Янки при дворе короля Артура.
Часть первая.
Глава IX. Турнир.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Янки при дворе короля Артура. Часть первая. Глава IX. Турнир. (старая орфография)

ГЛАВА IX.
Турнир.

В Камелоте часто бывали турниры, которые представляли весьма живописное и оригинальное зрелище, не только были слишком утомительны для практического ума. Я всегда присутствовал на этих турнирах, именно по двум причинам: во-первых, потому, что человек никогда не должен чуждаться тех вещей, которые приходятся по сердцу его друзьям и согражданам, - в особенности если этот человек государственный деятель; во-вторых, мне необходимо было изучить турнир и посмотреть, нельзя-ли ввести в эти турниры какие либо улучшения. Здесь я замечу кстати, мимоходом, что первое дело, которое я устроил в своей администрации несколько дней спустя после моего вступления в должность - было учреждение присутственного места для выдачи привиллегий; я прекрасно знал, что страна, не имеющая такого учреждения, все равно что рак и никогда не может идти вперед, а будет пятиться назад или сворачивать в сторону.

Теперь я опять вернусь к турнирам. Был один такой турнир, который продолжался более недели; в нем принимали участие до пятисот рыцарей. Они готовились к этому турниру целые недели. Рыцари съехались на этот турнир верхами со всех концев королевства, даже с морского берега; многие из рыцарей привезли с собою дам, все были в сопровождении оруженосцев и толпы слуг. Эта толпа представляла весьма оригинальный и вместе с тем Тут изо дня в день происходила битва; кто смотрел на эту битву, а кто и сам в ней участвовал; затем пение, игры, танцы, торжества - все это длилось далеко за полночь. Они считали, что проводили время самым благородным образом. Вам, конечно, не случалось видеть таких людей. Ряды скамеек, на которых сидели прекрасные дамы, блиставшия в своей дикой пышности; если все увидят рыцаря, упавшого с лошади и распростертого на арене, и из его раны струится кровь, то вместо того, чтобы упасть в обморок, рукоплещут и любуются этим зрелищем, и уступают одна другой место, чтобы лучше видеть; иногда которая-нибудь из них сосредоточенно смотрит на свой носовой платок, её лицо выражает печаль и тогда вы можете побиться об заклад, что, вероятно, где-либо произошел скандал и она боится, что публика этого не заметит.

Обыкновенно ночной шум крайне мне надоедал, но при настоящих обстоятельствах о покое нельзя было и думать; по крайней мере, тогда я не слышал, как днем, стонов несчастных увечных, которым отнимали руки или ноги.

Днем я не только присутствовал сам на турнире, но даже отрядил смышленного патера из департамента общественной нравственности и земледелия, чтобы он записывал мельчайшия подробности, происходившия на турнире; я имел цель, когда народ несколько разовьется - издавать газету. Первое учреждение, необходимое во всякой стране, это присутственное место для привиллегий; затем следует выработать школьную систему и, наконец, завести газеты. Газеты имеют свои недостатки и даже массу разных недостатков; но не в том дело; это загробная весть об умерших народах и тогда их не забывают. Без этого вы не можете воскресить умершей нации; другого способа не существует. Следовательно, мне был необходим образец, чтобы знать, какого рода репортерский материал могу я собрать из шестого столетия, когда мне встретится в этом надобность.

Патер хорошо выполнял возложенное на него поручение. Он входил во все подробности, а это очень хорошая вещь для местных записок: в молодости он вел книги поставщиков церкви, но теперь у него было слишком много занятий. Почтенный патер, однако, любил преувеличивать факты в своих записках и в особенности относительно тех рыцарей, которые пользовались известным влиянием.

Правда, в этих записках недоставало красок и описаний, но все же этот старинный слог отличался задушевностью и простотою; от него так и веяло ароматом того времени; эти достоинства несколько сглаживали недостатки записок; вот небольшое извлечение:

