Выдержал, или Попривык и вынес.
Глава XXII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Выдержал, или Попривык и вынес. Глава XXII. (старая орфография)

ГЛАВА XXII.

Это было в конце августа; небо было ясное, безоблачное и и погода восхитительная. Через две или три недели я настолько чувствовал себя очарованным этим любопытным и новым краем, что решил отложить на время свое намерение вернуться в "Штаты". Я скоро привык носить шляпу с широкими, опущенными полями, голубую шерстяную блузу, панталоны засовывать в сапоги и радовался избавиться от сюртука, жилета и подтяжек.

Я чувствовал себя в буйном и "задорном" настроении (как говорит историк Джозефус в его прекрасной главе о разорении Темиля). Мне казалось, ничего не могло быть более поэтичным и прекрасным. Я сделался государственным чиновником, но это было только для виду. Служба моя была в роде синекуры. У меня не было никаких определенных обязанностей и не получал я никакого жалованья. Я был личным секретарем его величества г-на секретаря, и дел было пока немного, так что двоим делать было нечего, и потому Джонни К. и я посвятили все свое время удовольствиям. Он был младший сын набоба из Огио и находился здесь для отдыха и развлечения, которыми пользовался с наслаждением.

Мы много слышали о дивной красоте озера Тахо (Lake Tahoe) и решили отправиться посмотреть его. Трое или четверо из бригады, работая там, определили в этом крае лесистую местность на берегу озера и оставили там во время стоянки большое количество провианта и необходимой утвари. Долго не думая, мы связали в ремень несколько плэдов, закинули их за спину, взяли каждый по топору и двинулись. Мы намеревались завладеть местом в лесу, поселиться и на нем разбогатеть. Мы шли пешком, но читатель, вероятно, найдет, что лучше было бы верхом. Нам сказали, что озеро находится в 11-ти милях от города. Мы сначала долго шли по гладкому уровню, потом стали старательно подниматься на гору, кажется, в тысячу миль вышины, остановились и посмотрели вокруг. Никакого озера не видать. Мы спустились с горы по другой стороне её, прошли через долины и снова стали подниматься на гору, которая на этот раз имела, кажется, около трех или четырех тысяч миль высоты, остановились и снова посмотрели вокруг; однако, никакое озеро не виднелось. Мы сели усталые, измученные, все в поту и раздосадованные, поручили двум встречным торговцам передать проклятие людям, которые так нас надули. Отдохнув и освежившись, мы снова пошли в путь с большею энергией и решимостью; так прошли мы еще около двух или трех часов и вдруг неожиданно озеро предстало перед нами - прелестная синяя вода - на шесть тысяч триста футов выше уровня моря и со всех сторон окруженное горами со снежными вершинами, на три тысячи фут вышиною. Оно имело обширную овальную поверхность, и в окружности, надо полагать, около восьмидесяти или ста миль. Оно лежало в тени гор, которые картинно отражались в воде, и мне казалось, что лучше и прелестней местности не существовало на всем земном шаре.

или боязни, нет, но меня тошнит, когда я еду спиною.

Проплыв три мили, мы к вечеру причалили к месту, вышли на берег усталые и с волчьим аппетитом. В известном "тайнике", между скалами, нашли мы всю провизию и необходимую кухонную посуду, и тогда, несмотря на мою усталость, я сел на глыбу камня и стал наблюдать, пока Джонни собирал дрова и готовил ужин. Многие после такого утомления нуждались бы в отдыхе.

