Автор: | Тассо Т., год: 1580 |
Категория: | Поэма |
ПЕСНЯ ТРИНАДЦАТАЯ
1
Едва упала кучей пепла башня, |
Что разгромить должна была Солим, |
Как чародей Исмен готов пуститься |
На новые уж хитрости, чтоб прочность |
Валов и стен вернее обеспечить, |
В латинянах отвагу обуздать |
И помешать им вновь построить башню |
Иль что-нибудь соорудить иное. |
2
Недалеко от ставок христианских |
Растет в ложбине старый темный лес: |
Как мир, такого ж возраста деревья |
Пространство наполняют мрачной тенью. |
Как пламенно бы солнце ни сияло, |
Там сумраки царят, как в те часы, |
Когда иль ночь у дня, иль день у ночи |
Оспаривают облачное небо. |
3
Но при закате солнечном в лесу |
Становится темно, как в преисподней; |
Охваченные страхом, холодеют. |
Ни стадо, ни пастух, ни путник в эту |
Трущобу отдохнуть не забредут: |
Ее обходят издали как место, |
Таящее проклятье и погибель. |
4
И там-то, прилетев на облаках |
С любовниками гнусными своими, |
Справляют ведьмы пиршества ночные; |
Там в образах причудливых один |
Другого омерзительней, ужасней, |
Держа совет лукавый, непотребством |
Бесстыднейшим природу и любовь |
Насилуют они и оскорбляют. |
5
Никто из местных жителей и ветку |
Сломать в лесу ужасном не дерзал; |
Но для своих снарядов христиане |
Бестрепетно рубили в нем деревья. |
И вот Исмен во тьме безмолвной ночи |
Украдкой проникает в эту чащу; |
И знаки в нем таинственные чертит. |
6
Снимает обувь он, в круг ногу ставит |
И мощные бормочет заклинанья: |
К востоку и к закату по три раза |
Лицо он поворачивает, машет |
Три раза чудодейственным жезлом, |
Ногой три раза в землю ударяет |
И, наконец, ужасные слова, |
Как будто сил набравшись, произносит: |
7
"Внимайте мне, внимайте, что из света |
Низвергнуты во тьму огнем небесным; |
Что носитесь по воздуху и в нем |
То бури порождаете, то грозы; |
Вас, ада обитатели и слуги |
Отчаянья и смерти, вас зову; |
Равно зову тебя, кому подвластно |
Тебя же пожирающее пламя. |
8
Блюдите этот лес и все деревья, |
Которые вверяю вам по счету: |
Пусть каждый с каждым деревом сольется; |
И каждый в лес вступивший христианин |
От каждого пусть в ужасе отпрянет". |
Добавил он еще слова другие, |
Но их ничей язык не повторит. |
9
При этих заклинаньях меркнут звезды |
И, облаком прикрывшись, тускнет месяц; |
Но демонов не слышно и не видно. |
Тогда Исмен выходит из себя |
И восклицает яростно: "Мой голос |
Уж не страшит вас больше, духи ада? |
И заклинаний, может быть, еще |
Ужаснее из уст моих вы ждете? |
10
Искусства моего еще я самых |
Могущественных тайн не позабыл |
И языком, искусанным до крови, |
Еще произнести сумею слово, |
Которое заставит побледнеть |
И, вашего владыку на престоле. |
" Он продолжал бы, |
Но чары между тем уж совершились. |
11
Летят к нему толпами злые духи, |
И те, что реют в воздухе, и те, |
Что населяют бездны преисподней. |
Трепещут все еще от повеленья |
Не вмешиваться вовсе в распри смертных; |
Но доступ в лес им не был воспрещен, |
И здесь, не нарушая воли Неба, |
Они жильем избрать деревья могут. |
12
Исмен, гордясь успехом чародейства, |
В Солим идет обратно к Аладину |
И говорит: "Отныне, государь, |
Ты можешь быть вполне спокоен сердцем |
За свой престол; враги возобновить |
Бессильны разрушительную башню". |
И вслед за тем рассказывает он |
О чудесах, в лесу произведенных. |
13
И прибавляет: "Небо нам сулит |
Еще одно отрадное явленье. |
Сойдется Марс в созвездье Льва; на землю, |
Двойными опаленную лучами, |
Дождя не упадет тогда ни капли; |
