Принц и нищий.
Глава XV. Том в роли короля.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Принц и нищий. Глава XV. Том в роли короля. (старая орфография)

ГЛАВА XV.
Том в роли короля.

На следующий день явились в тронную залу иностранные послы со своими пышными свитами. Том принял их, возседая на престоле, окруженный тоже самою царственною роскошью. В первые минуты великолепное зрелище занимало мальчика и воспламеняло его воображение, но торжественная аудиенция оказалась слишком продолжительной и скучной. Речи послов были слишком многословными и похожими одна на другую, так что Том под конец утомился и, вместо удовольствия, начал вскоре испытывать смертельную тоску и пламенное желание избавиться от столь неприятного королевского ремесла и вернуться опять на Мусорный двор. В ответь на посольския речи Том говорил то, что подсказывал ему граф Гертфорд; вообще он добросовестно старался выполнять монаршую свою обязанность, но дело это оказывалось для него еще непривычным. Мальчик чувствовал себя слишком не в своей тарелке, чтобы вполне безупречно играть свою роль. Он выполнил ее всего лишь довольно сносно, но в это было с его стороны уже достаточным подвигом. Он производил впечатление настоящого короля, но никак не мог усвоить себе истинно королевских мыслей и чувств. Во всяком случае он был сердечно рад, когда торжественная аудиенция, окончилась.

Большая часть этого дня пропала, как находил Том, на выполнение обязанностей его королевского звания. Даже и два часа, посвящавшихся якобы августейшим забавам и развлечениям, казались ему своего рода бременем, так как эта развлечения и забавы были обставлены стеснительным и непонятным для него придворным церемониалом. Зато ему удалось побеседовать опять часок со своим мальчиком для порки. Том считал эту беседу для себя вдвойне выгодною, так как она в самом деле его забавляла и, кроме того, давала ему случай обогатиться полезными сведениями.

Третий день царствования Тома Канти прошел приблизительно так же, как и предшествовавшие, при чем, однако, в в мрачных тучах, словно окруженным которыми чувствовал себя мальчик, образовался маленький просвет. Том начал помаленьку привыкать к условиям своей обстановки, цепи придворного церемониала все еще его тяготили и тревожили, но уже значительно меньше, чем в первые дни. Он находил, что присутствие знатных придворных сановников и раболепное их подслуживание смущает и огорчает его с каждым часом все меньше.

При таких обстоятельствах Том встретил бы без всяких опасений приближение четвертого дня своего царствования, если бы как раз в этот день не предстояло ему впервые публично обедать. Обед этот безпокоил несчастного мальчика в несравненно большей степени, чем другия, намеченные на этот день, очередные занятия. Между тем ему надлежало тогда председательствовать в государственном совете, собиравшемся, чтобы выслушать мнения и приказания его величества касательно политики, которой надлежало следовать по отношению к иностранным державам всего земного шара. В тот же самый день надлежало формально назначить графа Гертфорда лордом-протектором и выслушать доклады по некоторым другим важным государственным делам. Как уже упомянуто, все это казалось Тому ничтожным по сравнению с тяжким испытанием, которому он должен был подвергнуться. Он должен был обедать один за столом, в то время, когда на него будут устремлены многия сотни любопытствующих взоров, и сознавать при каждом глотке, то все эти зеваки перешептываются друг с другом, подмечая каждый промах и каждое отступление от церемониала, если ему, к несчастью, случится это сделать.

Английские короли пользовались тогда большою властью, но она всетаки не могла помешать наступлению четвертого дня, а потому этот день в надлежащее время наступил. Он нашел беднягу Тома в самом подавленном настроении духа: мальчик чувствовал себя в высшей степени скверно, голова его была как бы в тумане и он не мог ни на чем сосредоточиться. Все его усилия стряхнуть с себя это мучительное состояние оказались тщетными. Выполнение обычных утренних королевских обязанностей казалось ему более, чем когда-либо утомительным и нескончаемо долгим. Он снова чувствовал к высшей степени явственно, что находится в плену, словно птичка в золоченной клетке.

