Похождения Тома Соуэра.
Глава XIV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Похождения Тома Соуэра. Глава XIV. (старая орфография)

ГЛАВА XIV.

Проснувшись на следующее утро, Том не понял сразу, где он находился. Он привстал, протер себе глаза, осмотрелся и тогда сообразил все. Был прохладный, еще мглистый разсвет и от глубокой тишины и покоя лесной чащи веяло чудной, обаятельной негой. Ни один листик не шевелился, никакой звук не нарушал величавой думы природы. Травки и листья были унизаны каплями росы, как бисером. Зола покрывала белым налетом костер, и с него подымалась лишь струйка голубоватого дыма. Джо и Гек еще спали. Но, вот, где-то вдали чирикнула птичка, другая ей ответила; задолбил тоже дятел. Мало по малу мгла стала проясняться; вместе с тем постепенно умножались и звуки; жизнь начинала заявлять о себе. Чудная картина просыпающейся природы, готовой уже на деятельность, развертывалась перед глазами удивленного мальчика. Маленький зеленый червяк пополз по росистому листу, подымая по временам две трети своего тельца на воздух, "понюхивая кругом", потом шел далее, все "отмеривая", как говорил Том. И когда червяк подполз к нему без понуждения с его стороны, Том не шелохнулся, как вкопанный, чувствуя то прилив, то отлив надежды, смотря по тому, как червяк приближался еще или хотел принять другое направление. Наконец, после тяжелого раздумья в приподнятом положении, червяк перешел с решимостью на ногу Тома и продолжал по ней свое странствование, что наполнило радостью сердце мальчика, потому что это значило, что задуманное им исполнится: у него будет новое платье, - без всякого сомнения, полный, красивый пиратский костюм. Потом показалась целая вереница муравьев из разных мест и принялась за работу: один муравей храбро тащил дохлого паука, который был впятеро больше его самого, и поднялся с ним прямо через пень. Темно-пятнистая божья коровка взобралась на головокружительную вершину одной травки; Том нагнулся прямо к ней и проговорил:

Божья коровка тотчас же расправила крылышки и полетела посмотреть, что там делается, чему Том нисколько не удивился. Он знал издавна, до чего эта букашка легковерна насчет пожаров, и он обманывал ее уже не раз. Показался навозный жук, тяжело таща свое туловище, и Том нарочно тронул его, чтобы увидеть, как он прижмет свои лапки к телу и притворится мертвым. Птицы подняли уже страшную возню, пересмешник, - северный дрозд, - уселся на дереве, над головой Тома, и выводил с восторгом свои подражания чужому пению; визгливая соя юркнула сверху, как голубой огонек, уселась на ветке почти под рукою у мальчика и стала разглядывать пришлецов с жадным любопытством; серая векша и какой-то большой зверь из лисьей породы пробежали мимо, ворча дорогой и останавливаясь по временам, чтобы присесть и сказать что-то мальчикам, наблюдая за ими, потому что, живя тут в глуши, они и не видывали, быть может, людей и не знали, бояться им или нет. Вся природа проснулась и оживилась теперь, длинные солнечные лучи пронизывали густую листву; несколько мотыльков порхало кругом.

Том растолкал прочих пиратов; они вскочили, пустились бежать с громким криком и через минуту, сбросив с себя все, уже барахтались и гонялись друг за другом в теплой, прозрачной воде у белой песчаной косы. Им вовсе не хотелось туда, в маленький поселок, спавший вдали, за величественною ширью реки. Плот их унесло куда-то течением или слегка прибывшей водою, но они были даже довольны этим, потому что таким образом как бы сжигался всякий мост между ними и цивилизованным миром.

Они воротились в свой лагерь, удивительно освежившись, с весельем на душе, в полном восторге. Первым их делом было развести снова костер. Гек отыскал по близости ключ с чистой, холодной водою; они устроили себе черпаки из больших дубовых или орешниковых листьев, и находили, что вода, подправляемая прелестью дикой жизни, может отлично заменить кофе. Когда Джо стал нарезывать ломтики ветчины к завтраку, Том и Гек сказали ему, чтобы он обождал немного; они пошли в одно местечко на берегу, сулившее им удачу, закинули свои удочки и были скоро вознаграждены. Джо не успел еще выдти из терпения, когда они уже воротились, притащив несколько хороших губанчиков, пару окуней и маленького сомика, - такой провизии хватило бы на целую семью. Они поджарили рыбу с свининой и просто изумились: никогда еще рыбное кушанье не казалось им таким вкусным. Они не знали, что чем скорее попадает речная рыба из воды на огонь, тем она вкуснее; не разсуждали они тоже о том, какою приправою служит сон на чистом воздухе, упражнение тоже на воздухе, купанье и, вдобавок ко всему, еще голод.

После завтрака они полежали в тени, пока Гек курил, а потом пустились в лес на рекогносцировку. Весело шагали они, перелезая через павшия деревья, пробиваясь сквозь густой кустарник и минуя величавых царей лесов, облаченных, с самой короны своей и до подошвы, в порфиру из ниспадающих виноградных лоз. Местами им попадались уютные уголки, устланные травою и испещренные цветочками.

