Похождения Гекльберри Финна.
Глава XXXIII. Похититель негров. - Южное гостеприимство. - "Ах ты, бесстыжий плут!" - Последнее представление "Камелеопарда".

Глава XXXIII
Похититель негров. - Южное гостеприимство. - "Ах ты, бесстыжий плут!" - Последнее представление "Камелеопарда".

Я сел в тележку и отправился в город; уже на полпути, смотрю - едет мне навстречу другая тележка, а в ней сидит Том Сойер! Я остановил лошадь, дал ему поравняться со мной и крикнул:

- Стой!

Он остановился с разинутым ртом, да так и замер, потом глотнул раза два-три, словно у него в горле пересохло, и, наконец, заговорил:

- Я, кажется, никогда не делал тебе зла! Ты это сам знаешь... Чего же ты пришел с того света преследовать меня?

- Я, - говорю, - ни откуда не пришел, потому что вовсе не уходил.

Услышав мой голос, он немного ободрился, но все еще не мог успокоиться.

- Не морочь меня, пожалуйста. Как честный индеец, скажи, ты не дух?

- Как честный индеец - нет!

- Так как же это - не понимаю... Ведь тебя убили?

- И не думали убивать, это я шутку с ними сыграл!.. Садись сюда, ощупай меня, если не веришь...

Он дотронулся до меня, и это убедило его; он так обрадовался мне, что не знал, что и делать от радости. Разумеется, он сейчас же пожелал узнать всю подноготную, как и что, - ведь это немалое приключение, да и таинственное какое! Понятно, его разбирало любопытство. Но я сказал, что пока об этом не стану заводить речи; велел его кучеру подождать, а сам отъехал подальше с Томом и рассказал ему, в каком я очутился положении. Что мне теперь делать?

- Дай подумать минутку, - отвечал он, - авось что-нибудь да выдумаю!

Наконец он говорит:

- Ладно, теперь я знаю, что делать. Возьми мой чемодан в свою бричку, будто он твой собственный; да смотри, помешкай немного, поезжай потише, чтобы приехать туда не раньше, чем нужно; а я вернусь в город и оттуда опять вновь поеду, чтобы прибыть на ферму на полчаса позже тебя. Сначала сделай вид, будто меня не знаешь.

- Хорошо, - сказал я, - только постой - есть еще кое-что, и этого никто не знает, кроме меня. Там скрывается негр, которого я хочу выкрасть из неволи, зовут его Джим - Джим старой мисс Уотсон.

- Как! - воскликнул он, - Джим здесь!..

Он опять задумался.

- Я знаю, что ты мне ответишь, - продолжал я, - Ты скажешь, что это низкое, недостойное дело, но что ж из этого: уж таков я есть! Я решил непременно выкрасть его, поэтому прошу тебя молчать и не мешать мне. Согласен?

Глаза его так и загорелись от восторга.

- Я помогу тебе выкрасть Джима! - воскликнул он.

Я был ошеломлен, словно у меня над ухом выстрелили... Таких диковинных речей я никогда и не слыхивал. Признаюсь, после этого Том значительно упал в моих глазах. Мне даже не верилось, чтоб это была правда: Том Сойер - похититель негров!

- Вздор какой! Ты шутишь?

- Ну, хорошо, во всяком случае, шутишь ты, нет ли, а если услышишь что-либо про беглого негра, не забудь, что ты ничего про него не знаешь, и я тоже.

Мы переложили чемодан в мою бричку; Том поехал своей дорогой, а я своей. Но, разумеется, я совсем забыл, что мне надо ехать тихо, и явился домой гораздо скорее, чем бы следовало, принимая во внимание расстояние до города. Старый фермер стоял в то время у дверей.

- Скажите, пожалуйста, - воскликнул он, - это удивительно! Мог ли кто подумать, чтобы моя кобыла способна совершить такой подвиг! А мы-то и не подозревали за ней такой прыти. И ведь даже не взмылена ни капельки. Изумительно... Теперь я не возьму и ста долларов за лошадку, честное слово, не возьму! А было время, когда я готов был сбыть ее за пятнадцать, воображая, что больше она и не стоит!

Вот и все, что он сказал. Это был добрейший, простодушнейший старик, какого я только знал. Да и немудрено: ведь он был фермером и проповедником - все вместе; у него была маленькая бревенчатая церковь за плантацией; он построил ее за свой счет; в том же здании была и школа. Он никогда не брал ни гроша за свои проповеди. Кроме него, были в околотке и другие фермеры-проповедники; таков обычай на Юге.