Не всколыхнется ветром знойный воздух: |
Вещает все ужасную засуху. |
14
Немало бед произойдет от зноя. |
Опасности для воинов твоих |
В нем нет: в тени, на кровлях, у фонтанов |
Они найдут желанную прохладу; |
Но христиане будут задыхаться |
В своей бесплодной, высохшей равнине: |
И, Небом побежденных, египтянин |
С лица земли сотрет их без следа. |
15
События спокойно созерцая, |
Стяжаешь ты победу без войны; |
Но если все ж черкес высокомерный, |
Одной резни лишь ведающий славу, |
Испытывать твою отвагу станет, |
Его необходимо укротить: |
На них же и падут по воле Неба". |
16
Словами чародея убежденный, |
Уж больше не боится Аладин |
Вчера еще его страшившей рати. |
Растут меж тем вокруг Солима стены; |
Неутомимо-деятельный сам, |
Усиленно торопит он работы: |
В движенье непрестанном пребывают |
Равно и гражданин и чужеземец. |
17
Тем временем Готфрид благочестивый |
Предпринимать не хочет приступ тщетный: |
Успеха ждет он лишь от новой башни |
И шлет рабочих в тот же самый лес, |
Где добывалось дерево и раньше; |
Идут они туда с зарей и вдруг, |
Едва достигнув цели, цепенеют, |
Охваченные ужасом мертвящим. |
18
Так робкое в тиши и мраке ночи |
Дитя тех самых призраков боится, |
И уж везде мерещатся ему. |
И вот в такой неодолимый трепет |
Повергнуты рабочие, которым |
Чудовища навстречу вырастают |
Ужаснее и Сфинкса и Химеры. |
19
Смятенные, растерянные, в стан |
Они бегут обратно в беспорядке, |
И сыплются забавные рассказы |
О чудесах, привидевшихся им; |
Однако же никто рассказам этим |
Не верит, и Готфрид рабочих снова |
Туда же прогоняет под охраной |
Испытанных в бесстрашии людей. |
20
Идут и те и эти; но едва |
Густые тени чащи мрачной видят, |
Как их сердца от ужаса и страха |
Неудержимо биться начинают. |
И все-таки они без остановки |
Идут вперед, испуг свой прикрывая |
Подходят к очарованному лесу. |
21
Вдруг раздается страшный шум: так ревом |
Вулкан земные недра оглашает; |
Таков и ветра шум, и стоны волн, |
О камни разбивающихся в море. |
И слышатся еще в смешенье диком |
Рыканье львов, свист змей, медвежьи крики, |
И волчий вой, и переливы труб, |
И грозные раскаты громовые. |
22
Рабочие и воины бледнеют; |
Приметы несомненные весь ужас, |
Их души обуявший, выдают. |
Не в силах поддержать в них смелость, разум |
Не может их самих сдержать покорность: |
Перед незримой силой отступая, |
Они бегут, и эту слабость так |
Один из них Готфриду объясняет: |
23
"О государь, едва ль из нас найдется, |
Кто б в этот лес осмелился проникнуть; |
Защиты, и лишь тот бы мог глядеть |
На это безбоязненно, чье сердце |
Оковано тройной броней алмазной: |
Бесчувственным созданьем надо быть, |
Чтоб вынести все тамошние звуки". |
24
Внимательно прислушивался к этим |
Признаниям Алькаст, Алькаст тот самый, |
Чья дерзость безрассудная и смерть, |
И смертных презирает в равной мере: |
Чудовища страшнейшие, вулканы, |
И молнии, и бури, все, что есть |
Ужаснейшего в мире, все бессильно |
Перед его отвагой загрубелой. |
25
С презрительным движеньем и усмешкой |
Он говорит: "Так я пойду туда, |
Куда идти не смеет этот воин, |
И вырублю один весь лес с его |
Химерами и снами; не послужат |
Препоной мне ни призраки, ни вопли: |
Он выставил все силы на защиту". |
26
И, получив согласье от Готфрида, |
Пускается он в путь. Уже доходит |
До рокового леса он, уже |
Его встречает грозный рев, но, страха |
Не ведая, он наконец ступает |
Ногой на очарованную землю: |
И вдруг остановиться поневоле |
Он должен перед огненной преградой. |
27
И языки огня, и клубы дыма |
