи стрел, |
Мечи и копья сотнями сверкают |
Смертельных он еще храним судьбою. |
Неузнанный никем, он по безлюдным |
Тропинкам исчезает, и его |
Мятежная душа напрасно ищет |
Просвета в бездне помыслов неверных. |
4
В конце концов, однако же, приходит |
Он к непоколебимому решенью |
Вернуться в те места, где повелитель |
Египта рать готовит для войны. |
Он под его знамена стать намерен |
И под главенством новым вновь отдаться |
Случайностям войны. И, так решив, |
Коня он направляет прямо в Газу. |
5
Чем дальше, тем сильнее ноют раны |
И тело истомленное болит; |
Но отдыхать не думает он вовсе. |
Он едет целый день без остановки: |
Лишь черной мглой окутанный, с коня |
Слезает, перевязывает раны |
Плодами дикой пальмы утоляет. |
6
В изнеможенье бросившись на землю |
И голову склонив на щит, он ищет |
Во сне забвенья от телесных мук |
И от тревожных дум успокоенья. |
Но долго он в усилиях напрасных |
Желанного не обретает сна. |
И коршуны незримые - досада |
И скорбь - его и гложут и терзают. |
7
В конце концов, когда уж нераздельно |
Повсюду ночь безмолвная царит, |
Он, страшною усталостью сраженный, |
Глаза отяжелевшие смыкает. |
Тяжелый, беспокойный сон тогда |
Ему покой обманчивый приносит. |
Он спит, но в то же время ясно слышит |
Суровый чей-то голос над собой: |
8
"О Сулейман! О Сулейман! До лучших |
Времен свой сладкий отдых отложи: |
Под игом чуждым, ты же спишь! Несчастный! |
Ты спишь, а тени воинов блуждают |
Среди своих разбросанных останков! |
И ты в объятьях сна способен ждать, |
Чтоб твой позор аврора озарила?" |
9
В испуге пробуждается султан |
И видит старика перед собою: |
Стоит под гнетом лет в дугу согнутый, |
На посох узловатый опершись. |
"Кто ты, докучный призрак, что покоя |
Измученного путника лишаешь? |
Что за нужда тебе до моего |
Позора и отмщенья за обиды?" - |
10
"Намеренья твои, - ему на это |
Старик в ответ, - небезызвестны мне: |
Твоей судьбой я больше озабочен, |
Чем можешь ты предполагать. Явился |
Я для того, чтоб возвратить твоей |
Усталой, притупившейся отваге |
Ты, государь, в вину мне не поставь! |
11
Ты хочешь к повелителю Египта |
Пристать теперь: поверь, султан, моим |
Предчувствиям и откажись от этой |
Поездки многотрудной и бесплодной; |
И без того египетское войско |
С вождем державным скоро будет здесь. |
Зачем тебе искать далеко места, |
Где проявить и мужество и смелость? |
12
И если ты меня в проводники |
Захочешь взять, тебе я обещаю, |
Что утром без опасности малейшей |
Проникнешь ты в Солим через осаду. |
С оружием в руках ты-можешь там |
По выбору охотиться за славой. |
Твердыню защищай, пока на помощь |
Не явится могучий египтянин". |
13
И голосом и взором незнакомец |
И гнев и спесь султана укрощает; |
"Лишь прикажи, отец мой, за тобою |
Готов бежать, готов лететь я всюду. |
Нет лучшего совета для меня, |
Чем тот, где обретаю я возможность |
Подвергнуться напастям и невзгодам". |
14
Старик, его решение одобрив, |
Ему бальзамом смачивает раны, |
Сильнее разболевшиеся за ночь, |
И быстро заживляет их. Цветы, |
Раскрытые лобзанием авроры, |
Украсило уже лучами солнце, |
И незнакомец молвит: "Нам пора; |
Наставший день к трудам нас призывает". |
15
Поблизости ждала их колесница; |
Они в ней помещаются. Старик |
Конями правит твердо и умело, |
Бежать их побуждая непрестанно. |
Колеса с шумом катятся в пыли, |
