Похождения Тома Соуэра.
Глава XV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Похождения Тома Соуэра. Глава XV. (старая орфография)

ГЛАВА XV.

Через несколько минут Том шел уже по мелководью, въброд, к иллинойскому берегу, и добрался до полпути, прежде чем вода достигла ему до пояса; но тут течение уже не дозволяло идти, и он пустился смело вплавь на остальные сто ярдов. Он взял на перекос струи; однако, его все относило скорее, чем он разсчитывал. Наконец, он все же добрался до берега и поплыл уже вдоль его, пока не нашел места низменнее, чтобы выйти. Он ощупал себе карман, удостоверился, что кусок коры цел, и пустился берегом через лесок. С платья его так и струилась вода. Незадолго до десяти часов он вышел на открытое место, прямо против поселка, и увидел паром, стоявший в тени деревьев, у высокого берега. Все было тихо под мерцающим небосклоном. Том спустился ползком с обрыва, присматриваясь внимательно, юркнул в воду, проплыл три-четыре сажени и влез в ялик, который привязывался на случай к корме парома. Забившись тут под скамейку, Том стал ждать с замирающим сердцем. Но скоро звякнул надтреснутый колокольчик и раздалась команда: "Отпускай!"

Через минуту еще нос ялика уже приподняло за кормою парома, и переправа началась. Том радовался своей удаче, потому что, как ему было известно, паром совершал уже свой последний рейс на этот день. Через очень долгия двенадцать или пятнадцать минут колеса остановились, Том выскользнул из лодки и поплыл в темноте к берегу, на который вылез ярдах в пятидесяти ниже, вне опасности быть замеченным какими-нибудь прохожими. Он побежал пустынными закоулками и скоро очутился позади забора, окружавшого двор тети Полли, перелез через него, подбежал к так называвшемуся им "аду" и стал смотреть в окно комнаты, в которой горела свеча. Тут сидели: тетя Полли, Сид, Мэри и мать Джо Гарпера, и разговаривали между собою. Они все находились по ту сторону кровати, которая стояла между ними и дверью. Том пробрался к этой двери и стал приподнимать тихонько щеколду; он надавил еще и дверь сдвинулась немножко; он продолжал осторожно увеличивать щель, замирая при каждом скрипе двери; наконец, ему показалось возможным проползти в комнату на коленках; он просунул голову и начал двигаться...

- Что это так задувает свечку? - проговорила тетя Полли. Том пополз скорее. - Да никак дверь открыта!... Так и есть... Теперь все такое странное происходит. Поди, Сид, запри дверь.

Том успел юркнуть под кровать как раз во время. Он замер, насилу "отошел" через несколько минут, и тогда подполз ближе, так что чуть не касался ног тети Долли.

- Как я вам говорила, - сказала она, - он был не злой мальчик, а только шаловливый. Любил подурачиться, на голове ходить. С него взыскивать, что с жеребенка! Худого никому он не наровил никогда, потому что сердце у него было предоброе... - И она залилась слезами.

- Вот так и мой Джо... Вечно бы беситься, придумывать всякия шалости... Но самый несебялюбивый мальчик и такой добрый... И, Господи Боже, когда я подумаю, что задала ему такую встряску за выпитые сливки, совсем позабыв, что сама выплеснула их, потому что оне прогоркли... Думать это и то, что я не увижу более никогда на этом свете его, моего бедного, обиженного мальчика... Никогда, никогда! - И мистрисс Гарпер зарыдала так, что сердце у нея было готово разорваться.

- Я надеюсь, что Тому теперь лучше там, где он находится, - сказал Сид. - Хотя, конечно, еслибы он лучше вел себя...

Гарпер, я не знаю, как мне перестать томиться по нем, как перестать! Он был таким утешением мне, хотя и вечно мучил мое сердце!

- Господь дал, Господь и взял. Да будет благословенно имя Его!.. Но тяжело это, от, как тяжело!.. Не дальше, как в прошлую субботу, он выстрелил хлопушкою прямо мне под нос, и я шлепнула его так, что он повалился. Думала-ли я тогда, что так скоро... О, если бы он это сделал опять теперь, я расцеловала бы его и благословила бы за это!

- Да, да, да, я разделяю вполне ваши чувства, мистрисс Гарпер, разделяю вполне! Не дальше, как вчера в полдень, мой Том влил пропасть "Отныне нет боли" моему коту, и я думала, право, что Питер весь дом разнесет. И, Господи, прости мне! я поколотила наперстком по голове моего бедного мальчика... бедного, бедного и которого уже нет более в живых!.. Но теперь уже покончены все его огорчения. И последния слова, которые я от него слышала...

