Похождения Тома Соуэра.
Глава IX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Похождения Тома Соуэра. Глава IX. (старая орфография)

ГЛАВА IX.

В половине десятого Том и Сид должны были лечь в постель, по обыкновению. Они прочли свои молитвы, и Сид скоро заснул, Том не сдал и ждал с жгучим нетерпением. Когда ему стало казаться, что разсвет уже близок, пробило только десять! Было отчего придти в отчаяние. Он был готов ругаться и швырять, чем попало, чтобы облегчить себе нервы, но боялся разбудить Сида. И он лежал смирно, вперив глаза в темноту. Всюду господствовала томительная тишина. Но мало помалу из этого безмолвия стали выделяться едва уловимые звуки. Слышалось тиканье часов; старые балки покрякивали тихонько, на лестнице что-то скрипнуло. Ясно было, что духи разгуливаются. Из комнаты тети Полли доносился ровный, подавленный храп. Началось надоедливое стрекотанье кузнечиков, не поддающихся никакому человеческому обузданию, а вслед затем, в стене, у самого изголовья кроватей, стенной сверчок стал отбивать свою страшную дробь, заставившую Тома вздрогнуть: ведь это отсчитывались чьи-нибудь дни на земле! Потом где-то далеко завыла собака и ей ответил другой, еще более отдаленный вой. Том погибал. Наконец, ему стало легче; времена кончились, наступала вечность; он стал засыпать против воли... Часы пробили одиннадцать, но он уже не слыхал этого. И тогда, примешиваясь к его полу-возникающим сновидениям, пронеслось самое меланхолическое кошачье мяуканье. Оно было прервано стуком соседняго отворившагося окна, чьим-то окриком: "Брысь!.. Дьявол!" и звоном пустой бутылки, ударившейся в дровяной сарай тети Полли. Все это совершенно разбудило Тома, и через какую-нибудь минуту он был уже одеть, вылез из окна и пробирался на четвереньках по крыше своей темницы... Во время этого путешествия, он тоже мяукнул раза два осторожно, потом спрыгнул на крышу сарайчика, а с него и на землю. Гекльберри Финн ждал его здесь с своею дохлою кошкой. Мальчики пустились в путь и скрылись во мгле. Через полчаса, они шагали уже по высокой траве кладбища.

Кладбище было устроено на старинный западный лад. Оно было расположено на холме, в полутора мили от поселка, и обнесено ветхою изгородью, местами нагнувшеюся внутрь, а на остальном протяжении наружу, но не державшуюся прямо нигде. Травы и всякия заросли заполонили его повсюду; все старые могилы провалились; памятников вовсе не было; над могилами торчали только деревянные, источенные червями тумбы, просившия себе тщетно опоры. Когда-то на всех их было начертано: "Здесь покоится...", но ничего нельзя было прочесть на большинстве из них далее, даже при дневном свете.

Легкий ветер стонал между деревьями и Том думал со страхом, что это, может быть, души умерших жалуются на то, что их тревожат. Мальчики мало разговаривали, да и то шепотом, под впечатлением ночного времени, места и внушительной тишины, окружавшей их. Они скоро нашли выдававшуюся новую насыпь, которая им требовалась, и приютились под тремя высокими вязами, которые росли купой в нескольких шагах от могилы. Потом они стали ждать молча, и ждали очень долго, как им казалось. Гуканье филина вдалеке было единственным звуком, нарушавшим мертвую тишину. Мысли Тома угнетали его. Он должен был сделать усилие, чтобы заговорить.

- Гекки, - прошептал он, - как ты думаешь, нравится это покойникам, что мы здесь?

Гекльберри ответил тоже шепотом:

- Почему знать... А очень страшно, не правда-ли?

- Еще бы!

Наступило продолжительное молчание; мальчики обдумывали дело молча. Том шепнул снова:

- Слушай, Гекки... Как ты полагаешь, Госс Уильямс слышит наш разговор?

- Разумеется. По крайней мере, дух его слышит.

Том заметил, помолчав:

- Лучше мне было бы сказать: мистер Уильямс. Но я обидеть его не хотел. Все звали его Госс Уильямс.