Ужин был прелестный - горячий хлеб, жаренная свинина и черный кофе. Тишина и уединение - восхитительны. В трех милях был пильный завод и на нем работники; но едва ли во всей окружности озера можно было найти еще других людей. Когда наступили сумерки и звезды заблестели, подобно алмазам, мы закурили и задумались; среди этой величественной тишины забыли все свои горя и невзгоды. В определенное время мы разложили наши плэды на теплый еще песок, между двумя глыбами скал, и улеглись спать, не обращая внимания на муравьев, которые безцеремонно ползли по нас, по одежде, желая вероятно, нас и все остальное хорошенько изследовать. Мы спали крепким, непробудным сном, честно заработанным, и если имели какие-нибудь погрешности на душе, то в эту ночь за них бы не ответили. Ветер поднялся в то время, когда мы стали засыпать и плеск воды о берег усыплял нас еще сильнее. Ночью, на берегу этого озера, обыкновенно очень холодно, но у нас было достаточно покрывал с собою и нам было тепло. Мы как легли, так и проснулись, в одном и том же положении; проснулись рано, живо вскочили свежие и бодрые, позабыв вчерашнюю усталость и чувствуя себя полными веселости и резвости.

Вот где и при каких условиях можно возстановить здоровье. В это утро мы легко могли бы побороть десять таких личностей, какими мы были вчера - слабых, во всяком случае. Но свет так не восприимчив и так тяжел на подъем, что предпочитает разные "курорты" и поездки за-границу здоровью. Три месяца свободной жизни на озере Тахо возстановили и вернули бы египетской мумии её прежния силы и дали бы ей аппетит алигатора. Я, конечно, не говорю о самых древних и изсохших мумиях, а о теперешних, свежайших. Воздух на вышине чист и прозрачен, укрепляющий и восхитительный. И зачем ему таковым не быть? Он тот же, которым дышать и ангелы. Я полагаю, что нет такой усталости, которая, после первой ночи отдохновения на песке в этой местности, не прошла бы безследно; не под кровлею, но под открытым небом; летом дождь тут большая редкость. Я знавал человека, который отправился туда умереть, но сильно ошибся. Когда он туда явился, то был похож на скелета и едва мог стоять на ногах, аппетита не было никакого и он ничего не делал, как только читал сочинения и размышления о будущей жизни. Через три месяца он спал великолепно, всегда на воздухе, ел все, что мог, по три раза в день, и охотился, для развлечения, на горам, в три тысячи футов вышины. Он далек был от скелета, и весу был порядочного. Это не моя фантазия, а факт. Болезнь его была чахотка, советую всем скелетам воспользоваться этим испытанным средством.

около трех сот акров и на дереве для памяти сделали отметки. Лес был сосновый, частый и густой, вышина деревьев доходила до ста футов, одно дерево к одному. Необходимо было огородить наши владения, а то мы не могли бы ими пользоваться; надо было срезать деревья в нескольких местах и сваливать их так, чтобы образовать вокруг ограду (с широчайшими промежутками, разумеется). Каждый из нас срубил по три дерева и нашел, что работа эта настолько ужасна и тяжела, что решено было положиться на срубленные деревья, если они сберегут нашу собственность, то отлично; если же нет, то Бог с нею, не стоило мучаться до смерти, чтобы спасти несколько лишних акров земли. На другой день, мы вернулись, чтобы строить дом - дом был необходим, чтобы удержать землю за собою. Мы порешили выстроить прочный деревянный дом и этим возбудить зависть бригады, но не успели мы срубить и обтесать первое бревно, как нам показалась безполезною такая образцовая работа, и мы остановились на том, что дом будет сделан из жердей. Однакоже, два деревца, срубленных и обтесанных, привели нас к тому заключению, что и скромнее материал удовлетворит казенные требования, и потому решено дом построить из прутьев. Весь следующий день мы посвятили этой работе, но она, между болтовней и частым отдыхом, шла медленно, и к средине дня у нас было сделано такое маленькое возвышеньице, что, когда один уходил срезать прутья, другому надо было оставаться, а то легко можно было не найти нашей постройки, которая имела сильное фамильное сходство с окружающей растительностью.

Теперь мы землевладельцы, надлежащим образом захватившие собственность и огражденные законом, потому мы решили переехать и сделать резиденцию нашу в наших владениях и, насколько возможно будет, наслаждаться безграничной самостоятельностью.

На другой день, поздно, после хорошого и продолжительного отдыха, мы отчалили от стоянки бригады, захватив с собою провизии и кухонные принадлежности, лучше сказать, мы взяли взаймы, и как раз к ночи причалили к нашей собственной пристани.