Следы на ней едва лишь оставляя; |
Покрыты белой пеной в изобилье. |
16
Внезапно окружающий их воздух |
Становится и гуще и плотней, |
И, наконец, их облако от мира |
Стеной непроницаемой скрывает: |
Для путников обоих лишь оно |
Естественно-прозрачным остается; |
Из недр его они и небо видят, |
И все, что им встречается в пути. |
17
Султан уж морщит лоб и хмурит брови; |
Все в большее приводит изумленье |
И облако его, и колесница, |
Что с быстротою молнии летят. |
Душевное смятенье в неподвижных |
Чертах прочтя, старик его тотчас |
Выводит из задумчивости; он же, |
Волнуясь и тревожась, восклицает: |
18
"О, кто бы ни был ты, что подчиняешь |
Своим законам силы естества, |
И, может быть, грядущее провидит, |
Прошу тебя, скажи, какой конец |
Предназначает Небо тем волненьям, |
Что Азии колеблют все основы; |
Какой нам ждать развязки напоследок? |
19
Но имя мне свое скажи сначала; |
Потом скажи, каким искусством столько |
Чудес творишь. Ни слушать, ни понять |
Тебя я не могу без ободренья". |
Старик ему с улыбкой: "Без труда |
Отвечу я на часть твоих вопросов. |
Зовут меня Исменом; по искусству |
Слыву я у сирийцев чародеем. |
20
Но, чтобы для тебя снять покрывало |
С грядущего, чтоб взору твоему |
Открыл судьбы я вещие скрижали, |
Превыше сил моих желанье это. |
Наш путь земной лежит средь бед и нужд; |
От них защита - мужество и разум. |
Свое благополучье создают. |
21
Ты сердцем непреклонным наделен; |
Твоя рука спасти способна стены, |
Которым угрожают христиане, |
И нанести врагам удар могучий. |
Железу и огню спеши навстречу: |
Дерзай, страдай, надейся! А пока, |
Чтоб ты не горевал, тебе из мрака |
Грядущего я кое-что открою. |
22
Через десятки лет, как я предвижу |
Иль кажется лишь мне, родится тот, |
Чьи подвиги всю Азию прославят. |
И доблести героя, и блестящий |
Расцвет Египта под его правленьем |
В тумане я едва лишь различаю; |
Но ты доволен должен быть уж тем, |
Что с игом христианским он покончит. |
23
Неверных власть решительным ударом |
Он сокрушит. Остатки их найдут |
И тот герой твоим потомком будет". |
Тут старый соблазнитель умолкает; |
Султан же произносит: "Счастлив смертный, |
Кому готовит Небо жребий славный!" |
Он рад, но сердце ревность уж грызет. |
24
И добавляет: "Я судьбы причудам |
Не подчинюсь; дары ль ее, удары ль, |
Я буду принимать равно спокойно. |
Скорей луна сорвется с высоты, |
Скорей свой вечный ход нарушат звезды, |
Чем Сулейман сойдет с тропинки правды". |
И светится лицо его при этом, |
И смелостью горят его глаза. |
25
Вот, наконец, и ставки христиан. |
Каким ужасным зрелищем их взоры |
Поражены! В каких различных видах |
Является им смерть! Глаза султана |
Вдруг облако печали застилает, |
И слезы по щекам его текут. |
Он видит лишь кровавые останки. |
26
Победу торжествуя, христиане |
Снуют по изувеченным телам |
Его друзей вернейших и ближайших, |
Снимая с них доспехи и одежды; |
Другие же, платя последний долг, |
Своих со всею пышностью хоронят, |
А дальше на одном костре пылают |
И турки и арабы вперемежку. |
27
Увидя это, Сулейман на землю |
С мечом в руке соскакивает вмиг, |
Но чародей зовет его обратно |
И яростный порыв его смиряет. |
Взойдя с султаном вновь на колесницу, |
Старик коней торопит, чтоб вершины |
Холма достичь, и христианский стан |
Скрывается за ними понемногу. |
28
Окончен путь, и колесницы нет. |
