Прогулка заграницей.
Часть первая.
Глава XXIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Прогулка заграницей. Часть первая. Глава XXIX. (старая орфография)

ГЛАВА XXIX.

И он сдержал слово. Услышав его рог, мы тотчас же встали. Было темно, холодно и как-то неприветливо. Протягивая дрожащую от холода руку за спичками и опрокидывая по пути различные вещи, я очень жалел, что солнце восходит не в полдень, когда так тепло, светло и радостно и не клонит так ужасно ко сну. При слабом свете двух свечей мы принялись одеваться, но дрожащия от холода руки с трудом справлялись с пуговицами. Я думал, как много есть счастливцев и в Европе, и в Азии, и в Америке, и во всех других уголках мира, которые в настоящую минуту наслаждаются мирным сном по своим постелям и не имеют нужды вставать для наблюдения, как встает на Риги солнце - счастливцев, которые ни во что не ценят преимущества своего положения и встав с постели, осмеливаются еще ожидать от Провидения других благ. Размышляя таким образом, я зевнул и черезчур уже сильно, так что верхней челюстью зацепился за гвоздь, вбитый в дверь. Пока я подставлял стул и влезал на него, чтобы отцепиться, Гаррис отдернул занавес и сказал:

- А, какое счастье! Да нам и не надо никуда выходить из комнаты: все горы видны из окошка, как на ладони.

Поистине это была приятная новость, радикально изменившая наше настроение. Действительно, на темном фоне ночного неба, на котором слабо блестели еще две-три звездочки, неясно выступали туманные контуры гор. Одевшись как следует и завернувшись в одеяла, мы устроились с закуренными трубками у окошка и, болтая, стали поджидать восхода солнца, интересуясь, между прочим, какой эффект произведет оно при свете двух свечей. Наконец, над снежной пустыней начал разливаться нежный, слабый свет. Мы удвоили внимание, но явление на том и остановилось.

- Однако, - сказал я, наконец, - в восходе солнца случилась какая-то зацепка. Что-то ужь долго оно не появляется, что это значит, как вы думаете?

- Не знаю. Я нигде раньше не видал, чтобы солнце восходило подобным образом. Ужь не издеваются ли над нами в этой гостиннице?

- О, конечно, нет! Ведь интересы самой гостинницы требуют, чтобы солнце всходило во-время. К тому же и солнце, собственность весьма не надежная. Случись несколько солнечных полных затмений и гостинница разорена окончательно. Но что за история случилась с нашим солнцем?

Вдруг Гаррис вскочил и воскликнул:

- Я нашел! Я знаю, в чем дело! Ведь мы все время смотрели в ту сторону, где солнце заходило вчера вечером!

- А, правда! О чем же вы думали раньше? Вот мы прозевали и еще один восход. И все через вашу безтолковость. Как это на вас похоже, сидеть с трубкой в зубах и ждать, когда солнце взойдет на западе!

- Да, ужасно на меня похоже, но кто же открыл ошибку? Ужь не вы ли? Я же всегда и нахожу причины всех ошибок.

- Но вы же всегда и виноваты в них. Но довольно ссориться; пойдемте, быть может, еще и не поздно.

Выйдя на двор, мы увидели, что солнце стоит высоко над горизонтом. Очевидно, что было слишком поздно.

Поднимаясь на эстраду, мы встретили массу мужчин и женщин, спускавшихся вниз и одетых самым причудливым образом; походка и выражение лиц у них явно свидетельствовали, что они сильно промерзли и чувствуют себя очень скверно. На верхней площадке стояло, однако же, еще с дюжину самых завзятых любителей природы, но и те зябко жались друг к другу, обернувшись спиною к холодному, пронизывающему ветру. Держа в руках открытые путеводители, так и бросающиеся в глаза своими красными переплетами, они тщательно разглядывали помещенную там диаграмму вида, поминутно сверяя ее с натурой и, как видно, старались запечатлеть в своей памяти имена и положение отдельных гор, равно как и общую картину величественного горного пейзажа. Словом, зрелище самое грустное, какое только удавалось мне видеть.

Площадка с двух сторон ограждалась перилами, охраняющими публику от падения в пропасть. Наблюдателю, стоящему на этой ужасной высоте, представляется зрелище единственное по красоте и оригинальности. К востоку, как раз под вашими ногами, лежит обширная долина, до которой, считая по отвесному направлению, не менее мили. Поля, города, отдельные скалы, целые гряды холмов, широкия полосы зеленых лугов, темные массы лесов, извилистые линии рек, синеющия пятна озер с вереницами суетливо шныряющих пароходов, все это, уменьшенное до последней возможности, рисуется пред вами до мельчайших подробностей с ясностью и отчетливостию гравированного на стали. На весь этот маленький мир вы смотрите с высоты птичьяго полета, при чем вам начинает казаться, что все эти миниатюрные деревеньки с их стройными колокольнями не что иное, как детския игрушки, только вчера разбросанные и забытые на месте игр своими владельцами. Леса казались какими-то кустиками мха; одно или два больших озера обратились в пруды, а меньшия - в лужи; впрочем, нет, они казались не лужами, а скорее голубыми яхонтами, выскочивший из серег и разсыпавшимся среди мху и свежей зелени нив; микроскопические пароходы скользили по ним, как игрушечные по какому-нибудь садовому бассейну, при чем переход от одной пристани до другой занимал у них много времени, несмотря на то, что разстояние между пристанями казалось не более ярда; перешейки между озерами казались такими узкими, что человеку, который бы вздумал лечь поперек их, не хватило бы места вытянуться, а между тем, мы отлично знали, что там ездят в экипажах, которые для нас теперь невидимы, и что проезд от одного озера к другому требует не мало времени. Вообще, вид с такой высоты напоминает те "рельефные карты", на которых в сильно уменьшенном масштабе, но до мельчайших подробностей нанесены все возвышения и углубления изображаемой местности, а все детали, как скалы, деревья, озера и прочее, окрашены в натуральный цвет.