Время близилось уже к полудню, когда Том прохаживался взад и вперед по большой приемной зале, беседуя с графом Гертфордом и грустно ожидая наступления часа, назначенного для парадного приема целой толпы важных государственных и придворных сановников.

Подойдя к окну, Том заинтересовался оживленным движением на дороге, пролегавшей за воротами дворца. К этому интересу присоединялось у мальчика сердечное желание очутиться самому за воротами и принять личное участие в шумной, веселой сутолоке. Как раз в это время он увидел еще издали приближавшуюся чернь, оглашавшую воздух криками и бранью. Можно было различить, что передние ряды толпы состояли ил женщин, мужчин и детей, принадлежавших к подонкам лондонского населения. Все они казались очень взволнованными.

- Мне бы хотелось знать, что там такое? - воскликнул Том с любопытством, совершенно естественным у мальчика его лет.

- Ты, ведь, король, - торжественно ответил ему с поклоном граф Гертфорд. - Приказывает мне ваше величество отдать надлежащее распоряжение?

- Ну, да, разумеется! - с возбуждением воскликнул Том, прибавив для себя самого: - "положим, что царствовать скучновато, но всетаки король пользуется за это некоторыми удовольствиями и удобствами". - Подобное соображение до некоторой степени утешило мальчика.

Тем временем граф позвал пажа и послал его к капитану дворцовой стражи с приказанием:

- Задержать толпу и узнать, чего ради она собралась. Так повелевает король!

Спустя несколько мгновений, длинная колонна королевской стражи в сверкающих стальных бронях выступила из ворот и, выстроившись поперек дороги, загородила путь толпе. Вскоре затем явился ординарец доложить, что толпа провожала мужчину, женщину и девушку, осужденных на смертную казнь за преступления, учиненные против мира и благоденствия Британского королевства.

Эти несчастливцы осуждены на смерть! Их казнят! Мысль эта сильно подействовала на 'Гома; его охватило чувство сострадания, перед которым стушевались все остальные соображения. Ему и в голову не пришло вспомнить об оскорбленном величия закона, равно как о горе и убытках, которые эти преступники причинили своим жертвам. Он видел единственно только эшафот и страшную участь, тяготевшую над головами осужденных. Увлекаемый состраданием, Том на мгновенье даже забыл, что он не настоящий король, а только лживый призрак. Прежде чем мальчик успел опомниться, он уже отдал грозное приказание:

- Привести их сюда!

Лицо Тома покрылось густым румянцем и он хотел было уже извиниться, но заметив, что это приказание не вызвало ни малейшого удивления ни у графа, ни у дежурного пажа, благоразумно воздержался от всяких извинений. Паж с глубоким поклоном вышел, пятясь задом, из залы, чтобы выполнить королевское повеление, представлявшееся ему совершенно естественным. Том, ощутив проблеск гордости, снова почувствовал, что королевский сан обладает также кое-какими преимуществами; и начал размышлять: "Право, я чувствую себя приблизительно так, как у старика священника, когда читая сказки, воображал себя принцем, который отдает всем и каждому приказания. Мне стоит только сказать: сделай то или это, и мои желания тотчас выполняются без малейшого прекословия".

В это мгновение дверь королевской приемной растворилась настежь, и церемониймейстер принялся докладывать имена и титулы знатных сановников, явившихся представиться его величеству. Добрая половина залы была вскоре наполнена пышно разодетой аристократией. Том едва сознавал, однако, присутствие этих знатных особ, - до такой степени был он возбужден и поглощен другим, несравненно более интересовавшим его предметом. В разсеянности он сел, сам того не замечая, на свое парадное кресло и устремил глаза на дверь с выражением нетерпеливого ожидания. Заметив это, собравшиеся вельможи не решились его тревожить и принялись вполголоса беседовать друг с другом о государственных делах и придворных сплетнях.