За облаком укрытые все так же, |
Они идут до места, где Сион |
Обрывистые склоны подставляет |
Лучам прощальным дня. Здесь чародей, |
Остановившись, гору зорким взглядом |
Исследовать пытается как будто. |
29
Внутри утеса крепкого находит |
Он темную пещеру наконец, |
Века уж существующую; доступ |
В нее закрыт травою и кустами. |
Исмен, раздвинув ветви и согнувшись, |
Пытается проникнуть в глубину: |
Одна его рука во мраке шарит, |
Другою же он манит Сулеймана. |
30
Тот восклицает: "Небо! Для чего |
Скрываться должен я в таких потемках? |
Моя рука, когда бы ты позволил, |
Мне более достойный путь открыла б". - |
"Великодушный воин, - отвечает |
Ему Исмен, - не презирай дороги, |
Прославившийся столь в военном деле. |
31
Велел он вырыть это подземелье, |
Когда задумал подданных своих |
Держать в узде. Он пользовался этой |
Тропинкой для того, чтоб незаметно |
Переходить из башни в храм еврейский: |
Неведомый никем, он покидал |
Иерусалим, войска по произволу |
Вводя в него и выводя обратно. |
32
Но я теперь - единственный из смертных, |
Которому проход известен тайный. |
Он прямо проведет в то место нас, |
Где Аладин, судьбою устрашенный, |
Из граждан и старейших и мудрейших, |
Быть может, собирает уж совет. |
Ты там же должен быть; безмолвно слушай: |
В свой час явить успеешь всю отвагу". |
33
Сказав, старик смолкает. Сулейман же |
Покорно подвигается за ним |
И мрачном без просвета подземелье. |
Меж тем нора, их скрывшая, чем дальше, |
Тем шире все становится и выше: |
И вскоре удается середины |
Таинственной пещеры им достичь. |
34
За узкой дверью - лестница; ступени |
Лишь частью сохранились; слабый свет |
Идет через отдушину. Поднявшись, |
Исмен с султаном входят в помещенье, |
И роскошью и светом залитое. |
Там Аладин со скипетром в руке, |
С алмазом на тюрбане восседает, |
И мрачен взор его от думы скорбной. |
35
За облаком незримый, Сулейман |
Торжественное видит заседанье |
И слышит, как властитель удрученный |
С престола держит речь: "Друзья мои |
И слуги верноподданные! День |
Истекший был для нас днем злополучий; |
И остается нам один Египет. |
36
Но помощь далека еще от нас, |
Опасность же у самого порога! |
Я вас созвал сегодня, чтоб советов |
Послушать ваших". Так сказал, и ропот |
Глухой вокруг престола раздается, |
Подобно шуму ветра в чаще леса. |
В сиянье бранной доблести Аргант |
Тогда встает и требует вниманья. |
37
"Зачем, великодушный государь, |
Испытываешь ты отвагу нашу? |
Что есть, то есть; но, говорю я, будем |
Надеяться лишь на самих себя. |
Для мужества нет страшного на свете, |
И им-то мы должны вооружиться; |
Лишь на него положимся: дороже, |
Чем стоит жизнь, ценить себя не будем. |
38
Отчаиваться в помощи Египта |
Не смею я; иначе б усомнился |
А это было б тяжким преступленьем. |
Но в некоторых воинах твоих |
Я доблести хотел бы видеть больше; |
Хотел бы, чтоб они, стремясь к победе, |
Опасности в лицо смотрели прямо". |
39
Аргант на том кончает. Убеждать |
Других ему не позволяет гордость. |
Оркан его сменяет, выделяясь |
Величием и властностью осанки. |
Потомок знатных предков, в битвах славу |
Он ранее стяжал, но, привязавшись |
К красавице жене и детям, скоро |
Стал, неженка, лишь мужем и отцом. |
40
И говорит: "Не в силах, государь, |
Я осуждать ту гордость, что, возникнув |
Из храбрости, здесь вылилась в словах |