Через полчаса тележка Тома подкатила к лесенке ограды; тетя Салли увидала его, потому что он остановился недалеко - всего в пятнадцати ярдах.

- Вон еще кто-то приехал! - сказала она, - Кто бы это мог быть? Кажется, кто-то незнакомый. Джимми, - обратилась она к одному из ребятишек, - беги к Лизе и вели ей поставить еще прибор к обеду.

Все высыпали на крыльцо. Чужой человек здесь в диковинку, нечасто наезжают незнакомые, и когда кто покажется, все им интересуются не меньше, чем желтой лихорадкой. Том взошел по лесенке и направился к дому; бричка между тем уже отъезжала назад по дороге, а мы все скучились в дверях. Том был одет франтом, вдобавок очутился перед многочисленной публикой, - это всегда воодушевляло Тома Сойера. При таких обстоятельствах он всегда умел задать форсу! Не такого он был десятка мальчик, чтобы идти по двору робко, как овечка: нет, он шел спокойно, с важностью. Подойдя к нам, он грациозно приподнял шляпу.

- Вы мистер Арчибальд Николе, если не ошибаюсь... - начал он.

- Нет, милый мой, - отвечал старый джентльмен, - я должен тебе сказать, что извозчик тебя надул, ферма Николса там дальше, в трех милях отсюда. Но ничего, войди к нам!

Том оглянулся на дорогу и сказал:

- Слишком поздно, извозчик уже скрылся из виду.

- Да, он уехал, сын мой, а ты войди и пообедай с нами; потом мы велим заложить лошадку и довезем тебя к Николсу.

- О, я не хочу вас беспокоить, мне совестно, я и пешком дойду.

- Мы этого ни за что не допустим, это было бы против правил нашего южного гостеприимства. Войди же, пожалуйста...

- Непременно! - добавила тетя Салли, - Для нас это вовсе не затруднительно, ни чуточки. Ты должен остаться. Ведь туда далеко, целых три мили по пыльной дороге. Да и потом я уже велела поставить прибор... Ты нас обидишь! Войди без церемоний и будь как дома.

Том поблагодарил очень вежливо, и наконец-то его уломали войти. Он объяснил, что приехал из Гиксвилла в штате Огайо, и зовут его Уильям Томпсон, при этом он опять расшаркался и пошел болтать, сочиняя разные небылицы про Гиксвилл и про всех тамошних обитателей, а я начинал уже слегка тревожиться и ломать себе голову, каким образом все это поможет мне выпутаться из беды? Вдруг он потянулся и чмокнул тетю Салли прямо в губы, потом преспокойно сел опять на свое место, продолжая болтать как ни в чем не бывало. Но тетя Салли вскочила как ужаленная, вытерла себе губы ладонью и крикнула:

- Ах ты, дерзкий щенок!

Он притворился обиженным:

- Я вам удивляюсь, мэм.

- Ты удивл... за кого же ты меня считаешь? Что это значит, как ты смел целовать меня?

- Ничего не значит, мэм, - молвил он смиренно, - у меня не было дурного умысла... Я... я думал, что вам это понравится...

- Ах ты, дурень этакий! - Она схватила веретено и едва удержалась, чтобы не треснуть Тома, - С чего же ты вообразил, будто мне это понравится?

- Право, не знаю. Только мне сказали, что вы будете рады...

- Кто сказал тебе такую глупость, тот полоумный! Век свой не слыхивала ничего подобного! Кто это сказал?

Больше она не могла вынести; глаза ее метали искры, а пальцы судорожно скрючились, словно она собиралась выцарапать ему глаза.

- Кто такие "все"? - воскликнула она. - Верно, какие-нибудь идиоты? Скорей назови их по имени!

Он встал и сконфуженно вертел в руках свою шляпу.

- Мне очень жаль, я, право, не ожидал... Мне все твердили одно и то же, решительно все. Велели вас поцеловать и сказали, что вы будете рады. Очень жалею, мэм, что так вышло, и больше не стану, честное слово, не стану!..

- Слышите? Он не станет, не станет! Еще бы!..

- Нет, как честный человек - никогда больше не буду целоваться с вами, покуда вы сами не попросите.

- Чтобы я тебя попросила! Признаться, я отроду не видывала такой дерзости! Этого от меня не дождешься, хотя бы пришлось тебе прожить мафусаилов век!

- Ну, это меня очень удивляет, - сказал он, - Просто не могу себе объяснить, что это такое. Мне все твердили, что вы обрадуетесь, я и поверил. Но... - он оглянулся кругом, словно искал сочувственного лица; глаза его остановились на старом джентльмене; к нему он и обратился:

- Разве вы не думали, что это доставит ей удовольствие, если я ее поцелую?

