Выдержал, или Попривык и вынес.
Глава XXV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Выдержал, или Попривык и вынес. Глава XXV. (старая орфография)

ГЛАВА XXV.

Первоначально Невада составляла часть Утахи и называлась областью Карсон, и область эта была довольно таки большая. Некоторые долины давали громадное количество сена, и это привлекало многих скотоводов-мормонов и фермеров устраивать тут колонии. Несколько человек американцев поселились тут же, но между этими двумя колониями не было ни согласия, ни любви, и каждая партия стояла за себя. Мормоны были многочисленнее и имели преимущество быть под особым покровительством мормонских властей в территории, вот почему они позволяли себе удаляться от своих соседей и относиться к ним свысока. Одно из преданий долины Карсона хорошо характеризует положение вещей того времени. Работница в одном американском семействе была ирландка и католичка; и все с удивлением замечали, что она, не принадлежавшая к мормонскому кружку, пользовалась их расположением. Она часто обращалась к ним с маленькими просьбами, и они ее всегда удовлетворяли; это была тайна для всех. Однажды, выходя из дому, она обронила из под своего передника большой кривой нож, и когда её хозяйка потребовала объяснения, она сказала, что шла занять лоханку у мормонов!

В 1858 году в области Карсон были открыты серебряные руды и тогда положение вещей изменилось, нахлынули калифорнийцы, и американский элемент значительно возрос. Присяга, данная Бриггэму Юнгу и Утахе, была отвержена и составлено было гражданами временное управление для "Уашу". Губернатор Руп был первая и единственная власть. По истечении некоторого времени конгресс постановил билль об устройстве "территории Невады" и президент Линкольн послал губернатора Най заместить Рупа.

Народонаселение в территории в то время состояло из двенадцати или пятнадцати тысяч жителей и оно продолжало сильно увеличиваться. Серебряные руды сильно разрабатывались и постоянно воздвигались новые заводы. Дела разного рода было много, оно шло деятельно и успешно и день это дня процветало и увеличивалось.

Народ гордился законно-установленным правлением, но не радовался приезду начальства из отдаленных штатов и составленного из чуждого элемента - чувство, совершенно понятное. Они предполагали, что чиновный люд будет назначен из их среды, из достойных граждан, которые заслуживали такого назначения и которые знали нужды и потребности страны и народа. Конечно, они были правы со своей точки зрения. Новые служащие были "эмигранты", это одно не давало права разсчитывать на расположение и на сочувствие.

Новый состав управления был принят значительно холодно, он был не только чуждым, но был и на нищенском содержании. Его не стоило даже пощипывать взятками, разве только не пренебрегала этим ничтожная мелюзга служащих. Всякий знал, что конгресс назначил только двадцать тысяч долларов бумажками ежегодного содержания, сумма достаточная только, чтобы поддержать кварцевый завод на месяц. И каждый знал также, что деньги эти еще находятся в Вашингтоне и что получка их дело нелегкое. Граждане Карсон-Сити были черезчур осторожны и умны, чтобы немедленно открыть кредит приезжей молодежи.

Есть что-то особенно печально-смешное в новоустраиваемом управлении, это - усилие его скорее воспрянуть и выдвинуться. Наше прошло через множество мытарств. Указ об организации и "инструкции" из департамента штатов повелевали, чтобы законодательная власть избиралась бы тогда-то и тогда-то и чтобы её заседания открывались бы такого-то числа. Легко было найти законодателя даже за три доллара в день (хотя ежедневный расход на содержание себя обходился в Карсоне четыре доллара и пятьдесят центов; каждый любит комфорт и удобство, где бы он ни был), так как немало было патриотов без занятий, но найти помещение для заседания законодателей было дело гораздо труднее. Город вежливо отказался дать зало для собрания, без определения платы со стороны управления и также не дал его и в кредит.

Когда Каррей услыхал об этих затруднениях, он выступил вперед, я говорю о Каррее, о старом Каррее, о старом Эб Каррее. Если бы не он, пришлось бы законодательной власти возседать в степи. Он предложил, не обозначая платы, свое большое, каменное строение, стоящее сейчас же за чертою города; предложение это было принято, конечно, с удовольствием. Потом он выстроил конно-железную дорогу от города до Капитолия и возил законодателей даром. Он также снабдил их скамейками и стульями и покрыл полы чистыми сосновыми опилками на место ковра и повсюду поставил плевательницы. Если бы не Каррей, то управлению пришлось бы, не родившись, умереть. Секретарь устроил перегородку, чтобы отделить сенат от палаты представителей; она стоила ему три доллара и сорок центов, но Соединенные Штаты отказались вернуть ему эти деньги; тогда решились напомнить им, что, судя по "инструкциям", дозволялось платить за зало заседания, и что деньги эти, благодаря щедрости м-ра Каррея, не расходовались; Соединенные Штаты ответили на это, что дело этим всетаки не изменялось и что три доллара и сорок центов будут выключены из жалованья секретаря, что действительно и было сделано!

