Янки при дворе короля Артура.
Часть вторая.
Глава VII. Марко.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Янки при дворе короля Артура. Часть вторая. Глава VII. Марко. (старая орфография)

ГЛАВА VII.
Марко.

Мы шли, не спеша, вдоль дороги и разговаривали. Мы располагали временем, которое необходимо было употребить, чтобы дойти до деревни Аббласодур и объявить там суду о преследовании убийц и затем вернуться домой. В моем разговоре с угольщиками у меня был еще особый интерес, который никогда не терял для меня своей новизны, с тех пор, как я живу в королевстве Артура: это различное обращение между собою людей, явившееся следствием разделения на касты. По отношению к бритым монахам, поторые шли медленно вдоль дороги, с своим капюшоном пазади и с струившимся по жирному лицу потом, угольщик был исполнен глубокого уважения; с дворянином был раболепен; с фермерами и свободными людьми обращался дружелюбно и ласково; но если проходил какой-нибудь раб и принимал почтительно униженную позу, то угольщик поднимал вверх свой раздвоенный нос и даже не смотрел на этого человека. Бывали такия времена, когда казалось, точно хотят повесить весь человеческий род и закончить этим фарс.

Но вот мы наткнулись на один инцидент. Небольшая кучка полунагих ребятишек, мальчиков и девочек, выбежала из лесу с воплями, криками и испугом на лицах. Самому старшему из них было не больше 12--14 лет. Они стали нас просить о помощи, но сами были до такой степени испуганы, что мы решительно не могли понять в чем дело. Мы свернули в лес, ребятишки вели нас и мы скоро увидели, что было причиною их безпокойства и страха: они повесили на веревке своего маленького товарища; он стал болтать ногами и барахтаться, задыхаясь до смерти. Мы освободили его и унесли оттуда; этот маленький народец хотел подражать старшим; они стали играть в бунт и окончили это таким подвигом, который обещал сделаться со временем много серьезнее, чем они это предполагали.

Но эта экскурсия не пропала для меня даром. Я приобрел несколько знакомств и в качестве чужестранца мог предлагать сколько угодно вопросов. Вещь, наиболее интересовавшая меня, как государственного человека, это заработок. Я разузнал все, что только можно было узнать по этому предмету. Человек, не имеющий достаточно опытности и не любящий много разсуждать, тот способен соразмерять процветание наций или недостаток такого процветания по их большему или меньшему заработку: если заработок достаточен, то нация процветает; если же сумма заработка низка, то нация не благоденствует. Но это заблуждение. Тут дело не в том, какую вы заработываете сумму, а в том, сколько вы можете купить необходимых вещей на эту сумму; это-то и показывает, высок-ли ваш заработок фактически или только номинально. Я помню, как это было во время нашей большой гражданской войны в девятнадцатом столетии. На севере плотник заработывал три доллара в день золотою валютою; на юге же он заработывал пятьдесят, которые уплачивались конфедератными шин-плэстерами стоимостью доллар за бушель. На севере мужское платье стоило три доллара - дневной заработок; на юге это стоило семьдесят пять - двухдневный заработок. Цена всех других вещей была в такой же пропорции. Следовательно, заработки были вдвое выше на севере, чем на юге, потому что один заработок давал больше относительно приобретения необходимых вещей, чем другой.

