Выдержал, или Попривык и вынес.
Глава XXIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Выдержал, или Попривык и вынес. Глава XXIX. (старая орфография)

ГЛАВА XXIX.

Я скоро ознакомился со всеми свойствами серебряной руды. Мы ходили с м-ром Баллу на изыскания, карабкались по склону гор, пробирались между шалфейными кустами и между утесами по снегу, до тех пор, пока не падали от усталости; но не находили ни серебра, ни золота. День за день повторялось одно и то же. Иногда мы натыкались на выкопанные ямы в несколько футов глубины, и, новидимому, покинутые, иногда встречали малоопытных людей, все еще копающих, но нигде не было и признака серебра. Эти ямы были отверстиями до устройства тоннелей и, вероятно, были предположения продлить их на сотню футов вниз скалы, чтобы когда-нибудь достичь до серебряной жилы. Когда-нибудь! Это "когда-нибудь" казалось очень далеким, неопределенным и едва ли вероятным. День за день ползали, карабкались, искали, и мы, младшие члены партии, приходили постепенно более и более в отчаяние от такого безплодного труда. Наконец, однажды мы остановились под выступом скалы, которая высоко поднималась вверх по горе. Мистер Баллу отбил молотком несколько кусков и стал разсматривать их через лупу, долго и со вниманием, бросил их, отбил еще, при чем сказал, что это скала кварцевая и что кварцевые скалы были именно те, которые содержали в себе серебро. Содержали его! Я думал, по крайней мере, что оно будет торчать на скале пирогами, или же, что скала будет обложена им вроде фанерки. Мистер Баллу все еще продолжал отбивать кусочки и тщательно их разсматривать, иногда смачивал их языком и смотрел опять через лупу, наконец, он воскликнул:

- Эврика, нашли!

Мы все заволновались. Скала была бела и чиста в том месте, где мистер Баллу отбил кусочек, и в ней виднелась сквозь проходящая, голубая неправильная нить: он сказал, что она содержит серебро, соединенное с низшими металлами, как, например, свинец, сурьма и разные другие, виднелись некоторые признаки золота. После больших стараний нам, наконец, удалось отличить несколько маленьких желтеньких крапинок и мы убедились, что если набрать две тонны такого вещества, то, может быть, и получится один золотой доллар. Мы не особенно ликовали, но мистер Баллу сказал, что бывают на свете и худшия наслоения. Он берег и не дотрогивался до той части скалы, которую назвал "богатейшею", желая определить её ценность испытанием через огонь. Мы окрестили руду эту именем "Монархом всех гор" (скромность наименований не есть исключительная черта минеров). Мистер Баллу написал и прибил следующее заявление, копию с которого он сохранил, чтобы потом в городе занести в книги регистратуры руд.

Мы, нижеподписавшиеся, предъявляем требование на три претензии, в размере 300 футов каждая (и один фут для изыскания) на эту кварцевую жилу, содержащую в себе серебро и простирающуюся на север и юг от этого заявления; во всю глубину, вышину и ширину её со всеми её отклонениями и извилинами, с правом на 50 футов земли с обеих сторон для разработки оной.

Мы подписались и старались убедить себя, что будущность обезпечена; но разговор и пояснения мистера Баллу привели нас несколько в уныние и в сомнение. Он говорил, что эта кварцевая поверхность не составляла все богатство нашей руды, но что залежь в этой скале, названной нами "Монархом всех гор", простиралась, может быть, на целые сотни футов вниз в землю; для лучшого пояснения, он сравнил ее с мостовою тумбою, и имеющею почти тот же объем, что и тумба; спускалась эта залежь далеко вниз в недры земли и имела совсем отличительную оболочку от стен, окружающих ее со всех сторон, и что отличительный этот характер она никогда не теряла, безразлично, по какому бы направлению не шла и как глубоко не проникала бы в землю. Он говорил, что легко может статься, что она проходила вниз на целую милю, а простиралась на десять, как знать, оно неизвестно; но где бы мы на нее не натыкались, поверх ли земли или глубоко внутри, везде могли быть уверены найти в ней золото и серебро, тогда как в самой скале, которая есть как бы футляр её, не найдется ни того, ни другого, и чем глубже мы будем проникать в залежь, тем больше найдем богатства. И потому, нечего нам заниматься поверхностью, а надо приступить к одному из двух способов: или пробуравить сверху шахту и спускаться, пока не достигнем желаемых сокровищ, скажем футов на сто или более, или спуститься с горы в долину и там пробуравить тоннель поперек горы и уже под землею проникнуть до залежи. Начать ту или другую работу, значило взять на себя труд на несколько месяцев, потому что много ли мы могли сработать - пять или шесть футов в день. Но это еще было только начало. Обнаружив руду, надо было извлечь и в фурах отправлять ее на отдаленный завод, где бы ее протерли, промыли и извлекли бы серебро, посредством довольно долгого и дорогого способа. Увы, богатство наше, казалось, отодвинулось на сотню лет!