Между другими затруднениями было с самого начала одно - это дело о печатании. Секретарь обязан был клятвою не нарушать своих обязанностей, данных ему в "инструкциях", а они повелевали исполнять непременно две вещи, а именно:

"тысячи" за составление их, а за отпечатание - по одному доллару и пятьдесят центов с "полстопы", разсчет производить не на золото, а на бумажки.

Не трудно было дать клятву исполнить эти два требования, но невозможно было привести в исполнение более одного из них. Когда бумажка пала до сорока центов за доллар, то цены в типографии оставались те же, то есть по одному доллару и пятидесяти центов с "тысячи" и по одному доллару и пятидесяти центов с "полстопы", но золотом, а не бумажкой. В "инструкциях" сказано было, что секретарь обязан считать бумажный доллар, выпущенный правительством, в одной цене со всякими другими долларами, чеканенными тем же правительством. В виду этого печатание ведомостей было прервано. Тогда штаты сделали строгий выговор секретарю за неисполнение "инструкций" и посоветовали ему исправить это упущение. Поэтому он отпечатал часть, послал счет в Вашингтон, указав на высокия цены в территории, и обратил внимание на печатанный биржевой отчет, по которому видно было, что даже тонна сена стоила двести пятьдесят долларов. Штаты на это ответили вычетом из жалованья секретаря за присланный счет и, кроме того, сурово заметили ему, что в "инструкциях" ничего не сказано о том, что он должен закупать сено.

Ничего на свете так не затемнено, как разум и понятия правительственного контролера Соединенных Штатов. Самый огонь преисподней и тот не мог бы дать проблеск в этой темноте. В то время, о котором я говорю, он никак не мог понять, почему двадцать тысяч долларов в Неваде, где все предметы первой необходимости стоили очень дорого, не имели той стоимости, что в других территориях, где жизнь вообще была дешева. Это была личность с мелочным характером, которая только и знала, что требовала экономии. Секретарь территории, как я уже говорил, поместил канцелярию в своей спальне и не брал ни гроша за помещение её, хотя в "инструкциях" в расходах эта статья была внесена и он с чистою совестью имел право пользоваться этими деньгами (будь я на месте секретаря, я бы непременно взял их). Но Штаты не обратили даже внимания на такое самоотвержение. Право, мне кажется, что мое отечество стыдилось иметь между служащими такого непредусмотрительного человека. "Инструкции" (мы имели обыкновение каждое утро, как прилежные гимназисты, читать по одной главе, а по праздникам в воскресной школе по две, так как в них говорилось обо всех возможных предметах, в том числе много полезного о религии, а также находились и статистическия сведения)... итак, эти "инструкции" повелевали, чтобы все члены законодательной власти снабжались перочинными ножами, конвертами, перьями и бумагою. Секретарь купил все это и роздал; перочинные ножи стоили по три доллара каждый, а так как один был лишний, то секретарь отдал его клерку палаты представителей. Штаты сказали, что клерк палаты вовсе не "член" законодательной власти и, как всегда, вычли из жалованья секретаря эти три доллара.

Белокожие взимали по три или по четыре доллара с воза за распилку дров для камина. Секретарь был настолько дальновиден, что знал, что штаты никогда не заплатят такую цену и потому нанял чернокожого распилить воз дров для служащих за полтора доллара. Как всегда, он составил удостоверение и не выставил в нем никакого имени, а просто прибавил записку, разъясняющую, что индеец сделал эту работу и сделал ее хорошо и добросовестно, но по неграмотности не мог расписаться. И опять секретарю пришлось заплатить эти полтора доллара. Он думал, что штатам очень понравятся обе эти экономии и его честное поведение, что сумел сделать работу за полцены и что не допустил мнимой подписи индейца на удостоверение, но Штаты взглянули на это иначе. Они слишком привыкли иметь дело постоянно с ворами во всех ведомствах, чтобы видеть в его разъясняющей записке что-нибудь, кроме обмана.

я засвидетельствовал эту странную подпись, и Штаты приняли, как предполагалось, никогда ни слова не упоминая об этом. Я жалел, что не поставил в удостоверении тысячу возов дров, вместо одного. Правительство у нас не доверяет честной простоте, оно, предпочитает ловкое мошенничество, и я думаю, останься я год или два на службе, то непременно из меня бы выработался способный карманный воришка.

как у подобных им начальников, являлся то же порыв к экономии. Один из членов предложил разсчет домового священника, чтобы сохранить территории три доллара в день. А между тем, этот недальновидный господин нуждался в священнике больше других, может быть, так как имел привычку во время утренней молитвы сидеть, положив ноги на конторку и есть сырую репу.

Законодательное собрание возседало шестьдесят дней и за это время упустило взимание с частных лиц подорожных пошлин. Когда оно прекратило свои занятия, то сделало смету и вычислило, что каждый гражданин должен уплатить за три даровых пропуска, и полагали, что если штаты не отсрочат платежа территории, то едва ли найдется место для вывешивания подорожных листов. Они висели повсюду на грани и на рубеже вроде бахромы.

Дело в том, что перевозка грузов возрасла до такого размера, что подорожная плата приносила целые состояния, не хуже замечательных серебряных руд.