Я приобрел много разнообразных знакомств в деревне и вещь, доставившая мне наибольшее удовольствие это видеть в обращении наши новые копны, часть милльреев, миллеев, часть центов, изрядное количество никкслей и несколько серебра; все это обращалось между ремесленниками и вообще между обитателями; а также было и немного золота, но оно находилось в банке, так сказать, золотых дел мастера. Я вошел туда, когда сын Марко торговал у лавочника четверть фунта соли, и попросил разменять мне золотую монету в двадцать долларов. Они исполнили это, но прежде разсмотрели ее, взвесили, попробовали кислотою; затем спросили меня, где я взял эту монету, кто я такой, откуда, куда иду, когда я думаю отправиться, словом, предложили сотню самых разнообразных вопросов; когда они исчерпали все эти вопросы, я охотно дал им все требуемые сведения; я сказал, что у меня есть собака, которую зовут Уатш (часы), что мою первую жену звали Фри Уголь Батист, а её дедушка был пресвитерианоц, что я знал человека, у которого было два больших пальца на каждой руке и бородавка на верхней губе, и так далее и так далее, пока этот алчный деревенский допрашиватель был совершению удовлетворен и тень подозрения совершенно исчезла с его лица, но он должен был уважать человека такой финансовой силы, как я; таким образом, я заметил, что часть денег для размена он взял у своего помощника; это было весьма естественно. Они мне разменяли мой двадцатидолларовый золотой, но я понял, что это несколько стеснило банк, что я, конечно, и ожидал, так как это было бы все равно, что в девятнадцатом столетии отправиться в какую нибудь дрянную деревенскую лавченку и попросить хозяина разменять тотчас же билет в две тысячи долларов. Быть может, он это и сделает, но в тоже время и крайне удивится, каким образом могла очутиться такая сумма в кармане мелкого фермера; вероятно, так думал и золотых дел мастер; он проводил меня до двери и долго смотрел мне вслед с большим удивлением,

Монеты новой чеканки не только были удобны для обращения, но в тоже время им счет был очень легок; именно народ заимствовал названия прежних монет и говорил о вещах, стоющих столько-то долларов или центов или миллиев, или милльреев. Таким образом в этом деле оказался большой прогресс.

Я познакомился со многими мастерами по механической части и самым замечательным из них был кузнец Доулэй. Это был подвижной человек, любивший поговорить; у него было два поденных подмастерья, три ученика и он хорошо вел свои дела. Он богател день ото дня и пользовался общим уважением. Марко очень гордился дружбою с таким человеком. Он с намерением провел меня туда, чтобы посмотреть такую большую кузницу, которая покупала у него так много угля; но в сущности ему хотелось показать мне, на какой короткой ноге он был с таким важным человеком. Доулэй и я, скоро подружились; у меня именно и были такие смышленые люди в моей Сольт-Армс фактории. Мне хотелось получше разглядеть этого кузнеца и я пригласил его обедать к Марко в воскресенье. Марко ужаснулся и еле переводил дыхание; но лишь только этот богач согласился, как угольщик разсыпался в благодарностях и даже позабыл удивиться такой снисходительности со стороны богача.

Радость Марко не имела границ, но это было ненадолго; он скоро сделался задумчивым и затем грустным. Когда я сказал Доулэю, что у меня будет Дикон, каменьщик и Смуг, колесник, то угольная сажа на лице Марко превратилась в мел и он потерял свою смелость. Но я прекрасно понимал в чем дело; он испугался издержек; он понимал, что ему придется раззориться. По пути для приглашения других я сказал Марко:

- Вы должны позволить мне пригласить всех этих приятелей, а поэтому должны также позволить принять мне и все расходы на себя.

Его лицо просияло, однако, он сказал с гонором:

- Но только не все расходы, не все. Вы не можете принять на себя одного такие тяжелые расходы.

Я остановил его и сказал:

- Нам необходимо объясниться, старый друг, чтобы лучше понять друг друга. Правда, я не более, как управляющий фермою, но и вовсе не беден. В этом году мне посчастливилось и вы не можете себе представить, какой я получил барыш. Говоря по правде, я могу дать дюжину таких обедов и не буду это считать таким большим расходом; - и я щелкнул пальцами.

В виду такого заявления с моей стороны, я вырос на целый фут в глазах Марко.

- Это очень великодушно с вашей стороны, - мог только сказать угольщик.

- Вовсе нет; вы открыли двери вашего дома для меня и для Джона и это было очень великодушно с вашей стороны; Джон еще сегодня говорил об этом, прежде чем оказывают услугу; вы и ваша жена были очень гостеприимны к нам.

- О, мой друг, такое гостеприимство...