Вскоре после того послышались приближавшиеся мерные шаги военного отряда. Осужденные на смертную казнь введены были в залу, под конвоем младшого шерифа и полузвода королевской стражи. Шериф преклонил колено перед Томом, а потом, по данному знаку, встал и отошел в сторону. Трое осужденных так и остались стоять на коленях, что же касается до стражи, то она выстроилась позади королевского кресла. Том пристально вглядывался в осужденных. Что-то такое в костюме или наружности мужчины пробудило в нем туманное воспоминание. "Кажется, я где-то уже видел этого человека, только непомню, где именно и при каком случае?" - думал Том. Как раз в это мгновенье мужчина этот взглянул на него и тотчас потупил взор перед грозным королевским величием. Тому представился при этом случай взглянуть ему прямо в лицо, и взгляд этот разрешил все монаршия его недоумения. Том сказал себе самому: "Теперь для меня совершенно ясно, что это тот самый незнакомец, который вытащил маленького Джильса Витта из Темзы и спас ему жизнь как раз в день Нового года, когда погода стояла такая холодная и бурная. Это был мужественный и честный поступок. Жаль, что бедняга позволил себе заниматься также и более гадкими делами, из-за которых попал в печальное положение... День и час, когда он спас Джильса Витта, врезались у меня в памяти потому, что час спустя, когда пробило ровно одиннадцать, бабушка Канни задала мне такую потасовку, сравнительно с которой все предъидущия и последующия должны были казаться нежными ласками".

- Объясните мне, сударь, в чем именно провинился этот человек?

Преклонив колени, чиновник ответил:

- Осмелюсь доложить вашему величеству, что он лишил жизни одного из ваших подданных при помощи яда!

Сострадание Тома к осужденному и восхищение, с которым он смотрел на него, как на смелого спасителя утопавшого мальчика, потерпело при этом заявлении тяжкий удар.

- И что же? Преступление его доказано? - спросил он тем не менее.

- Совершенно явственно и несомненно, ваше величество!

Том со вздохом сказал: - Уведите его прочь! Он заслужил смертную казнь! Жаль, очень жаль, так как это был славный малый... То есть, я хочу сказать, что он производит на взгляд такое впечатление.

Осужденный с энергическим порывом стиснул свои руки и принялся в отчаянии их ломать, обращаясь к королю с мольбами и просьбами, вырывавшимися у него безсвязными, но тем не менее трогательными фразами, воскликнул:

- Ах, милорд-король! Если у тебя есть чувство сострадания к несчастным и погибшим, пожалей обо мне! Я невинен! То, в чем меня обвиняют, было доказано лишь с большими натяжками, но я не стану напирать теперь на это! Присяжные постановили приговор и пусть он остается в силе. Тем не менее я прошу оказать мне милость, без которой участь моя будет непосильно тяжелой. Всемилостивейший милорд-король, соблаговоли по августейшему твоему состраданию выполнить последнюю мою просьбу. Прикажи меня повесить!

Просьба эта поразила Тома: он ожидал услышать что-нибудь совсем иное.

- Клянусь жизнью, ты требуешь себе странной милости. Разве тебя ожидала не эта самая участь?

- Нет, всемилостивейший государь! К сожалению, не эта! Меня присудили сварить живьем.

Изумление, отвращение и ужас, охватившие Тома, когда он услышал этот ответ, заставили его привскочить на кресле. Несколько оправившись от волновавших его чувств, он вскричал:

- Пусть твое желание, бедняга, будет исполнено. Если бы ты отравил даже целую сотню людей, ты всетаки не погибнешь такой мучительной смертью.

Осужденный поклонился королю в землю и высказал ему в самых восторженных выражениях свою благодарность, закончив словами:

- Если тебя когда нибудь постигнет злосчастье, отчего избави Боже, пусть вспомнится и вознаградится тебе нынешняя твоя доброта ко мне.

Обратившись к графу Гертфорду, Том спросил:

- Неужели, милорд, можно было постановить на законном основании такой жестокий, или, вернее сказать, свирепый приговор?

- В наших английских законах, ваше величество, установлена такая кара для отравителей. В Германии варят фальшивых монетчиков живьем, в кипящем масле, при чем опускают их туда на веревочке и при том не сразу, а постепенно, так чтобы сперва сварились ступни ног, потом ноги до колен, а потом все выше и выше...

