Похождения Тома Соуэра.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Похождения Тома Соуэра. Глава VIII. (старая орфография)

ГЛАВА VIII.

Том крался разными направлениями через поля, пока не очутился совершенно в стороне от тех дорог, по которым могли возвращаться школьники, и впал здесь в яростное настроение. На пути ему попался узенький ручеек, и он перескочил через него три раза, следуя господствующему между ребятами поверью о том, что, скакнув через воду, избегаешь погони. Через полчаса он был уже за домом м-с Дуглас на Кардифском холме, откуда едва виднелся вдали школьный домик, стоявший в долине. Том вошел в густую рощу, пробрался помимо всякой тропинки в самую чащу и уселся там на мшистом местечке под раскидистым дубом. В воздухе не было ни малейшого ветерка; даже птицы замолкли под гнетом полуденного зноя; вся природа замерла в тишине, нарушаемой лишь изредка дятлом, долбившим где-то вдалеке, и этот звук как бы оттенял еще более господствующую тишину и пустынность. Душа Тома была преисполнена грусти и все, что его окружало, соответствовало вполне его настроению. Он просидел долго в раздумьи, опершись локтями в колени и подбородком в руки. Ему казалось, что жизнь, в лучшем случае, одна тягота, и он почти завидовал Джимми Годжсу, недавно умершему. Должно быть приятно, думалось ему, лежать, спать и грезить, вечно и вечно, под ветерком, который шелестит в деревьях и колышет травкою и цветочками на могиле, - и не знать ничего, и не мучиться ни о чем, никогда, никогда уже более. Достать бы только хороший аттестат из воскресной школы, и тогда отчего не помереть, развязаться со всем... Вот, эта девчонка. Что он ей сделал? Он всею душою к ней, а она его, как собаку... право, как собаку. Когда-нибудь пожалеет сама... да уже поздно будет, быть может. О, если бы ему можно было умереть не надолго!

Но юное, упругое сердце не может оставаться подавленным на слишком продолжительное время. Том стал понемногу переходить к размышлениям о житейских делах. Что, если бы теперь удрать и исчезнуть таинственно? Что, если бы отправиться далеко... очень, очень далеко, в неведомые заморския земли... и не возвращаться сюда уже более никогда! Как восчувствует она это?.. Он вспомнил о своем намерении сделаться клоуном, но такая карьера показалась ему теперь уже противной. Кривлянья, паясничанье и пестрые штаны представлялись лишь чем-то позорным для духа, парившого в смутной, но величественной области романтизма. Нет, он будет военным и возвратится через долгие годы, после боевых трудов и покрытый славою. А то, еще лучше, примкнет к индейцам, будет охотиться с ними за бизонами, пробираться по диким тропинкам среди горных хребтов и по безпредельным равнинам далекого Запада, и потом, через долгое время, воротится уже великим вождем, украшенным перьями, страшно размалеванным, и ввалится так в воскресную школу, каким-нибудь скучным летним утром, испуская боевой клич, от которого кровь стынет в жилах... То-то все товарищи глаза себе выедят от зависти! Но, нет, можно придумать еще что-нибудь повыше: он будет морским разбойником. Вот оно! Он теперь ясно усматривал свою будущность, и она озарялась невыразимым блеском. Имя его прогремит по вселенной и заставит трепетать все народы! Как славно будет рыскать по волнующемуся морю на длинном, низком, быстроходном, черном судне, которое будет называться "Дух Бурь" и выкинет свой грозный флаг на фок-мачте! И, достигнув верха своей славы, Том появится на родине и войдет в церковь весь загорелый, загрубелый от непогоды, в своем черном бархатном колете и таких же шароварах, в больших ботфортах и с малиновой перевязью, с блестящими громадными пистолетами за поясом, с заржавевшим в крови ножом на боку, и в мягкой шляпе с развевающимися перьями, и распустив черный флаг, на котором будет вышит череп с скрещенными под ним костями! И кругом будет раздаваться шепот: "Это Том Соуер, пират! Черный мститель испанской рати!"

Да, было решено; карьера его избрана. Он бежит с родины и потом вступит в нее... Надо пуститься в путь завтра же по утру и начать готовиться тотчас же к этому. Прежде всего собрать свои средства. Он подошел к одному соседнему павшему дереву и начал ковырять землю у одного из его концов своим "барлоуским" ножом. Вскоре нож ударился о что-то деревянное, пустое, судя по звуку; Том сунул руку в ямку и произнес с ударением следующий заговор:

- Чего нет еще тут - явись! Что есть - оставайся!

После этого он порылся в грязи и среди нея показалось что-то из сосновой дранки. Он открыл этот коробок - хорошенькую маленькую копилку, стенки и дно которой были из дранок. В ней лежал камешек. Том пришел в неописанное изумление. Он почесал у себя в голове с самым озадаченным видом и проговорил:

- Это что-то непостижимое!

