Прогулка заграницей.
Часть первая.
Глава VI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Прогулка заграницей. Часть первая. Глава VI. (старая орфография)

ГЛАВА VI.

Третья дуэль продолжалась недолго и была кровопролитна. Врач прекратил ее, заметив, что один из бойцов получил настолько серьезные повреждения, что не мог продолжать борьбы, не подвергая опасности свою жизнь.

Четвертая дуэль отличалась особенным ожесточением; по через 5--6 минут после начала лекарю пришлось остановить и ее: уже второй студент был настолько сильно ранен, что не мог держать оружия. На эту четвертую дуэль я глядел с таким же живым интересом, с таким же волнением, как и на все предыдущия; дрожь и мурашки пробегали по моему телу при всяком ударе, который, казалось, способен раздробить череп; я чувствовал, как бледнеет мое лицо при виде каждой нанесенной раны. Глаза мои были устремлены на побежденного в этой дуэли как раз в тот момент, когда он получил последнюю, решившую участь борьбы рану; удар пришелся по лицу и срубил ему... но, нет, не буду вдаваться в подробности. Я только взглянул и сейчас же отвернулся; если бы я знал, что увижу, то я не глядел бы совсем. Но нет, это неправда; всякий думает в таких случаях, что он не смотрел бы, если бы знал, что он увидит, но интерес и возбуждение всегда настолько сильны, что побеждают все остальные чувства; так было и со мной, я чуть не стонал, но все-таки глядел, привлекаемый раздражающими ударами стали о сталь. Со зрителями этих дуэлей случаются нередко обмороки, в чем, по моему мнению, нет ничего удивительного.

Обе стороны этой четвертой дуэли были серьезно ранены, настолько серьезно, что врач возился с ними в течение почти часа - факт сам по себе знаменательный. Этот перерыв не прошел праздно для собравшихся студентов. Было уже за полдень; поэтому они вызвали хозяина своего буфета и распорядились подать себе горячий бифштекс, цыплят и тому подобное; они расположились у столиков и, болтая, споря и смеясь, принялись за еду. Тем временем дверь в комнату, где работал врач, стояла отпертою, но ни резание, ни сшивание, ни окровавленные повязки, производившияся у всех на виду, не убавляли аппетита. Я вошел и поглядел на работу врача, но не мог долго переносить этого зрелища. Гораздо легче смотреть, как наносят раны и получают их, чем на то, как их залечивают. Здесь нет шума, движения, здесь нет той музыки стали, в которой и состоит интерес дуэли; остается одна ничем не замаскированная, хватающая за нервы картина страдания.

Наконец доктор покончил свою работу, и на арену выступили два последних бойца. Многие еще не кончили обедать, но что за беда, они поедят и холодное, когда дуэль окончится; все старались пробраться вперед. Предстояла не обычная мирная дуэль, а "дело чести". Студенты эти повздорили и готовились теперь решит свой спор с оружием в руках. Они не принадлежали ни к одной из корпораций, но в виде любезности были снабжены как оружием, так и доспехами, и получили разрешение воспользоваться помещением корпораций. Повидимому, оба молодые люди, хорошо знакомые с оружием, плохо знали правила дуэлей. Поставленные в позицию, они, полагая, что уже время начинать, тотчас же ожесточенно кинулись друг на друга, не дожидаясь сигнала.

Обстоятельство это показалось зрителям несколько забавным, так что вся их напускная торжественность разлетелась и они расхохотались.

Понятно секунданты тотчас же задержали их оружие и остановили схватку. По данному знаку дуэль началась и посыпались удары, пока, наконец, не вмешался врач и не прекратил её по причине серьезных поранений одного из противников. Этою дуэлью и закончился день. Было уже два часа пополудни, а пришли мы сюда в половине десятого утра.

За это время арена борьбы сделалась совершенно красною от крови, но древесные опилки скоро уничтожили все следы. До моего прибытия произошла еще одна дуэль, в которой один из противников потерпел значительные повреждения, тогда как другой не получил даже и царапины.

которое бы показывало, что раненый чувствует острую боль. Поистине удивительное самообладание. Подобная же нечувствительность наблюдается у дикарей и профессиональных бойцов; но последние рождены и воспитаны для этого; встретить же то же качество и в той же степени у этих нежно воспитанных молодых людей - вещь, по моему мнению, удивительная. И это мужество проявлялось не только в минуту возбуждения вовремя самой дуэли, но и в комнате врача, где зрителей не было и царствовала тишина. И все эти покрытые ранами колодцы, не издавшие ни одного стона под ножем врача, дрались затем с такою же завзятостью, как и до получения ран.

Общество смотрит на студенческия дуэли, как на какой-то фарс; отчасти это справедливо, но, принимая во внимание, что на этих дуэлях дерутся чуть не мальчики, что шпаги при этом употребляются настоящия, а лица и головы дерущихся остаются непокрытыми, мне кажется, что фарс этот весьма серьезен. Обыкновенно смеются, думая, что дерущиеся настолько плотно одеты бронею, что гарантированы от всякого поранения. На самом же деле не так; правда, глаза и уши их защищены, но остальная часть лица и вся голова совершенно открыты. Не говоря уже о полной возможности получить серьезную рану, и самая жизнь подвергается опасности и часто спасается единственно вмешательством врача. При всех предосторожностях несчастные случаи все-таки возможны. Так, шпага может сломаться и кончик её отлететь и вонзиться в артерию позади уха, чего, конечно, не может случиться, если шпага не будет сломана. Такие случаи уже бывали и смерть следовала на месте. В прежнее время, когда плечи сражающихся не были защищены, а шпаги были остроконечны (теперь оне притуплены), бывали случаи прокалывания подмышечной артерии, оканчивающиеся смертию.

Во времена употребления остроконечных шпаг был случай, когда жертвою сделался один из зрителей; кончик разбитой в дребезги шпаги отлетел на 5 или даже на 10 футов и вонзился кому-то в горло или в грудь, следствием чего последовала моментальная смерть.

внимания на свое поранение, они наедаются и напиваются попрежнему и, вообще, дозволяют различного рода излишества; следствием этого является воспаление, развивающееся настолько быстро, что нет возможности задержать его. Как бы то ни было, но эти школьные дуэли настолько опасны и влекут за собой столько страданий и пролитой крови, что не мешало бы обратить на них внимание.

Как обычаи и законы, так вообще и весь ритуал, соблюдаемый на студенческих дуэлях, весьма забавен и странен. Эта важность и строгость, эта преувеличенная вежливость придают всему состязанию какой-то средневековый колорит.

Торжественность и рыцарская утонченность противников делают из обыкновенной дуэли что-то вроде турнира. Законы этих дуэлей не только любопытны, но и весьма суровы. Так, каждому из противников, если он того пожелает, позволяется подвинуться вперед с места, на которое он был поставлен первоначально, но отступить нельзя ни под каким видом. Если сражающийся сделал хоть один шаг назад, или хоть отклонился только, то судьи считают, что это сделано с намерением избежать удара вследствие трусости, и виновный с безчестием исключается из корпорации. Казалось бы, вполне естественно даже безсознательно, независимо от воли, уклониться от направленного на вас удара, однако, и это соображение недостаточно сильно в глазах строгих судей. Если раненый под влиянием сильной боли не сумеет удержаться от гримасы, то неминуемо упадет во мнении своих сотоварищей; его корпорация будет стыдиться за него; ему дадут прозвище "заячья нога", что в Германии равносильно нашему выражению "цыплячье сердце".