Они нашли, вообще, много очень занимательного, хотя ничего, что было бы уже изумительно. Остров, как они убедились, был мили в три длиною, а шириною всего в четверть мили и отделялся от ближайшого к нему берега только узким проливом, едва ярдов в двести. Так как они купались чуть не каждый час, то уже вечерело, когда они воротились в свой лагерь. Слишком проголодавшись для того, чтобы заняться еще ужином, они роскошно пообедали холодною ветчиной и потом прилегли в тени и стали беседовать. Но разговор не вязался и скоро затих совершенно. Тишина, торжественность лесной глуши и чувство одиночества начали производить сильное впечатление на мальчиков. Им думалось... и какое-то неопределенное ощущение закрадывалось им в сердце. Мало по малу оно выяснялось: это был зачаток тоски по дому. Даже Финн, Красная рука, начинал тосковать по крыльцам и пустым хлевам... Но все они стыдились своей слабости и ни у которого из них не хватало смелости высказать свои мысли.

Но уже несколько времени всем им смутно слышался какой-то особый, глухой звук в отдалении, похожий на тиканье часов, но который нельзя было вполне разобрать. Понемногу звук стал отчетливее; требовалось выяснить, что это такое. Мальчики встрепенулись, взглянули друг на друга и насторожились. Наступило продолжительное, глубокое, ненарушаемое молчание, потом что-то глухо рявкнуло в отдалении.

- Это что? - тихо воскликнул Джо.

- Не понимаю, - прошептал Том.

- Это, я вам скажу, гром, - произнес Гекльберри со страхом, - потому что гром...

- Молчи! - остановил его Том. - Слушай только, не говори.

Они ждали несколько минут, которые показались им веком. Снова раздалось то же глухое рычанье.

- Надо пойти посмотреть.

Они вскочили и бросились на берег, обращенный к поселку, раздвинули кусты и стали глядеть на реку. В миле пониже селения работал маленький паровой паром, борясь с течением. На нем толпилась куча народа, а кругом его или повинуясь струе, шныряло множество лодок; но мальчики не могли угадать, что делают люди, сидящие в этих лодках. Из бока парового парома вырвалось вдруг облако белого пара, и когда оно поднялось и развеялось медленно в воздухе, раздалось вновь уже слышанное мальчиками рычанье.

- А знаете что! - воскликнул Том. - Кто-нибудь утонул!

- И вправду, - сказал Гек. - Точно так возились прошлым летом, когда утопился Билль Тернер. Палили из пушки, и он всплыл из воды. Да еще берут ломти хлеба, засовывают туда ртуть и пускают их на воду, они поплывут прямо к тому месту, где утопленник, и остановятся над ним.

- И я слыхал, что это делают, - заметил Джо, но зачем тут хлеб?

- Я думаю, что дело не столько в хлебе, сколько в заговоре, который над ним шепчут, прежде чем его спустить, - сказал Том.

- Никакого заговора не делают, - возразил Гек. - Я видал сам, ничего не говорят.

- Странно, - сказал Том. - Но, может быть, говорят про себя?.. Наверное так! Понятное дело!

Гек и Джо согласились, что Том мог быть прав, потому что иначе, как мог безсмысленный кусок хлеба без заговорного внушения действовать так разумно и в столь важном деле?

- И мне тоже! - воскликнул Гек. - Чего бы я не дал, чтобы узнать, кто утонул!

Мальчики продолжали наблюдать и прислушиваться. Внезапная мысль осенила вдруг Тома, и он крикнул:

- Ребята, я знаю, кто утоп! Это мы!

с бедными погибшими малыми, поздния сожаления, душевные упреки! Но, главное, они были теперь предметом разговора у всех жителей, все мальчики им завидовали, всюду, куда только проникала поразительная весть! Вот это было славно! Что ни говори, а стоило стать пиратами!

наудили рыбы, сварили себе ужин, съели его и стали угадывать, что теперь о них думается и говорится в поселке. И представление об общей скорби по отношению к их участи было так лестно... с их точки зрения. Но с наступлением ночной темноты они смолкли постепенно и сидели, устремив глаза на огонь, а мыслью блуждая где-то подальше. Возбуждение улеглось, и Том, равно как и Джо, не мог не вспоминать о некоторых лицах, оставленных дома и не столь осчастливленных их бегством, как они сами. Пробуждалось сожаление; мальчикам было как-то неприятно и жутко; у них вырвались два-три невольные вздоха, и Джо спросил, наконец, нерешительно общого мнения относительно того, чтобы... разумеется, не сейчас, а когда-нибудь... возвратиться в цивилизованный мир...

Том презрительно заставил его замолчать. Гек, не скомпрометировавший себя еще ничем, присоединился к Тому, и поколебавшийся пират тотчас же "объяснился" и был рад выбраться из беды, лишь оставшись в подозрении насчет трусливого цыплячьяго влечения к своему насесту. Делу о возмущении не было придано хода на этот раз.

По мере того, как густела ночь, Геком овладевала дремота, наконец, он захрапел, и Джо скоро последовал его примеру. Том лежал неподвижно несколько времени, опершись на локоть и наблюдая за ними обоими. Потом он приподнялся осторожно на колени и стал шарить в траве при мерцающем свете догоравшого костра. Найдя несколько полуцилиндрических кусков белой коры от смоковницы, он выбрал из них два, показавшиеся ему годными, после чего присел к огню и с усилием нацарапал на каждом из них что-то своим суриком, положил один кусок коры себе в карман, а другой в шапку Джо, которую отодвинул от него подальше. Туда же опустил он несколько драгоценных для школяра предметов: кусочек мела, резиновый мячик, три крючка на удочку и камешек, из тех, которые слывут за "неподдельный" хрусталь. После всего этого он прокрался на ципочках через чащу, остерегаясь до тех пор, пока не стал уверен, что его не могут услышать, и тут уже пустился во всю прыть по направлению к песчаной косе.