Похождения Тома Соуэра.
Глава XVII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Похождения Тома Соуэра. Глава XVII. (старая орфография)

ГЛАВА XVII.

Около полуночи Джо проснулся и окликнул товарищей. В воздухе было что-то томительное, зловещее. Мальчики поднялись и подсели теснее к приветливому огоньку, несмотря на удушливый зной атмосферы. Они сидели молча, прислушиваясь и выжидая. Светился только костер, все кругом было погружено в полную темноту. Вдруг, что-то слабо сверкнуло, осветив на мгновение листву, и снова пропало. Потом заблестело опять, уже посильнее; потом, опять и опять. Что-то слабо прогудело в лесной чаще, провеяло мимо мальчиков и они дрогнули, подумав, что это пронесся сам дух ночи, Наступила опять тишина. Вдруг все осветило, как днем, так что можно было разглядеть всякую былинку, которая росла у ног мальчиков, - можно было тоже увидеть три бледные, испуганные лица. Сильный удар грома раздался в небе, раскатился и замер глухим рокотом вдали. Холодный ветерок пронесся по чаще, порывисто разметая листья и пепел возле костра, новый страшный пламень озарил лес и в тоже мгновение грянуло так оглушительно, что, казалось, вершины деревьев пригнулись к самым головам мальчиков. Они прижались друг к другу, объятые ужасом. Крупные, отдельные капли дождя зашуршали по листьям.

- Скорее в палатку, ребята! - крикнул Том.

Они бросились бежать, спотыкаясь о пни и кусты в темноте, в разсыпную. Страшный вихрь бушевал среди чащи, заставляя ее гнуться со свистом. Одна ослепительная молния следовала за другою, один громовой раскат за другим. Наконец, дождь полил, как из ведра, а поднявшийся ураган разносил его и гнал целыми потоками по земле. Мальчики перекликались между собой, но вой ветра и грохот ударов заглушали их голоса. Все трое успели, однако, добраться до палатки и приютились под ней, продрогшие, испуганные, промокшие насквозь. Но терпеть не в одиночку было все же большим утешением. Разговаривать они не могли, старым парусом так и хлестало; одно это уже заглушало голоса, если бы не было всякого другого шума. Буря усиливалась и одним новым порывом ветра сорвало парус с закреп и унесло его прочь. Мальчики схватились за руки и побежали, падая несколько раз и ушибаясь, под защиту большого дуба, стоявшого на берегу реки. Наступил самый разгар стихийной битвы. Молнии блистали в небе непрерывным пожаром, и под заревом их каждый предмет вырезывался ясно и отчетливо; деревья, пригибавшияся к земле, река, вся покрытая белою пеною волн, всплески потоков, образовавшихся на земле, смутные очертания холмов на другом берегу, все это выступало сквозь тучи, гонимые ветром, и косую завесу дождя. Временами, какой-нибудь лесной исполин не выдерживал натиска и падал с треском на окружавшия его молодые поросли, а неумолчные громовые удары раздавались теперь, как пушечные выстрелы, коротко, резко, страшные и раздирающие слух. Гроза разразилась с невыразимою силой, готовою, казалось, и разнести весь остров, и спалить его, и потопить до вершины деревьев, стереть с лица земли и оглушить все на нем живущее. Не хорошо было юным безприютным головкам быть не под кровом в такую ночь!

Но битва прекратилась, наконец, армии разошлись с затихающим ропотом и угрозами, и мир был водворен снова. Мальчики воротились в свой лагерь, порядочно перепуганные, но увидели, что им можно было еще быть благодарными, потому что большая смоковница, осенявшая их ложе, была разбита громовым ударом; они успели на свое счастье выдти из под нея раньше, чем ее сразило.

Все в их становище было залито; с тем вместе, разумеется, и костер, а они, подобно всему их поколению, были легкомысленны и не припрятали нигде дров на случай дождя. Это было очень неприятно, потому что они промокли до нитки и перезябли. Изливая красноречиво свои жалобы на это, они приметили, однако, что огонь пробрался так далеко под большой пень, у которого он был разложен (найдя себе проход там, где этот пень изогнулся и отстал от земли), что чуточка его осталась незалитой; терпеливо стали они трудиться и, наконец, с помощью бересты и хвороста, вытащенных из под лежавших деревьев, им удалось развести снова костер. Они натащили еще хвороста, сколько могли, и у них запылал скоро такой огонь, который ободрил их снова. Высушив на нем свою вареную свинину, они задали себе пир и просидели потом у костра, расписывая на все лады свое ночное приключение, до самого разсвета, потому что не было кругом ни одного сухого местечка, на котором можно было бы лечь спать.

они не могли придти в себя, ощущали везде ломоту и снова тоску по дому. Том подмечал эти признаки и старался воодушевить пиратов. Но им ничего не хотелось: ни игры в камешки, ни цирка, ни купанья, решительно ничего. Тогда он напомнил им о знаменитой тайне и вызвал некоторый проблеск веселости. Пользуясь этим, он предложил им новое развлечение. Можно было перестать быть на время пиратами и стать индейцами для перемены. Эта мысль понравилась; через несколько минут все они были уже раскрашены с головы до ног черной грязью, проведенною в виде полос, что делало их очень похожими на зебр. Все трое, разумеется, были вождями и отправились, в таком виде, на раззорение английского поста.

Потом они разделились на три враждебные племени, кидались друг на друга из засад с диким боевым кличем, убивались и скальнировались взаимно целыми тысячами. День был очень кровопролитный, следовательно, и весьма утешительный.

Они собрались к ужину в лагерь, счастливые и голодные. Но тут возникло затруднение: враждующие индейцы не могут преломить хлеба мира, не помирясь сначала, а помириться им невозможно, не выкурив трубки мира. О другом порядке вещей и не слыхано. Двое из дикарей почти пожалели о том, что не остались пиратами. Однако, другого пути не было; они изъявили, насколько могли, самую приятную готовность к обряду, потребовали трубку и пыхнули из нея, в свою очередь, как то следовало.

Понятно, что они не были настолько глупы, чтобы пренебречь таким залогом для будущого. О, нет, напротив того, они стали осторожно практиковаться после ужина и провели таким образом самый веселый вечер. Они испытывали большую гордость и блаженство по поводу приобретения этого нового таланта, чем оскальпировав и уничтожив все шесть главных индейских племен. Оставим их среди куренья, болтовни и хвастливости, пока нам не придется заняться ими снова.