Потом он сердито швырнул прочь камешек и принялся размышлять. Дело было в том, что его постигало разочарование в одном поверье, которое всегда считалось им и его товарищами за непреложную истину. Стоило зарыть камешек с известными заговорными приемами, оставить его в земле на две недели и потом вырыть, произнося те слова, которые Том тотчас произнес, и все камешки, когда-либо утраченные вами, должны были оказаться тут на лицо, как бы далеко они ни были разсеяны перед тем. Но теперь вся штука оказывалась явно и безповоротно несостоятельной. Все верования Тома были потрясены до самого основания. Он слыхал даже часто об удаче подобного колдовства, но ни разу еще не слыхивал, чтобы оно обмануло чьи-либо ожидания. Ему не приходило, однако, в голову, что он проделывал это уже не раз, но только никак не успевал потом найти то место, в котором схоронил камешек. Он долго раздумывал о случившемся и решил, наконец, что какая-нибудь ведьма вмешалась туг и нарушила заговор. Ему захотелось убедиться в этом и он стал оглядываться, пока не нашел песчаного местечка с видневшимся на нем небольшим, воронкообразным углублением. Он прилег на землю лицом к самому углублению и стал взывать:

Клоп-копутон, клоп-копотун, скажи мне, что надо?

Клоп-копутон, клоп-копотун, скажи мне, что надо?

В песке что-то закопошилось, маленький черный клоп выглянул оттуда и опять испуганно скрылся.

- Он не смеет сказать! Ясно, что ведьма тут напортила; я так и знал.

Ему было известно, что с ведьмами не поспоришь, и потому он бросил это дело, упав духом, однако разсудил, что не мешало найти хотя тот камешек, который он отшвырнул. Он принялся старательно его розыскивать, но не мог найти. Тогда он воротился к своему помещению для сокровищ, постарался встать ровно так, как тогда, когда бросил камешек, вынул другой такой же из кармана и кинул по тому же направлению, говоря: - Братец, ступай за своим братцем!

Заметив, куда он упал, он начал там искать, но камешек не долетел, или перелетел; пришлось бросить еще два раза. Последняя попытка удалась: оба камешка лежали в одном футе один от другого.

деревом, вытащил из под нея корявый лук и стрелу, деревянный меч и жестяной рожок, и кинулся вперед, вооружась всем этим, с голыми ногами и развевающейся рубашкой. Остановясь под большим вязом, он подал рожком ответный сигнал, потом стал подкрадываться и высматривать осторожно по сторонам, скомандовав предусмотрительно воображаемому отряду:

- Стойте, молодцы! Притаитесь, пока я не протрублю.

Впереди показался Джо Гарпер, в таком же воздушном одеянии и так же тщательно вооруженный, как и Том. Том крикнул:

- Стой! Кто идет здесь, по Шервудскому лесу, без моего разрешения?

- Осмеливаешься держать подобную речь, - подсказал Том, потому что они говорили "по книжке", на память.

- Кто сам ты, который осмеливаешься держат подобную речь?

- Кто я? Я Робин Гуд, как скоро убедится в том твой подлый труп!

- Так это ты, знаменитый разбойник? Я рад помериться с тобою из-за дорог в этом чудном лесу. Становись!

вступили в степенный, правильный бой: "два взмаха вверх, два вниз". Том сказал:

- Теперь, когда наладилось, можно живее.

И они начали "живее", пыхтя и потея. Том кричал по временам:

- Да падай же, падай!.. Отчего ты не падаешь?

- Не в том дело, кому хуже. Я не могу упасть. В книге не так. Там сказано: "И он поразил бедного Гвидо Гисборна ударом в спину". Ты должен повернуться ко мне спиной, чтобы я мог ударить тебя в спину.

Спорить с авторитетами не полагается, поэтому Джо повернулся, получил удар и упал.

- А теперь, - сказал он, поднимаясь, - давай, я убью тебя. Это будет правильно.

- Как же можно? Это не по книге.

- Нет, Джо, а ты можешь быть монахом Теком, или Мючем, сыном мельника, и оглушить меня дубиной, или же я буду ноттингенским шерифом, а ты Робин Гудом, и тогда ты можешь меня убить.

Это разрешало спор, и все предложенные приключения были разыграны, как то подобало. Далее Том стал снова Робин Гудом и погиб, истекая кровью, вследствие предательства монахини, не перевязавшей его раны. Наконец, Джо, олицетворяя в себе целую шайку плачущих разбойников, оттащил его скорбно в сторону, дал ему в его слабеющия руки лук, и Том проговорил: "Там, где упадет эта стрела, там и схороните бедного Робин Гуда, под зеленой дубравой!" Он выпустил стрелу, упал навзничь и должен был скончаться, но угодил в крапиву и потому вскочил, - слишком бойко для мертвеца.

Оба мальчика оделись, запрятали свои доспехи и пошли, сожалея о том, что теперь уже не водится разбойников, и решительно не понимая, чем же могла новейшая цивилизация похвастаться взамен их. Они говорили, что предпочли бы лучше пробыть хотя бы один год разбойниками в Шервудском лесу, чем быть президентами Соединенных Штатов всю свою жизнь.