Не в меру уж заносчивых, быть может. |
Аргант перед тобою и советом, |
Бесспорно, проявил избыток пыла; |
И в этом оправдание его. |
41
Тебе же, повелитель мой, чья мудрость |
От опыта и возраста созрела, |
Тебе нетрудно будет удержать |
Уж чересчур заносчивое рвенье, |
С опасностью наличной соразмерить |
Далекую надежду и увидеть, |
На что способен враг и какова |
На деле прочность нашего оплота. |
42
Искусством и природою равно |
Наш город защищен; но христиане |
Ему грозят во всеоружье бранном. |
Что нам судьба готовит, я не знаю; |
Скорее к страху склонный, чем к надежде, |
Случайностей возможных я боюсь: |
Меня пугают длительность осады |
И голода неотвратимый ужас. |
43
И стад, и всех припасов, что вчера |
Так счастливо достались нам в то время, |
Для населенья хватит ненадолго. |
Напрасно египтянин, верный слову, |
В назначенный им день придет на помощь: |
Оружие его не защитит |
Нас от невзгод и бедствий неминучих. |
44
Что будет, если помощь опоздает? |
Но пусть придет она и раньше даже: |
Не вижу я перед собой победы |
И с ней освобожденного Солима. |
Придется нам сражаться с тем Готфридом |
И с воинами теми, что не раз |
Рассеивали по полю и турок, |
И персов, и арабов, и сирийцев. |
45
Их знаешь хорошо и ты, Аргант |
Великодушный, ты, что поле битвы |
Им часто уступал, ты, что спасался |
От них лишь бегством. Знает также |
Клоринда их, как знаю я и сам. |
Терпели все от них мы в равной мере, |
По силам проявил отвагу каждый. |
46
Я это говорю, хотя Аргант |
И мечет негодующие взгляды, |
Суля мне смерть; неотвратимый рок |
Ведет неверных к цели неизменной: |
Потока уж ничто не остановит. |
Лишь рвеньем верноподданного я |
И к родине любовью побуждаем: |
Свидетелем пусть Небо мне в том будет. |
47
Властитель мудрый, ты сумел и мира |
Добиться, и престол свой сохранить! |
Султан же непокорный, может статься, |
Теперь уж мертв иль стонет в рабских узах. |
Изгнанником, быть может, беглецом |
Влачит вдали он свой плачевный жребий; |
А мог бы он сберечь ценою дани |
Хоть часть своих утраченных владений". |
48
Так речью изворотливой Оркан |
Искусно прикрывал свои советы: |
Просить смиренно мира у врагов. |
Султан в негодованье от обиды |
Себя уж больше сдерживать не в силах. |
"Потерпишь ли, - Исмен ему тогда, - |
Чтоб трус тебя и дальше так бесчестил?" - |
49
"Ах, почему, - султан в ответ, - не властен |
Я это покрывало отстранить! |
Горю я весь и гневом и досадой!" |
Едва сказать он это успевает, |
Как облако, внезапно разорвавшись, |
Бесследно тает в воздухе. Отвагой |
И гордостью сияющий султан |
Является, как призрак, с восклицаньем: |
50
"Вот он, султан! Вот он, беглец трусливый! |
Тому, кем оскорблен я, этот меч |
Сумеет доказать, что он-то первый |
И трус, и клеветник еще к тому же! |
Беглец трусливый! Кто же вражьей крови |
Ручьи на землю пролил? Кто усеял |
Всех воинов? Беглец трусливый я!.. |
51
Коль этот трус иль трус ему подобный, |
И вере и отечеству изменник, |
О мире гнусном смеет говорить, |
Дозволь мне с ним покончить, повелитель. |
В овчарне уживется с волком агнец, |
Голубку со змеей в гнезде увидят |
Скорей, чем христиан и мусульман |
Соединит под этим небом дружба". |
52
Пока он говорит, мечом все время |
Его рука с угрозой потрясает; |
И вид его ужасный, и слова |
Приводят весь совет в оцепененье. |
Поостудив свой гнев и к Аладину |