Стеною восстают и, окружив |
Весь лес непроницаемым оплотом, |
К нему Алькасту доступ возбраняют. |
В причудливейших образах огонь |
Является растерянному взору |
И там и здесь: то башнею, то замком, |
То грозно-сокрушительным снарядом. |
28
А сколько в самом пламени чудовищ |
И призраков ужаснейших! Одни |
Другие угрожают прямо смертью. |
Алькаст бежит, бежит неторопливо, |
Как по пятам преследуемый лев; |
Но все же это - бегство, и впервые |
Он страх перед опасностью изведал. |
29
Дивится чувству новому Алькаст, |
В душе им обретенному нежданно; |
Сам на себя досадуя за это, |
Он мучится раскаянием поздним. |
Подавленный и омраченный, он |
На свет уж не глядит высокомерно |
И, от людей спеша уединиться, |
Свою печаль и стыд скрывает в ставке. |
30
Готфрид зовет его к себе: он ищет |
Предлогов уклониться от свиданья; |
Но, повинуясь наконец, идет, |
Все так же головы не поднимая. |
По сбивчивым ответам на расспросы |
С трудом добившись истины, Готфрид |
"Что же это? |
Соблазн иль чудеса?" И продолжает: |
31
"Средь вас найдется ль воин, что посмел бы |
Проникнуть в удивительную тайну, |
Пойти туда посмел бы и оттуда |
Доподлинные вести принести?" |
Прошли и день, и два, и три: пытались |
Отважнейшие воины проникнуть |
В ужасный лес; но все бежали прочь, |
Охваченные страхом и смятеньем. |
32
Тем временем Танкред успел воздать |
Все почести возлюбленной Клоринде: |
Подавленный и скорбью и тоскою |
И не вполне окрепший, он готов, |
В тяжелые доспехи облачившись, |
В опасное пуститься предприятье. |
Душа бодрит измученное тело, |
И в силу превращается отвага. |
33
В безмолвии идет он, на угрозы |
Неведомые глаз не закрывая: |
Без удивленья слушает весь шум |
И чувствует подземные удары. |
На миг его охватывает трепет; |
Но все ж он входит в лес, где вдруг ему |
Стена огня дорогу преграждает. |
34
Колеблется Танкред и рассуждает: |
"К чему мне здесь оружие послужит? |
И должен ли я ринуться туда, |
Где ждет меня заведомая гибель? |
Бесспорно, если честь велит, не вправе |
Я кровь свою щадить, но голос чести |
Всегда я чутким сердцем отличу; |
Меж тем оно его теперь не слышит. |
35
Но если я вернусь, что скажет войско? |
Где для работ мы дерева достанем? |
Готфрид преодолеть желает все |
Препятствия во что бы то ни стало, |
И, может быть, другой найдется воин, |
Отважнее Танкреда?.. Может быть, |
Вперед!.." - и путь он продолжает смело. |
36
В таком ужасном пламени, однако, |
Не чувствует он жара никакого |
И сам себе отчета дать не может, |
Действительно ли призрак перед ним. |
Пожар вдруг под его ногами гаснет: |
Взамен нисходит облако густое, |
Наполненное инеем и мраком; |
Но вскоре исчезает и оно. |
37
Танкред, хоть изумленный, но бесстрашный, |
По-прежнему уверенно и твердо |
Вступает в нечестивый этот лес, |
Все уголки исследуя попутно; |
Но никаких он больше ни чудовищ, |
Ни призраков перед собой не видит: |
Вперед его движенье затрудняет |
Лишь полная извилин гущина. |
38
Так шаг за шагом, наконец, поляны |
Он достигает, посреди которой |
Растет уединенно кипарис. |
Он к дереву идет и на коре |
Таинственные знаки примечает, |
Такие же, как некогда взамен |
Письмен употребляли египтяне. |
39
Средь чуждых начертаний он нежданно |
Сирийские находит и читает: |
"О воин безрассудный, что дерзнул |
Свои шаги направить в царство смерти, |
Будь милостив и не тревожь приюта |
Несчастных, что навеки лишены |
Сияния небесного; войною |
Живым идти на мертвых не пристало". |
40
Пока Танкред пытается проникнуть |