Том повернулся ко мне и сказал:

- Том, разве ты не думал, что тетя Салли раскроет мне свои объятия и скажет: "А! Сид Сойер!.."

- Господи! - воскликнула она, прерывая его и бросаясь к нему, - Ах ты, бесстыжий плут! Ну можно ли так людей морочить! - И она кинулась было обнимать его, но он отстранил ее.

- Нет, теперь я сам не хочу, покуда вы не попросите у меня позволения...

- Скажите на милость, какой сюрприз!.. А мы тебя вовсе и не ждали! Сестрица не писала мне, что кто-нибудь еще приедет, кроме Тома.

- А это потому, что, действительно, никто не намеревался к вам ехать, кроме одного Тома, но я так просил, так приставал, что она в последнюю минуту отпустила и меня. Плывя на пароходе, мы с Томом придумали устроить сюрприз: он приедет сюда первым, а я явлюсь после, и мы сделаем вид, будто мы чужие, не знаем друг друга. Но это была ошибка, тетя Салли: чужому человеку не очень-то здесь рады!

- Еще бы обрадоваться такому дерзкому щенку, Сид! Тебя стоило бы выдрать за уши! Я не помню, чтоб когда-нибудь была до такой степени возмущена! Подумайте только, какую комедию разыграли! Признаюсь, я совсем ошалела, когда ты чмокнул меня...

Обедали мы на открытой галерее между домом и кухней; на столе было наставлено кушаний в достаточном количестве, чтобы насытить семь таких семейств, - и все свежее, горячее, не то что наше жесткое мясо, пролежавшее в миске всю ночь в сыром погребе и похожее на старую подошву. Дядя Сайлас чрезвычайно долго испрашивал у Господа благословения для нашей трапезы; впрочем, слава богу, кушанье не успело остыть, как это часто бывает в подобных случаях.

из маленьких мальчиков спросил:

- Папа, можно мне с Томом и Сидом пойти посмотреть представление?

- Нет, - отвечал старик, - я полагаю, что и не будет никакого представления, а если б оно и состоялось, то я не позволю вам идти: беглый негр рассказал Бертону и мне, в чем состоит это соблазнительное представление, а Бертон обещал рассказать другим; так что, я надеюсь, они еще раньше выпроводят из города этих нахальных бродяг.

Так и есть: свершилось!.. Но я тут был ни при чем.

Мы с Томом должны были спать в одной комнате, на одной кровати. Под предлогом усталости мы пожелали хозяевам спокойной ночи и ушли к себе сейчас же после ужина, а потом вылезли из окна, карабкаясь по громоотводу. Я не рассчитывал, чтобы кто-нибудь мог предупредить короля с герцогом, и, таким образом, если я не потороплюсь и не сообщу им об угрожающей опасности, то они наверняка попадут в беду.

Тому всю историю про мошенников, представлявших "Царственное диво", и кое-что про наше путешествие на плоту. Придя в город, мы направились по главной улице. Было не больше половины девятого. Вдруг, смотрим: несется по дороге разъяренная толпа с факелами, колотя в жестяные сковороды и трубя в рога; мы отскочили в сторону, чтобы дать им дорогу, и, когда толпа проносилась мимо нас, я увидал короля и герцога, сидящих верхом на шестах, то есть я догадался, что это король и герцог, хотя они были обмазаны дегтем и вываляны в перьях, так что потеряли образ человеческий и походили на пару громадных, чудовищных солдатских султанов.

Больно мне было глядеть на это зрелище; у меня сердце ныло за жалких негодяев, я уже и сердиться на них не мог. Страшно было смотреть на это! Люди могут быть иногда ужасно жестоки друг к другу!

Мы увидели, что уже поздно - делу не помочь, и стали расспрашивать кое-кого из прохожих, как все это случилось. Нам рассказали, что все шли на представление как ни в чем не бывало, с самым невинным видом; уселись на места и сидели спокойно, покуда король не начал свои кувырканья и прыжки на сцене; тогда кто-то подал знак - и вся публика вскочила с мест и кинулась на актеров.

Печально поплелись мы домой; никогда еще я не чувствовал себя таким смущенным, приниженным и виноватым, хотя, в сущности, я ничего не сделал дурного. Но так всегда бывает: разницы нет - правы вы или виноваты, а совесть все равно вас мучит. Если б у меня была собака, похожая на совесть, я бы взял ее, да и отравил, не долго думая! Эта совесть занимает ужасно много места внутри человека, а толку от нее мало. Том говорил то же самое.