Но работать мы пошли, решив проделать шахту. Целую неделю поднимались по горе, ежеминутно натыкаясь на инструменты, как-то: на заступы, кирки, буравы, резцы, зубила, ломы, лопаты и на трубки с разрывным порохом; работали мы усердно, не жалея сил. Сначала раскололи скалу, потом стали копать и лопатами выбрасывать, отверстие постепенно углублялось и все шло хорошо, но вдруг грунт стал тверже, понадобились зубила и ломы, вскоре подошла такая почва, что ничто не проникало насквозь и пришлось обратиться к разрывному пороху. Вот эта работа была одна из самых тягостных! Один из нас держал на известном месте железный бурав, а другой ударял по нем восьми фунтовым молотом, оно походило на вколачивание гвоздей в большую чашу весов. Через час или два бурав проникал, но не глубже, как на два или на три фута, делая отверстие на несколько дюймов поперек; туда насыпали мы пороху, прибавляли пол-ярда разрывных трубок, всыпали песку, гравия, утрамбовывали это место и потом поджигали.

После громкого взрыва и разлетания вверх на воздух камней и дыму, мы снова возвращались и находили самое ничтожное количество этого упорного кварца, разброшенного по сторонам, и больше ничего. Неделя такого мучения была для меня достаточна, я отказался. Клэгет и Олифант последовали моему примеру. Шахта наша была глубиною всего на двенадцать футов. Мы решили лучше взяться за тоннель.

что залежи нам достичь скоро не придется, разве только, прокопав около девяти сот футов. Я опять отказался, а товарищи сделали тоже, но днем позднее. Тут мы пришли к убеждению, что тоннель нам ни на что не нужен, а нужна нам уже разработанная руда, в этой же местности таких не было.

Решено было бросить "Монарха" на время.

"футов". Мы опять занялись изысканиями, опять предъявляли свои права, писали заявления и давали скалам громкия названия; спекулировали своими "футами", обменивая их на "футы" другого заявителя; одним словом, в короткое время мы сделались собственниками и в "Грэй Мгле", в "Колумбиане", в "Бранч Млите", в "Мариа Джэне", в "Юниверсе", в "Рут-Хог-о-Дай", в "Самсоне и Далиле", в "Трезброр Трове", в "Голконде", в "Султане", в "Бумрэнге", в "Грэт Республике", в "Грэнд Моголе", и еще в пятидесяти других рудах, которые никогда не видали ни лопаты, ни заступа. Каждый из нас имел не менее тридцати тысяч футов в "самых богатейших рудах на земном шаре", как гласила восторженно молва, а между тем мы были в долгу у мясника. Мы все от восторга, от надежды на будущия блага, от нервного возбуждения пьянели и с ума сходили, и презрительно относились к тем, кто не знал о наших громадных, миллионных делах, кредит же наш у лавочника был плох.

Это был своего рода замечательно странный фазис жизни, он равнялся нищенству; никто ничего не делал, никто не копал, не разрабатывал никаких руд, не занимался заводами или изысканиями, доходов не было никаких и денег едва ли существовало достаточно, чтобы купить кусочек земли где-нибудь в западных селениях, а между тем, все имели вид миллионеров. Целые партии изыскателей с утра покидали города и только поздно ночью возвращались обратно, нагруженные образчиками скал. У каждого карманы были битком набиты ими, пол в его жилище был завален этими кусками и все полки на стенах были обставлены ими по ранжиру.