Приблизившись, боец ретивый молвит: |
"Да возродится снова, государь, |
В тебе надежда; Сулейман с тобою". |
53
На это восклицает Аладин: |
"О благородный друг, с каким восторгом |
Забыты мной, исчезли все тревоги. |
Коль Небо снизойдет к молитвам нашим, |
Ты сможешь и мою упрочить власть, |
И возвратить свою одним ударом". |
И к сердцу прижимает он султана. |
54
Потом, чтоб оказать ему достойный |
Прием, на свой престол его сажает, |
А сам вторым довольствуется местом |
На левой от престола стороне; |
Исмена же зовет с собой сесть рядом. |
Клоринда от себя спешит герою |
Заслуженные почести воздать; |
Ее примеру следуют другие. |
55
В числе их Сулейман Ормусса видит, |
Арабского вождя: в разгаре битвы |
Под кровом тишины и тьмы ночной |
Сумел он по неведомой дороге |
Ввести в Солим отряд ему подвластный, |
Доставив и припасы заодно, |
На голод обреченному народу. |
56
Заносчивый черкес один стоит |
С досадою и завистью во взорах, |
Подобный льву, что алчными глазами |
Намеченную жертву пожирает; |
А сумрачно-задумчивый Оркан |
Не смеет обратить лицо к султану. |
Так повелитель турок обсуждает |
Союз на смерть с тираном Палестины. |
57
Готфрид благочестивый между тем, |
Остатки полчищ вражеских рассеяв, |
Все почести, какие подобало, |
Воздал отважным воинам своим; |
Потом приказ он отдает по войску |
Для приступа в два дня все приготовить. |
Торжественный и грозный вид его |
Сулит невдолге гибель осажденным. |
58
Отряд блестящий тот, что христианам |
Помог в разгаре битвы, составляли |
А в их числе был также и Танкред. |
Желая знать, что с ними приключилось, |
Готфрид их всех зовет в свою палатку, |
Куда Петра-пустынника еще |
Да воинов мудрейших допускает. |
59
И говорит: "Теперь вы расскажите |
О вашем заблуждении недолгом; |
Как Небо возвратило вас туда, |
Где ждали вас и где вы были нужны". |
С раскаяньем и со стыдом на лицах |
Они стояли, головы склонив; |
Но, наконец, британский королевич, |
Подняв свой взор, молчанье нарушает: |
60
"По правде, государь, любовной страстью |
Прельщенные, в цепях красы коварной, |
Презрев свой долг и приговор судьбы, |
Ушли мы за опасной проводницей. |
Нас ревность разделяла; чародейка |
И взглядами своими, и речами |
Взаимную питала злобу в нас. |
61
Доходим, наконец, мы до страны, |
Где тлеет до сих пор возмездья пламя |
И почва, плодоносная когда-то, |
Покрыта нынче озером обширным; |
Из вод его безжизненных, смолистых |
Нечистые исходят испаренья: |
Зловредные, они нам говорят |
И о грехе, и о небесной каре. |
62
Так воды эти густы, что на них, |
Как дерево, легко держаться могут |
И человек, и камень, и железо; |
А посредине озера стоит |
С землей мостом соединенный замок: |
В него-то нас и привела царевна. |
Все праздничным весельем там полно |
И дышит упоительным блаженством. |
63
Под ясным небом в воздухе прозрачном |
Деревья тень и свежесть разливают |
Склоняются над чистыми водами. |
И ручеек журчащий, и зефир, |
Играющий листвой, и вся природа |
С искусством и богатством в сочетанье |
Питает чувство грезой сладострастной. |
64
Где тени было больше, на лужайке |
У ручейка Армида приказала |
Для нас, проголодавшихся в пути, |
Раскинуть стол роскошный: все там было, |
Что обещает лишь весна, а осень |
Вполне уж зрелым предлагает, все |
Дары земли и моря; сто красавиц |
Прислуживали нам и угождали. |
65
И речи и улыбки вероломной |