- Но все же вы оказали нам гостеприимство и дали то, что могли; всякий дает, что может; даже принц и король не могут дать лучше того, что у них есть. Итак, решено; о расходах не безпокойтесь. Я ужасный расточитель. Если бы вы знали сколько я трачу в одну неделю... но, нет, лучше не скажу, вы этому не поверите.

И так, мы шли, не торопясь, заглядывая то туда, то сюда, присматриваясь к различным вещам, толковали с лавочниками; иногда мы предавались и патетическим воспоминаниям о тех несчастных людях, которые были изгнаны из своих домов, а их родители повешены или убиты. Одежда Марко и его жены состояла из грубого холста, но с течением времени она так износилась, что положительно состояла из однех заплат. Мне было желательно купить этим людям новую одежду, но я решительно не знал, как бы это сделать поделикатнее; я придумал свалить все это на короля и потому сказал:

стесняется и потому просил меня приобрести для вас одну вещь, а также и для вашей жены; но только он не хочет, чтобы вы знали, что это от него - вы знаете, как деликатные люди думают о таких щекотливых вещах - я ему обещал это, а вы должны молчать. Вот он желал бы подарить вам и вашей жене по паре платья...

- О, это расточительность! Этого нельзя, братец, этого нельзя! Подумайте только, какая это громадная сумма...

- Оставьте вы в покое эти громадные суммы. Ведь нельзя же ходить раздетым. Выберите себе платье по вкусу, только, чур, Джону не говорите ни слова; вы не можете себе представить, как он щепетилен и горд. Он простой фермер - ну, что такое в сущности фермер, - а я его управляющий; но если бы вы знали, что он о себе воображает? Когда он забудется и выйдет из себя, то вы подумайте, что это один из властителей земли; вы можете проговорить с ним сто лет к ряду и никогда не признаете его за фермера - в особенности, когда он станет говорить о земледелии. Но сказать между нами, он мало смыслит в земледелии; но очень любит говорить об этом и если вам случится когда-либо беседовать с ним, то его не следует прерывать и оспаривать.

Таким образом, я подготовил Марко ко всем случайностям; я знаю по опыту, что если путешествуешь с королем, который желает быть чем-либо другим, но помнит об этом только половину времени, вам необходимо предпринимать массу предосторожностей.

здесь все необходимое и мне не нужно будет идти в другое место. Я избавился от Марко тем, что послал его пригласить каменщика и колесника, так что у меня осталось свободное поле действий. Иначе я не мог спокойно ничего делать; мне необходимо было выказать некоторую театральность, чтобы возбудить интерес к себе. Я самым небрежным образом сделал так, что лавочник увидел, что у меня много денег и, этим я снискал его уважение; затем, я написал список всех тех вещей, какие мне были нужны; подавая ему этот список, я хотел-только знать, умеет-ли он читать. Он умел читать и очень гордился этим. Лавочник объявил, что воспитывался у одного патера и умеет читать и писать. Он пробежал список и заметил, это обойдется не дешево. Я не только проэктировал сделать хороший обед, но купить припасов на закуски и на дессерт. Я приказал, чтобы все это уложили и послали в дом Марко, еще прибавит сюда пару трубочек - портмонэ безплатно для Марко, так как теперь это во всеобщем употреблении. У него было высокое мнение об этом остроумном изобретении. Я сказал:

- Наполните также для меня пару таких трубочек и припишите их к счету.

Он, конечно, исполнил это. Когда лавочник наполнил трубочки, я их взял с собою. Конечно, и не решился сказать ему, что такия портмонэ были моего собственного изобретения; я оффициально отдал приказание, чтобы каждый лавочник имел это всегда под рукою и продавал по казенной цене, которая была крайне ничтожна, да и ту получали лавочники, а не парни. Мы уступали это безплатно.

Король был крайне недоволен, что мы вернулись домой с темнотою... Сначала он мечтал о вторжении в Галлию со всеми своими военными силами, а потом ускользнул из хижины и, вероятно, не приходил в себя.