В значенье слов загадочных, с шуршаньем |
Вдруг пробегает ветер по листве; |
А вслед за тем, сливаясь в хор унылый, |
Из тайников лесных к нему и вздохи |
И стоны, как от лютых мук, несутся: |
То ужас, то печаль, то состраданье. |
41
В конце концов он вынимает меч |
И кипарис разит что есть в нем силы. |
О, чудо! Из коры струей тягучей, |
Окрашивая землю, льется кровь. |
Герой дрожит; но, вскрыть желая тайну, |
Удар он повторяет с той же мощью: |
Тогда к нему протяжные стенанья, |
Как будто из могилы, долетают. |
42
Потом он слышит голос: "Ах, Танкред! |
Остановись! Жестокой раной, варвар, |
Недавно разлучил меня ты с телом, |
Которое так дорого мне было; |
Зачем еще и дерево терзаешь, |
Судьбою мне назначенный приют? |
Иль хочешь ты, жестокий, и в могиле |
Над прахом ненавистным надругаться? |
43
Клоринда - я; и не одна я в этом |
Лесу теперь живу: и христиане |
Солима пали, силой тайных чар |
Сюда заключены; здесь все деревья, |
Что видишь ты кругом, живут и дышат; |
Во всем лесу не сможешь ты срубить |
И ветки, чтоб не сделаться убийцей". |
44
Больной, когда драконы и химеры |
Приснятся вдруг ему, хоть в них не верит, |
Но все ж боится их и в глубине |
Души, наполовину убежденный |
В обмане чувств, все ж делает усилья |
Бежать от наводящих страх чудовищ: |
Так бредням поддается и герой, |
Хоть борется рассудок здравый с ними. |
45
Под властью чувства мощного его |
Встревоженное сердце холодеет; |
В невольном, непредвиденном движенье |
Меч из руки дрожащей выскользает, |
И чудится ему уже Клоринда |
С упреком на губах похолодевших: |
И скорбные ее стенанья слушать. |
46
Так мужество, которое не только |
Опасности страшнейшие, но даже |
И смерть была не в силах возмутить, |
Сдалось перед обманчивою тенью, |
Прикрывшеюся именем заветным. |
Далеко отнесло порывом ветра |
Упавший меч: владелец побежденный |
Его, из леса выйдя, поднимает. |
47
Не смеет возвратиться он, не смеет |
Вновь посягнуть на пагубную тайну. |
К Готфриду он является тотчас же |
И, с силами собравшись, держит речь |
Такую: "Государь, тебе по чести |
Все чудеса я подтвердить обязан; |
И адский шум, и призраки - все это, |
Хотя невероятно, так и есть. |
48
Передо мною вдруг возникло пламя, |
Весь лес как бы стеною охватив, |
Но я преодолел препоны эти: |
Орудия, чудовища, огонь - |
Все сгинуло; потом еще я видел, |
Как зимний иней и ночная тьма |
Внезапно днем сменились лучезарным. |
49
Сказать ли мне? Живут и говорят |
Во всех деревьях души человечьи; |
Я слышал, да, я слышал эти звуки, |
Что сердце мне терзают до сих пор. |
Когда мечом ударишь, как из раны |
Телесной, кровь оттуда льется... Нет, |
Я в слабости своей сознаться должен. |
Нет... я и ветки там сломать не мог бы". |
50
Сказал. Меж тем Готфрид благочестивый |
Среди наплыва мыслей сам не знает, |
На что решиться: самому ль вступить |
В бой с чарами лесными напоследок, |
Иль разыскать подальше лес, в котором |
Деревьев нарубить бы можно было; |
Из глубины раздумья, говоря: |
51
"Брось смелые намеренья! Иная |
Рука в деревьях чары одолеет. |
Уж судно роковое паруса |
Спускает на пустынном побережье; |
Тот воин, что победу нам доставит, |
Постыдные уж цепи разорвал: |
Сион под нашей властью будет скоро, |
И сарацин испустит вздох последний". |
52
Лицо его все в пламени, и голос |
Сильнее, чем у смертного, звучит; |
Готфрид надежде новой предается, |
В душе пылая рвеньем небывалым. |
Меж тем, вступив в созвездье Рака, солнце |
Жжет землю нестерпимыми лучами; |
От зноя изнемогшие, к труду |
Уж никакому люди не способны. |