- Пожалуйста замолчи, милорд, я не могу этого слышать, - вскричал Том, закрывая глаза руками, словно ему на самом деле представлялось это ужасающее зрелище. - Распорядись, чтобы приняты были меры к изменению существующого закона против отравителей. Пусть постановленная для них смертная казнь не осложняется мерзостной пыткой.

мере, среди английской аристократии. Он ответил:

- Повеление вашего величества постановило приговор над этим законом. История занесет на свои скрижали это повеление и помянет добром великодушные, благородные чувства, побудившия отдать таковое.

Помощник шерифа собирался уже увести осужденного, но Том дал ему знак обождать и сказал:

- Я хочу вникнуть в это дело несколько обстоятельнее. Приговоренный утверждает, что его вина не была доказана вполне основательно. Изложи мне, каким именно образом мотивировался приговор.

- Ваше величество! На суде выяснилось, что этот человек зашел в один из домов Ислингтонской деревни, где лежал больной. Трое свидетелей утверждают, что видели его там в десять часов утра, а двое встретились с ним там же несколькими минутами позже. В хижине как раз тогда никого не было, кроме больного, который спал. Несколько минут спустя, человек этот вышел из хижины и отправился дальше своей дорогой. Больной умер через час после его ухода в страшных судорогах. Перед смертью у него были позывы к рвоте.

- Был кто-нибудь очевидцем страдания? Найден в теле умершого какой-нибудь яд?

- Никак нет, ваше величество.

- На каком же основании заключили, что смерть вообще произошла от отравы?

- Осмелюсь доложить вашему величеству, что, по заявлению врачей, смерть с такими симптомами может быть причинена только ядом.

В тогдашния времена наивного невежества подобная экспертиза имела силу неопровержимого доказательства. Признавая подавляющее её значение, Том сказал:

- Доктора знают свое ремесло и, по всем вероятиям, они правы. Виновность этого бедняги представляется и в самом деде правдоподобной.

- Это еще не все, ваше величество. В данном случае имеются против него другия, еще более тяжкия улики. Многие свидетели показали, будто колдунья, ушедшая после того неведомо куда из деревни, предсказывала и говорила по секрету, что больной непременно умрет от яда, присовокупляя, что его отравит незнакомец с темнорусыми волосами, одетый в поношенное и потертое мужицкое платье. Осужденный как нельзя лучше соответствует этому описанию. Прошу, ваше величество, принять во внимание, что все случилось именно так, как было предсказано.

В тогдашния суеверные времена такой довод был несомненно могущественным. Том сознавал, что в виду столь веских свидетельских показаний виновность бедняги доказана совершенно неопровержимо и что его нет ни малейшей возможности спасти. Тем не менее ему хотелось предоставить осужденному случай оправдаться, если это окажется, паче чаяния,возможным, а потому он объявил:

- Если можешь сказать что-нибудь в свое оправдание, говори.

- Никакого проку из того, что я скажу, не выйдет, милорд-король. Я не виновен, но не могу доказать свою невинность. У меня нет друзей и приятелей, а то я доказал бы, что в этот день не мог быть в Ислингтоне, так как в десять часов утра в тот самый день находился верстах в десяти оттуда на старой Ваппингской набережной. Кроме того, милорд-король, тогда бы выяснилось, что в этот именно час я не только никого не убивал, но даже напротив того спас человеческую жизнь. Утопавший мальчик...

- Довольно. Шериф, когда именно совершено преступление?

- В десять часов утра или несколькими минутами позднее, в первый день Нового года, ваше ве...

- Сейчас же отпустить осужденного на все четыре стороны! Такова моя королевская воля.

Отдав это приказание, Том покраснел до ушей, словно сознавая свое поведение не вполне уместным. Желая по возможности замаскировать эту неуместность, он присовокупил:

- Положительно не понимаю, как могли приговорить человека к смертной казни на основании таких нелепых и недостаточных улик!

Среди присутствовавших в зале государственных придворных сановников пробежал ропот восторженного удивления. В данном случае восхищались, однако, вовсе не решением, которое было постановлено Томом. Напротив того, весьма немногие лишь были склонны считать уместным или заслуживающим похвалы полное помилование отравителя, приговоренного законным порядком к смертной казни. Всех приводили в восторг единственно только ум и разсудительность, обнаруженные Томом при разборе дела; некоторые из сановников говорили вполголоса:

"Ну, нет, этот король не сумасшедший! Голова его совершенно в порядке!"