Но это воспоминание так взволновало старушку, что слезы помешали ей продолжать. Том всхлипывал сам, - более из сожаления к самому себе, чем к кому либо другому. Он слышал, что Мэри тоже плакала, вставляя в разговор и свое доброе слово за него, Тома, так что он начал питать о самом себе гораздо лучшее мнение, нежели прежде. Однако, печаль тетки трогала его тоже до того, что ему хотелось выскочить из под кровати и доставить старушке самую блаженную радость. Сам театральный эффект подобной развязки пленял его воображение, но он сдержал свой порыв и продолжал лежать, притаясь. Из отрывков дальнейшого разговора он узнал, что сначала было предположено, что мальчики утонули во время купанья; потом стало известно о пропаже маленького плота; некоторые школьники рассказывали, что Том и его два товарища намекали многим о том, что "кое-что скоро будет слышно"; соображая все это, умные головы среди обывателей порешили, что мальчики отправились на плоту и пристанут к ближайшему городу, тут, на реке; но когда плот нашелся в пяти или шести милях ниже, у миссурийского берега, где он завяз в песке, всякая надежда исчезла: они наверное утонули, иначе голод заставил бы их вернуться домой к ночи или еще ранее. Все полагали, что тел не удалось найти потому, что крушение произошло в самой стремнине, посредине реки; будь это иначе, несчастные успели бы спастись, так как все они хорошо плавали, и добрались бы до берега. Была теперь среда; если утопленники не нашлись бы до воскресенья, то надеяться уже было нечего и следовало отслужить по ним в церкви, как по покойникам. Том содрогнулся.

Мистрисс Гарпер пожелала всем доброй ночи, рыдая, и собралась уходить. Обе, убитые горем, женщины бросились друг другу в объятия, облегчили себя новыми слезами и потом разстались. Тетя Полли простилась с Мэри и Сидом нежнее обыкновенного. Сид всхлипнул немножко, а Мэри ушла, рыдая от всего сердца.

таким жаром, с такою бесконечною любовию в каждом слове, в каждом звуке своего старческого, дрожащого голоса, что мальчик залился слезами, не дождавшись и конца этой горячей молитвы. Ему пришлось лежать смирно еще долго спустя после того, как старушка легла в постель, потому что она произносила по временам отрывистые, горькия восклицания, металась, поворачивалась с боку набок. Но, наконец, она стихла и лишь тихонько стонала во сне. Том вылез из под кровати, выпрямился возле нея, закрыл рукою свечу и стоял, глядя на спавшую. Сердце его ныло от сострадания к ней. Он вытащил свой кусок коры от смоковницы и положил его возле подсвечника. Но что-то пришло ему на ум, и он задумался; потом лицо его озарилось видимо счастливым разрешением колебания: он положил кору обратно себе в карман, нагнулся к постели, поцеловал выцветшия губы и поспешил осторожно вон, заперев за собою дверь на щеколду.

Добравшись до того места, где был причален паром, и не видя кругом ни души, он вошел на него очень смело, зная хорошо, что на нем мог находиться лишь сторож, а тот имел обыкновение забиваться в угол и спать, как похоронная статуя. Том отвязал ялик, спустился в него и стал осторожно подниматься вверх по реке. Успев добраться так на милю выше поселка, он стал пересекать реку, усердно работая веслами, и счастливо пристал к противоположному берегу, потому что такое дело было ему в новость. Он похитил лодку по тому побуждению, что она могла некоторым образом считаться кораблем и, следовательно, законною добычею для морского разбойника; но вместе с тем он понимал, что ее будут розыскивать, и это может повести к разоблачениям. Выйдя на берег и вступив в лес, он присел, чтобы отдохнуть, и отдыхал долго, всячески мучая себя, чтобы как-нибудь не заснуть, потом встал и побрел к своему становищу. Ночь была уже на исходе, и уже совсем разсветало, когда он поровнялся с косою у острова. Здесь он снова отдохнул, а когда солнце уже поднялось и позолотило своими лучами широкую реку, бросился в воду и поплыл. Немного спустя, он уже стоял весь мокрый у входа в лагерь и слышал, как Джо говорил:

- Нет, Гек, Том честная душа и воротится. Он не сбежит. Он знает, что это было бы позором для пирата, а Том слишком горд для того. Он ушел с какой-нибудь целью. Но с какой, хотелось бы знать?

- Вот и он, я! - провозгласил Том с превосходною драматической интонацией, выступая величаво вперед.

Тотчас же был изготовлен великолепный завтрак из рыбы и свинины, и когда мальчики принялись за него, Том стал рассказывать о своих похождениях (с прикрасами). Когда повествование окончилось, они стали самыми кичливыми и хвастливыми из всех героев; Том улегся в тень и проспал до полудня, а два другие пирата занялись уженьем и исследованием местности.