- Следует быть разборчивым, когда говоришь о покойниках, Том.

Это было нахлобучкой, и разговор снова затих. Но Том схватил вдруг своего товарища за руку и произнес:

- Шш!..

- Что такое, Том?.. - И оба они с бьющимся сердцем прижались друг к другу.

- Шш!.. Вот, опять!.. - Разве не слышишь?

- Я...

- Господи, Том, это они являются!.. - Являются в самом деле!.. Как нам теперь?..

- Не знаю. Увидят они нас?

- О, Том, да они видят в темноте не хуже кошек. Зачем только мы пришли!

- Ну, не бойся. Вряд-ли они тронут нас. Мы ничего худого не делаем. И если мы будем сидеть смирно, они и не заметят нас, может быть.

- Постараюсь не бояться, Том, но, Господь мой, я так дрожу.

- Слушай...

Они пригнули вместе головы, почти затаив вовсе дыхание. С конца кладбища доносился глухой звук голосов.

- Смотри-ка, смотри сюда! - шепнул Том. - Это что?

- Это чортов огонь. О, Том, страх какой!

Какие-то неясные фигуры обрисовались во мраке; оне размахивали старинным жестяным фонарем, разсыпавшим по земле точно искорки света. Гекльберри прошептал с трепетом:

- Это бесы, нечего сомневаться. И их трое! Господи, Том, мы пропали! Сможешь ты молитву прочесть?

- Постараюсь. Но ты не пугайся так. Они нас не тронут. "Отходя ко сну..."

- Шш!..

- Что ты, Гек?

- Это люди!.. Один из них, во всяком случае. Я узнаю голос старого Меффа Поттера.

- Так-ли?.. Не ошибаешься?

- Я уверен. Только притихни, не шевелись. Он не такой шустрый, чтобы нас заметить. И верно пьян, по обыкновению своему, старый хрен!

- Хорошо, я буду молчать. Вот они втупик стали. Не найдут, чего ищут. Опять пошли. Горит!.. Опять холодно... Опять горит... Так и пышет!.. Теперь пошли прямо. Знаешь, Гек, я узнал по голосу и другого. Это Инджэн Джо.

- Верно... это он, каторжный метис! Сказать правду, лучше повстречаться с бесами. Но зачем их тоже сюда принесло?

Шепот умолк совершенно, потому что трое пришедших стояли у могил, в нескольких шагах от притаившихся мальчиков.

- Вот, здесь, - произнес третий голос, и тот, кому он принадлежал, поднял фонарь и осветил себе лицо. Это был молодой врач Робинсон.

Поттер и Инджэн Джо тащили носилки, в которых лежали пара лопат и веревка. Они сбросили свою ношу на землю и принялись разрывать могилу. Доктор поставил фонарь в головах у нея, потом пошел и сел под одним из вязов, прислонясь спиною к нему. Он был так близко от мальчиков, что они могли бы тронуть его.

Они проворчали что-то в ответ и продолжали рыть. Несколько времени не было слышно ничего, кроме шуршанья лопат, выбрасывавших кучки земли и песку. Это звучало очень однообразно, но, наконец, одна лопата ударилась о гроб с глухим, деревянным стуком; прошла еще минута, и работавшие вытащили этот гроб наверх. Они приподняли крышку его теми же лопатами, вынули труп и грубо свалили его на землю. Месяц выглянул из-за туч и осветил бледное лицо. Подставив носилки, люди положили на него мертвое тело, прикрыли его одеялом и привязали веревкой. Поттер вынул большой выдвижной нож, отрезал лишний кусок веревки и сказал:

- Проклятая работа готова, так вы, мастер кости пилить, выкладывайте еще пять монет; не то, дело стало!

- Умные речи! - подтвердил Инджэн Джо.

- Это что значит? - проговорил доктор. - Вы просили заплатить вам вперед и я заплатил.

- Да, и вы еще кое-что сделали, - сказал Инджэн Джо, подходя к доктору, который уже поднялся с места.