"Как разсудительно ставил он вопросы и как согласуется с прежним его характером это внезапное, властное и безповоротное решение дела!"

"Слава Богу, болезнь его прошла! Это не безхарактерный, слабоумный ребенок, а настоящий король. По части энергии и решимости он не уступает своему отцу!"

Похвалы и одобрения носились в воздухе, а потому неудивительно, если ухо Тома отчасти тоже их уловило. Результат получился самый благоприятный. Мальчик с Мусорного двора стал чувствовать себя гораздо непринужденнее, увереннее и жизнерадостнее в роли английского монарха.

Отроческое любопытство вскоре взяло, однако, у него верх над этими приятными мыслями и чувствами. Ему хотелось узнать, какое именно страшное злодеяние могло быть учинено женщиной и маленькой девочкой, присужденными к смертной казни. Когда их ввели по его приказанию в залу, обе оне рыдали и от страха не могли выговорить ни слова.

- Что именно оне сделали? - осведомился Том у шерифа.

- Их, ваше величество, обвинили в тяжком преступлении, которое является вполне доказанным, вследствие чего судьи, на основании существующих законов, приговорили их к смертной казни через повешение. Преступление их заключается в том, что оне продали душу свою дьяволу.

Том вздрогнул. Он с детства наслышался о таких коммерческих сделках со злым духом и знал, что эти сделки имеют самый преступный злодейский характер. При всем том любопытство продолжало его подмывать, и он спросил:

- Где же и когда именно заключена эта сделка?

- В декабре месяце, в полночь, в разрушенной церкви, ваше величество.

Том снова вздрогнул.

- Кто же при этом присутствовал?

- Только оне вдвоем, ваше величество, да он третий.

- Что же оне сами сознались?

- Никак нет, ваше величество, оне отрицают свою вину.

- На каком же основании могли их тогда обвинять?

- Достоверные свидетели видели, как оне шли по направлению к развалинам церкви, ваше величество. Таким образом подозрение было возбуждено, а страшные последствия не преминули затем подтвердить его справедливость. Между прочим, доказано, что чрез посредство приобретенной таким путем власти творить зло, оне накликали и вызвали бурю, которая опустошила всю окрестную местность. Около сорока свидетелей показали на суде, что буря действительно бушевала, но их можно было набрать не сорок, а целую тысячу. У всех имелось основание ее помнить, так как решительно все от нея пострадали.

- Да, это дело очень серьезное, - заметил Том и, поразмыслив несколько времени об этом мрачном злодеянии, спросил:

- Ну, а эта женщина, пострадала она от бури или нет?

Некоторые из присутствовавших престарелых государственных сановников кивнули седыми своими головами, признавая этот вопрос чрезвычайно мудрым и основательным. Шериф напротив того, не придавал ему сколько-нибудь существенного значения и ответил с наивным простодушием:

- Разумеется, пострадала, ваше величество, и притом совершенно заслуженно, как признает весь околоток. Избушку её совсем снесло, так что она и её дочь остались без крова.

что она отдала за него свою собственную душу и душу своей дочери, свидетельствует, что она сумасшедшая. В таком случае, однако, она не знала, что творила, а потому ей нельзя ставить это в грех.

"А еще ходят слухи, будто король и сам сумасшедший. Вижу теперь, что его сумасшествие такого рода, что, с Божией помощью, исправит здравый смысл у многих нынешних умников".

- Сколько лет этой девочке? - продолжал спрашивать Том.

- Девять лет, ваше величество.

- Имеет ли право, милорд, по английским законам несовершеннолетний ребенок вступать в договоры и продавать себя кому бы то ни было? - спросил Том, обращаясь к находившемуся по близости юрисконсульту.