"И вот сэр Бриам де-ле-Исль и Груммор Грумморосум, рыцари замка, встретились с сэром Агловаль и сэром Тор; сэр Гор поверг сэра Груммора Грумморосума на землю, Затем пришел сэр Карадос и сэр Турквин, рыцари замка, и тут с ними встретились сэр Персиваль де-Галис и сэр Ламорак де-Галис, они были братья, тут сэр Персиваль встретился с сэром Карадосом и каждый пустил в ход копья, бывшия у них в руках; и затем сэр Турквэн с сэром Ламорак, и каждый из них поверг другого с лошадью на землю; но каждая партия выручала другую и они сели на копей. И сэр Арнольд и сэр Гаутер, рыцари замка, встретились с сэром Бриндилес и сэром Кэй и эти четыре рыцаря встретились и сразились на копьях. Но вот пришел из замка сэр Пертолон и встретился с ним сэр Лионель и тут сэр Пертолон, зеленый рыцарь, поразил сэра Лионеля, брата сэра Лаунсело. Всо это было замечено благородными герольдами; они осторожно перенесли его и прославляли имена победителей. Тогда сэр Блеобарис скрестил свое копье с копьем сэра Гарета, но от этого удара сэр Блеобарис упал на землю. Когда сэр Галибодэн увидел это, то удержал сэра Гарета, но сэр Гарет поверг и его на землю. Сэр Галигуд вынул меч, чтобы отмстить за своего брата, а сэр Гарет точно также поразил и его; и сэр Динадон и его брат Лакот, Майль Тайль и сэр Саграмор ле-Дезидероус (Желанный) и сэр Додинос Дикарь, - все они были поражены одним рыцарем. Король Ирландии Агвизэнс увидел все подвиги Гарота, но не знал, кто был этот рыцарь, так как всякий раз он переменял свой цвет; то у него был зеленый цвет, то синий. При всяком выезде он менял свой цвет, так что ни король, ни рыцари не могли его узнать. Тогда сэр Агвизэнс, король Ирландии, встретился с сэром Гаретом и тут сэр Гарет сбросил его с лошади. Тогда явился король Шотландии, Карадос, а сэр Гарет также сбросил и его с лошади. Точно также он поступил и с Урисисом, королем Гора. Затем пришел сэр Багдемаг и сэр Гарет сбросил и его на землю. Тогда сын Багдемага, Мелигам, сразился с сэром Гарет по рыцарски. Но вот сэр Галагаульт, благородный принц, громко воскликнул: "Рыцарь многих цветов, ты прекрасно бился на копьях, теперь я хочу сразиться с тобою, приготовься. Сэр Гарет слышал его и взял большое копье, потом они встретились друг с другом и тут принц сломал свое копье; но сэр Гарет ударил его по левой стороне шлема принц закачался и упал бы на землю, если б его люди не поддержали его. "По истине, - сказал король Артур, - "этот рыцарь различных цветов, прекрасный рыцарь!" Затем король подозвал к себе сэра Лаунсело и просил его сразиться с этим рыцарем. "Государь, - сказал Лаунсело, - мое сердце запрещает мне сражаться с рыцарем, который совершил столько подвигов за один день; "если какой-либо рыцарь совершает столько дел в один день, то со стороны другого рыцаря не хорошо отнимать от него приобретенные им достоинства, а в особенности тогда, когда этот рыцарь столько трудился: несомненно, что дама его сердца здесь и она, наверно, в виду всех его подвигов, полюбила его больше всех; я вижу, что он употреблял все усилия, чтобы совершить великие подвиги и по моему, - прибавил сэр Лаунсело, - он должен сегодня пользоваться почестями, хотя в полной моей власти отнять у него эти почести, но я не хочу этого делать".

я подразумеваю сэра Гарэта. Гарри это было уменьшительное имя, которым я его называл; это означало, что я питал к нему глубокую привязанность и на это, конечно, были свои причины. Но я никому не говорил об этом уменьшительном имени, даже ему самому; он был благородного происхождения и не вынес бы фамильярности такого человека, как я.

Теперь продолжаю: Я, как министр короля, сидел в своей отдельной ложе. Сэр Динадон, в ожидании своего выхода на арену, пришел ко мне в ложу и начал со мной говорить; он постоянно вертелся около меня, потому что я был чужестранец и он любил слушать свежия замечания относительно своих шутов; некоторые из них достигли последней степени утомления и скуки; сам рассказчик всегда смеялся один, а остальные только уныло смотрели. Я же всегда отвечал насколько возможно его усилиям и чувствовал к нему искреннюю и глубокую признательность; на это была особая причина; по какой-то случайности он знал один анекдот, который я ненавидел, хотя очень часто слышал в своей жизни, но сэр Динадон избавлял меня от него. Это был анекдот, который приписывали одному из великих юмористов, который когда либо появлялся на американской почве от Колумба до Артема Уарда. Тут шла речь об одном лекторе-юмористе, который в течение целого часа утомлял свою невежественную аудиторию убийственными шутками и никогда не возбуждал смеха; когда же он собрался уходить, то несколько седовласых глупцов радушно пожали ему руку и сказали, что это была самая забавная вещь, какую они когда либо слышали, "но мы все удерживались от смеха, так как считали это неподходящим". Я слышал, как рассказывался этот анекдот сотни, тысячи, миллионы и биллионы раз и всегда только проклинал его. Теперь представьте себе мое чувство, когда я вдруг услышал, что этот глупец в летах отрыл его из мрака традиций, в доисторическом периоде и рассказывал его за пятьсот лет до начала Крестовых Походов? Только что он кончил, как явился прислужник; и вот он, фыркая, как демон, грохоча и звеня, вышел из моей ложи, и я больше ничего не узнал. Несколько минут я не мог придти в себя и оторвал только глаза, как раз в то время, когда сэр Гарэт нанес ему ужасный удар; я же произнес совершенно безсознательно: "Надеюсь, что он убит"! Не успел еще я окончить всей фразы, как сэр Гарэт размахнулся на сэра Саграмора Дезидероуса (Желанного) и вышиб его из седла; сэр Саграмор слышал мое замечание и думал, что оно относится к нему.

Если кто-либо из таких людей заберет себе что-нибудь в голову, то у него этого не вышибешь. Я знал это и ради спасения своей жизни не стал входить с ним ни в какие объяснения. Как только сэр Саграмор поправился, то объявил мне, что я должен свести с ним счеты и назначил день, через три или четыре года; удовлетворение должно было происходить на ристалище, где именно было нанесено оскорбление. Я объявил, что приготовлюсь к тому времени, когда он вернется обратно. Видите-ли, он отправился к Святому Гробу. Такое путешествие всегда длилось несколько лет. Они постоянно уезжали и путались неизвестно где; никто из них, конечно, и не знал, как и добраться до Святого Гроба. Ежегодно, однако, отправлялись целые экспедиции в Гробу Господню, а на следующий год отправлялись опять вспомогательные экспедиции в