Пьянили, чаровали. Забывая |
Самих себя, глотаем мы отраву. |
"Сейчас вернусь!" - вдруг говорит она; |
И точно возвращается, но взгляды |
На нас не столь уж нежные кидает. |
Вполголоса прочитывает что-то. |
66
От чтения, я чувствую, во мне |
Меняются и помыслы и чувства, |
И вкусы и наклонности; внезапно |
Бросаюсь в воду я и погружаюсь |
В нее совсем; конечности исчезли, |
И весь внутри я будто бы сплочаюсь: |
Я в рыбу чародейством превращен, |
И кожа вся покрыта чешуею. |
67
Товарищи мои со мною вместе |
В струях прозрачных играм предаются; |
Лишь смутное, похожее на сон, |
Об этом я храню воспоминанье, |
Но чары исчезают: онемели |
От изумленья мы и от испуга; |
Армида же в унынье повергает |
Зловещим взором нас и нам грозит: |
68
"Могущество мое теперь, надеюсь, |
Известно вам; испытана моя |
Я в вечный мрак вас погрузить отныне; |
Могу единым словом превратить |
В пернатых вас, в растения и в гадов, |
И каждого могу скалою сделать, |
Фонтаном иль чудовищем морским. |
69
Но избежать вам гнева моего |
Легко беспрекословным послушаньем: |
От веры отрекитесь и восстаньте |
За нас на нечестивого Готфрида!" |
Все как один возмущены таким |
Условием: один Рамбальд согласен; |
А нас она тотчас же заключает |
В тюрьму, куда не проникает свет. |
70
Судьба же в это пагубное место |
Приводит и Танкреда; но невдолге |
Вдруг наша открывается тюрьма, |
И, если верить к нам проникшим слухам, |
По просьбе повелителя Дамаска |
Армида отправляет нас в Египет |
Оружие все наше, и в оковах |
71
В пути уж находились мы, когда |
Навстречу нам послало Провиденье |
Отважного Ринальда. Этот воин, |
Готовый новым подвигом прославить |
Себя в любое время, нападает |
На стражу, часть закалывает, часть |
Рассеивает в страхе и доспехи |
Отбитые вручает нам обратно. |
72
Все видели воочию его, |
Все доблестные руки пожимали |
И голос милый слышали; не верьте, |
Что наш герой погиб: он жив доныне. |
Всего три дня прошло, как он с себя |
И, с ними распростясь, в Антиохию |
Отправился под видом богомольца". |
73
Сказал. Пустынник поднимает к небу |
Слезами орошенные глаза; |
Сияет весь он дивными лучами! |
Душа его, проникшись Божеством, |
К селениям бессмертных воспаряет: |
Ему открыто будущее; в бездну |
74
Но, наконец, становится свободным |
Его язык, и открывает тайны |
Грядущего величественный голос. |
И смотрят все, и слушают в немом |
"Так жив еще Ринальд! Пусть чародейкой |
Обмануты мы были; Небеса |
Блестящую ему готовят славу. |
75
Дивящие всю Азию дела - |
Величия. Я вижу, как смиряет |
Он дерзость нечестивца; как его |
Орел и Рим и церковь под защиту |
Свою берет, у коршуна исторгнув; |
Он вновь как бы рождается на свет. |
76
Идет за ним потомков вереница, |
Орудия насилья сокрушая: |
Религия с святейшими отцами |
Смирять гордыню, облегчать страданья, |
Невинных защищать, карать виновных: |
Вот их удел; и воспарит далеко |
За солнце дома Эстского орел. |
77
Держать предначертало Провиденье: |
Крылами торжествующими будет |
Святейший Рим он вечно прикрывать; |
Его когтям лишь вверена и участь |
И Небеса желают, чтобы он, |
Победоносный, вновь был призван нами". |
78
Рассеивает Петр своею речью |
Все опасенья гибели Ринальда; |
В глубокую задумчивость повергнут. |
Тем временем ночь кроет землю тьмою; |
Расходятся воители, чтоб сладость |
И негу сна вкусить: Готфрид один |