53
Бессильно звезд, земле благоприятных, |
Влияние спасительное; звезды, |
Одни преобладают в небесах: |
Живое все становится добычей |
Нещадно пожирающего зноя; |
За днем горючим ночь гнетет и давит, |
И новый, злей, ее сменяет день. |
54
Восходит солнце утром не иначе, |
Как скрытое кровавыми парами, |
Предвестниками гибельного дня, |
И не иначе вечером заходит, |
Как в пятнах красноватых, предвещая |
Такой же день ужасный и на завтра. |
Так день за днем насущная беда |
Уверенность дает в беде грядущей. |
55
Под жгучими лучами засыхая, |
Со стебля осыпается цветок, |
Желтеет лист, трава, сгорая, чахнет, |
Земная разрывается кора |
И родники живые иссякают. |
Небесный гнев карает всю природу, |
Как лишь воспламененные пары. |
56
Зияет черной печью свод небесный, |
И не на чем остановиться глазу; |
Прохладный ветер, скованный, притих |
В своих пещерах; воздух неподвижен: |
По временам лишь знойное дыханье |
Пустыни африканской донесется |
И, всколыхнув его слегка, лишь пуще |
Удушливой струей воспламенит. |
57
Бесследно сожжены ночные тени |
Палящим блеском дня: ночной покров |
Насыщен вредоносными парами |
И пламенем комет, скиталиц мира. |
О бедная земля! Тебе в росе |
Жестокое отказывает небо; |
Твои цветы и травы, умирая, |
Напрасно ждут Авроры чистых слез. |
58
На крыльях ночи к смертным не слетает |
И мак на них не сыплет сладкий сон; |
Угасшими, но глух он к их моленьям. |
Из этих всех бичей страшнейший, жажда, |
Нещадно пожирает христиан: |
Отравленные варваром фонтаны |
Болезни лишь приносят им да гибель. |
59
Сокровищница вод кристально-чистых, |
Теперь уж оскудевший Силоам |
В беспомощно-медлительном теченье |
Едва свой путь песчаный орошает. |
Что в нем! И Эридана в половодье, |
И Ганга, даже Нила самого, |
Дарящего Египту удобренье, |
Едва ли бы для христиан хватило. |
60
И в их воображенье воспаленном |
Видения былого воскресают |
И те ручьи, что, серебром сверкая, |
Струились в мураве, и родники, |
Змеившиеся резво по полянам; |
Но радостные некогда картины |
И жалобы усугубляют их. |
61
Те воины, что до сих пор природу |
Во всех ее препонах побеждали, |
Не гнули спин под тяжестью доспехов |
И смело вызывали смерть на бой, |
Теперь отягощают землю сами, |
Лишенные и мощи и отваги: |
Неведомый огонь течет в их жилах |
И злобно жжет и пожирает их. |
62
Скакун, утратив гордость, изнывает |
Над жалкою безвкусною травою; |
Нетверд он на ногах, и голова |
Беспомощно на стройной шее виснет. |
Не чувствует он больше жала славы |
И собранных не вспоминает лавров; |
Его как шелк лоснившаяся кожа |
Теперь - лишь груз постылый для него. |
63
Хозяина и дома знать не хочет, |
Как будто и забыл их, верный пес; |
И не переставая задыхаться, |
Старается он тщетно успокоить |
Внутри его сжигающее пламя: |
Тяжелый воздух вместо освеженья |
Сильнее только легкие гнетет. |
64
От зноя так земля изнемогала, |
И гибли смертные на ней. Забыв |
И думать о победах, христиане |
Последних опасаются несчастий. |
Со всех сторон в их стане раздаются |
Лишь жалобные возгласы: "На что ж |
Надеется Готфрид? Чего он ждет? |
Чтоб и следа от нас тут не осталось? |
65
Где силы он возьмет, чтоб одолеть |
Твердыни вражьи? Где на то снаряды? |
Иль мало было знамений? И гнева |
Небесного он видеть не желает? |
А между тем все эти чудеса, |
Чудовища и призраки все эти, |
Нам на него указывают ясно. |
66
Презренный, низкий сброд, каким он нас |
Считает, без сомнения, должны ли |
Мы все до одного погибнуть, лишь бы |
Ему сберечь и скипетр и корону? |