Обратный путь до Веггиса или же Вицнау занял бы у нас около одного дня; но так как по железной дороге на это надо не более часу, то я и предпочел последнее. К тому же меня интересовала и самая поездка. Поезд отправлялся около двух часов пополудни, и нам оставалось достаточно времени, чтобы подробно осмотреть его. Вид его был чрезвычайно своеобразен. Локомотив был так сильно наклонен назад, что вместе с своим котлом казался стоящим на дыбах. Вагоны, числом два, были с потолком, но открытые с боков. Сиденья вагонов были сильно наклонены назад, вследствие чего пассажиры могли сидеть, не чувствуя неудобства и не сползая с них при движении по наклону.

Путь состоит из трех рельсовых нитей, из движения как вверх, так и вниз около трех миль в час. Локомотив постоянно ставится у нижняго конца поезда; при подъеме он толкает вагоны перед собою и сдерживает их напор при спуске. Пассажиры сидят всегда, обернувшись спиною к вершине горы.

Мы заняли передния места. Пока поезд двигался по горизонтальной площадке около 50 ярдов длиною, я не ощущал ни малейшого страха; но вот он вступил на уклон, при чем вагон наш резко наклонился вперед, и у меня захватило дух. Совершенно безсознательно я откинулся всем своим телом назад, как бы стараясь сохранить равновесие поезда при помощи собственного веса; тоже самое сделали и мои соседи; конечно, никаких хороших результатов от наших стараний не последовало. Будучи еще мальчиком, я любил кататься по перилам лестниц и не видел в этом ничего страшного, но катиться по перилам на железнодорожном поезде - это совсем иная вещь. Местами уклон прерывался горизонтальными площадками ярдов в десять длиною, что позволяло нам свободнее перенести дыхание; но вот мы круто повернули за выступ скалы, и пред нами снова появилась длинная линия круто спускающихся рельсов, при одном виде на которую только-что охватившее нас чувство довольства снова сменилось тревогой. Предположения наши, что паровоз остановится или хоть, по крайней мере, замедлит свой ход и осторожно начнет спускаться в эту пропасть не оправдались. Достигнув перелома, паровоз резко наклонился вперед и продолжал двигаться с прежнею скоростью, не обращая внимания на страшную крутизну.

Да, ужасно неприятно нестись таким образом по самому краю пропасти и смотреть прямо вниз на ту долину, о которой я только-что говорил.

У станции Кальтбад совсем не было горизонтальной площадки, и железнодорожное полотно было так же наклонно, как любая крыша; меня интересовало, как остановится наш поезд. Но дело оказалось весьма простым; без всякого замедления хода, он сразу остановился на том самом месте, где следует, и когда кончился обмен пассажиров и багажа, то снова тронулся в дальнейший путь. Оказывается, что поезд может быть моментально остановлен в любой точке пути.

и поберечь свои чернила.

"Всю поездку, особенно же во время спуска, мы были подвержены оптической иллюзии, которой трудно поверить, не будучи очевидцем. Нам казалось, что все предметы: кустарники, ели, сараи, дома и прочее стояли наклонно, как бы пригнутые напором сильнейшого ветра. Угол наклона был так велик, что дома и фермы, казалось хотят опрокинуться. Причина этого явления состоят в наклонном положении железнодорожного полотна. Сидящие в вагоне не замечают того, что они сами движутся вниз по наклону градусов в 20 или даже 25 (сиденья скамеек устроены так, что в действительности вертикальное или горизонтальное положение, кажутся отступающими от него на теже 20 или 25°, сообразно крутизне подъема".

Достигнув Кальтбада, пассажиры приобрели уже достаточное доверие к железной дороге и прекратили свои попытки сохранять равновесие паровоза при помощи откидывания своего туловища назад. Все мы спокойно принялись за свои трубки и с наслаждением любовались прекрасными видами, открывающимися как по сторонам пути, так и глубоко внизу под нами. Местность была совершенно открытая: ни малейшее препятствие не скрывало от нас этой картины, но в то же время и не скрывало нас от пронизывающого ветра, свободно гуляющого на здешнем просторе; казалось, что мы летим по воздуху. что бы быть точным, необходимо заметить, что и тут выдалось такое местечко, при виде которого все наше спокойствие испарилось, как дым. Случилось это, когда мы увидели, что наш поезд готовится вступить на цепной мост, на это до безумия смелое сооружение, которое подобно паутине, летающей осенью по полям, перекинуло в воздухе свои воздушные нити с одного берега ущелья на другой.

Мы имели достаточно времени, чтобы припомнить все свой грехи, пока поезд шел по мосту; мы успели даже покаяться в них и, только приехав уже в Вицнау, увидели, что черезчур поспешили, так как мост оказался совершенно безопасным.