- Закон, ваше величество, не дозволяет ребенку входить в какие-либо серьезные сделки. Тут принимается во внимание, что незрелый детский ум легко может быть введен в обман злостною хитростью взрослых. Дьявол, если ему заблагоразсудится, может купить ребенка, с его согласия, но англичанину это не дозволяется. В этом последнем случае договор о купле был бы признан противозаконным и как бы не состоявшимся.

воскликнул Том.

Этот новый взгляд на дело вызвал много улыбок. Он врезался у многих в памяти, и его приводили потом при дворе в доказательство мощной оригинальности воззрений молодого короля, в быстром выздоровлении которого никто не дерзал после того сомневаться.

Старшая из осужденных перестала рыдать. Лицо её озарилось надеждой, и она с величайшим вниманием и самым животрепещущим интересом прислушивалась к словам Тома. Заметив это, мальчик ощутил еще большую симпатию к этой женщине, находившейся в столь ужасном и, повидимому, безвыходном положении. Он спросил:

- Каким же образом вызывали оне бурю!

- Снимая с себя чулки, государь.

- Да ведь это чудо из чудес! Неужели им стоит только снять чулки, чтобы каждый раз разыгралась буря? - осведомился он у шерифа.

- Точно так, ваше величество, если только женщина этого пожелает и произнесет вслух, или же про себя надлежащее заклинание.

Обратившись тогда к женщине, Том оживленно воскликнул:

- Покажи твое могущество. Вызови сейчас же мне бурю!

Каждый вельможа старался, разумеется, скрыть это желание, но Том ни на кого из них, впрочем, не смотрел, так как сосредоточил все свое внимание на колдунье, могущество которой должно было произвести упомянутое грозное явление природы. Видя, что его требование привело колдунью в изумление и недоумение, он с возбуждением добавил:

- Не бойся за это никакой кары. Напротив того, ты будешь тотчас отпущена на свободу, и никто не посмеет дотронуться до тебя пальцем. Покажи же свое могущество.

- Ах, милорд-король, никакого такого могущества у меня нет. Меня совершенно напрасно обвиняют, будто я им обладаю.

- Тебя удерживает, быть может, страх, но успокойся и ободрись. Никакого зла тебе не сделают. Вызови только бурю, хоть самую маленькую. Я от тебя не требую уж очень сильной и опасной бури, так как, признаться, предпочел бы, чтобы она оказалась безвредной, но во всяком случае стоит только тебе вызвать бурю, и жизнь твоя спасена. Ты и твоя девочка удостоитесь тогда полного королевского помилования, и вам будет разрешено жить где угодно в пределах королевства без всякой помехи и не подвергаясь никаким оскорблениям.

Женщина упала перед королем ниц и принялась уверять со слезами, что, к сожалению, не может совершить требуемое чудо. В противном случае она с радостью исполнила бы желание короля, хотя бы для того, чтобы спасти жизнь своей девочке.

бурю. Наконец он сказал:

- Думаю, что женщина эта говорит правду. Родная моя мать, находясь на её месте и будучи одарена дьявольским могуществом, вызвала бы немедленно бурю, хотя бы пришлось опустошить всю Англию для спасения таким путем моей жизни. Позволительно предположить, что и другия матери склонны поступать подобным же образом. Ты и твоя дочь обе свободны, так как я не считаю вас виновными. Теперь вы заручились королевским помилованием, а потому вам нечего бояться. Сними же с себя чулки, добрая женщина, и если тебе удастся вызвать таким образом для меня бурю, я осыплю тебя сокровищами.

Освобожденная колдунья громко изъявляла радостную свою благодарность и тотчас принялась выполнять приказание короля. Том глядел на её приготовления с ожиданием, к которому примешивалась, впрочем, тень суеверного опасения. Придворные, очевидно, были смущены и чувствовали себя не в. своей тарелке. Женщина сняла с ног у себя и своей девочки чулки и несомненно была готова отблагодарить короля за его великодушие хотя бы землетрясением, но, как и следовало ожидать, все её усилия остались тщетными. Видя это, Том с грустным вздохом заметил:

- Довольно, голубушка, не мучься напрасно. Дьявольское могущество от тебя отлетело. Иди с миром, но если оно когда-нибудь к тебе вернется, пожалуйста, не забывай меня и устрой для меня бурю!