Он упоен своей верховной властью; |
Однако стоит ли она и счастья |
И жизней тех народов, что ему |
Обязаны покорностью безмолвной? |
67
Э, вот он, муж благочестивый, вот |
Прославленное милосердье! Варвар! |
Чтоб суетным почетом наслаждаться, |
Соратников своих он забывает. |
Фонтаны и ручьи для нас иссохли; |
К нему ж течет вода из Иордана, |
И с ней мешая критское вино, |
Среди друзей он за себя спокоен". |
68
Латиняне так ропщут; в то же время |
В уме своем решает грек коварный: |
"Зачем мне гибнуть здесь? Зачем мне ждать, |
Чтоб никого из наших не осталось? |
Пусть, если хочет, роет здесь могилы |
Себе и всем латинянам Готфрид!" |
Решил и под покровом ночи темной |
Украдкой удаляется из стана. |
69
Побег его наутро уж не тайна, |
И многие прельщаются примером: |
Пришедшие сюда за Адемаром, |
Клотарием и прочими, кого |
Нет более в живых, теперь считают |
Себя освобожденными от клятв: |
Все думы их направлены к побегу, |
И некоторых нет уже с рассветом. |
70
Готфрид и слышит все, и видит. Мог бы |
Вооружиться он верховной властью, |
Но строгих мер душа его не терпит; |
Он руки поднимает к небесам, |
В них взор, горящий рвением, вперяет |
И с верою, что двигает горами |
Смиренную мольбу возносит Богу: |
71
"О Господи и Отче мой! В пустыне |
Ты ниспослал росу народу с неба, |
Дал смертному Ты власть извлечь из камня |
Струю воды: яви же мощь Свою |
И нам! Прости нас, духом ослабевших, |
И голосу лишь милосердья внемли! |
Мы - воины Твои, и хоть за это |
Нас, грешников, помилуй и спаси!" |
72
Мольба взлетает быстро к небесам. |
Предвечный внемлет ей и благосклонно |
На воинов измученных взирает; |
Он хочет положить предел напастям |
И говорит: "Сражаясь за Меня, |
И Ад и мир, соединясь, и силу |
И хитрость проявляли против них. |
73
Повелеваю Я: да воцарится |
Отныне в той стране порядок новый |
Судьба отныне путь к одним удачам. |
Пусть дождь польет; пусть возвратится в стан |
Из стран чужих непобедимый воин |
И явится затем лишь египтянин, |
". |
74
И задрожал от голоса Его |
Небесный свод, и всколыхнулся воздух, |
И дали отклик трепетом покорным |
И океан, и пропасти, и горы; |
И гулко пронеслись раскаты грома: |
Восторженными криками весь стан |
Приветствует ниспосланную милость. |
75
А тучи все сгущаются; уж это - |
Они на землю сходят прямо с неба, |
Открывшего все родники свои. |
Нежданно ночь вселенную объемлет, |
Малейший проблеск света поглощая; |
И быстро всю равнину заливает. |
76
Так знойным летом птицы водяные |
На берегах иссохших ждут дождя: |
Неистовыми криками как будто |
Чтоб первых даже капель не лишиться. |
И хлынул дождь, и птицы уж в воде |
Ныряют, выныряют, вновь ныряют |
И сладкой упиваются прохладой. |
77
Сбирают дар небес, струю живую: |
Спешат наполнить ею чаши, шлемы |
И жадными ее глотками пьют. |
Одни лицо окатывают ею, |
А кто предусмотрительнее, те |
Ее запасы делают в кувшинах. |
78
Иссохшая, бесплодная земля |
В раскрывшиеся недра столь же жадно |
И ходами, сокрытыми для взора, |
Ее распространяет в глубине; |
Она же, там круговращаясь, вскоре |
Питательной струей былую свежесть |
79
Природа возрождается и краше |
Становится, чем ранее была: |
Так юная красавица, лекарством |
Спасенная от угрожавшей смерти, |
И, быстро забывая о болезни, |
Уборы за уборами меняет, |
Сама собой и тешась и любуясь. |
80
Иссякли наконец потоки неба: |
И кроткими весенними лучами |
Ласкает к жизни вызванную землю. |
О вера, добродетелей царица! |
Порядок изменяешь ты времен, |
И над судьбой враждебной торжествуешь. |