- Пять лет тому назад вы вытолкали меня из кухни вашего отца раз ночью, когда я пришел просить чего-нибудь поесть, и говорили, что я не за добром явился; а когда я поклялся, что я отплачу вам за это, хотя через сотню лет, ваш отец засадил меня в тюрьму, как бродягу. Думали-ли вы, что я это забуду? Во мне не даром индейская кровь!.. {Инджэн (Injun) испорченное слово Indian (индеец).}. И теперь, когда вы мне попались, мы счеты сведем, знайте это!

Он грозил доктору, поднося ему кулак к самому лицу. Робинсон размахнулся и ударил его так, что тот повалился на землю. Поттер выронил свой нож с криком:

- Моего приятеля не бить! - И в ту же минуту кинулся на доктора. Они схватились и стали бороться, напрягая все силы, топча траву, взбивая землю ногами. Инджэн Джо вскочил в это время; глаза у него горели яростью, он поднял нож Поттера и стал приближаться осторожно, крадучись, как кошка, изгибаясь позади боровшихся и выжидая удобной минуты. Доктору как-то удалось вырваться, он схватил тяжелую доску с могилы Уильямса и оглушил ею Поттера. Метис воспользовался этим мгновением и всадил нож по самую рукоять в грудь молодого человека. Доктор пошатнулся и упал частью на Поттера, обливая его своей кровью. Тучи надвинулись в это время, окутали мраком ужасное зрелище, и оба перепуганные мальчика бросились бежать среди темноты.

Месяц, выглянув снова, осветил Инджэна Джо, стоявшого над двумя телами и поглядывавшого на них. Доктор пробормотал что-то невнятно, вздохнул раза два и остался неподвижен. Метис проговорил:

- Счеты покончены... будь ты проклят!

Он обобрал убитого, потом вложил нож в правую открытую руку Поттера и уселся на разбитом гробу. Прошло три... четыре минуты... пять... и лишь тогда Поттер стал шевелиться и стонать. Рука его сжала ножик; он поднял его, оглядел и выронил с ужасом. Потом, он поднялся, сел, столкнул с себя труп, посмотрел на него и обвел все кругом мутным взором. Глаза его встретились с глазами метиса.

- Господи, что тут такое, Джо? - проговорил он.

- Дело дрянь, - отрезал Джо, не двигаясь с места. - Зачем ты его хватил?

- Я!.. Никогда в жизни!

- Разсказывай! Словами дела не смоешь.

Поттер задрожал и побледнел.

- Я знал, что надо быть трезвым... Не следовало более пить сегодня вечером. Но теперь у меня шумит в голове... хуже, чем когда мы сюда шли. Все так и путается... не могу припомнить ничего хорошенько. Скажи мне, Джо... но, по чести скажи, старый друг... неужели я это сделал? Я никогда не думал... Клянусь душою и честью, никак не думал, Джо!.. разскажи все, как было. О, это ужасно!.. И такой он молодой, способный...

И ты пролежал до сих пор после этого, как чурбан.

- Я не понимал, что делаю. Умереть мне сию минуту, если я понимал. Все это от виски и в запальчивости, не иначе. Я и оружия-то не брал в руки во всю мою жизнь, Джо. Дрался я, да, но без оружия. Все это скажут... Джо, ты не рассказывай никому. Обещай, что не разскажешь, будь друг. Я всегда любил тебя, Джо, всегда стоял за тебя. Ты не разскажешь, Джо?

И бедняга упал на колени перед закаленным убийцей и сложил руки с умоляющим видом.

- Нет, ты был всегда добр и прям со мною, Мефф Поттер, и я не хочу отстать от тебя. Это по всей справедливости; больше чего же?

Поттер пустился рысью, перешедшею скоро и в карьер. Метис стоял, глядя ему вслед, и проговорил:

- Если он так ошеломлен ударом и нагружен ромом, как оно кажется, то он и не вспомнит о поясе, прежде чем забежит уже так далеко, что побоится воротиться одинешенек на такое место, как здешнее... Сердце цыплячье!

Через две или три минуты на убитого, на завернутый в одеяло труп и на разбитый гроб смотрел один только месяц. Кругом царила снова полная тишина.