Принц и нищий.
Глава XXV. Гендонский замок.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Принц и нищий. Глава XXV. Гендонский замок. (старая орфография)

ГЛАВА XXV.
Гендонский замок.

Как только Гендон и король скрылись из виду у констебля, его величеству дана была инструкция выйти возможно скорее из деревни и обождать в известном ему месте за околицей, пока Гендон сходит на постоялый двор и уплатит там по счету. Полчаса спустя мальчик и мужественный его покровитель весело уже держали путь на восток. Сам Гендон ехал на упрямом муле, а король на маленьком ослике. Мальчику было теперь хорошо и тепло, так как он сбросил с себя лохмотья и оделся в подержанный, но довольно сносный зимний костюм, купленный для него Гендоном на Лондонском мосту.

Мильсу хотелось уберечь мальчика от переутомления. Он находил, что слишком длинные переезды, неправильное питание и недостаточный сон могут еще более обострить умопомешательство бедняги. Напротив того, отдых, хорошая пища и умеренный моцион непременно ускорят его излечение. Воин сгорал нетерпением видеть своего мальчика совсем исцелившимся. Он был убежден, что это вскоре случится и что болезненная греза перестанет мучить умную головку его питомца. Вместо того, чтобы подчиниться естественному стремлению, которое побуждало его ехать день и ночь, дабы вернуться как можно скорее в родной замок, которого не видал уже целых десять лет, Мильс Гендон решился пробыть в пути несколько лишних дней, дабы совершить свою поездку небольшими переходами.

Проехав миль десять, путники прибыли в большое село и остановились там на ночлег в хорошей гостиннице. Между ними установились прежния отношения. Пока король изволил кушать, Гендон стоял за стулом мальчика и прислуживал ему. Раздев короля, Мильс укладывал его в постель, а сам ложился у дверей возле порога, завернувшись в одеяло.

На следующий и третий день своего путешествия король и верный его барон ехали не торопясь, рассказывая друг другу свои приключения за время разлуки. Эти повествования очень забавляли их обоих. Гендон обстоятельно описал, как он странствовал, разыскивая короля, и как,между прочим, архангел водил его целый день без толку по всему лесу. Убедившись, что все равно не отделается от воина, старик вернулся с ним под конец в хижину. Заглянув на минутку в спальню, он вышел оттуда шатаясь, словно пораженный глубоким горем. Пустынник, по собственным своим словам, ожидал, что мальчик вернулся и прилег там отдохнуть, но в спальне никого не оказалось. Гендон прождал целый день в хижине отшельника и, утратив, наконец, всякую надежду на возвращение короля, уехал оттуда, чтобы продолжать свои розыски.

- Старик отшельник искренно огорчился, не найдя вашего величества в спальне. Я видел это по его лицу!

- Я, чорт возьми, в том немало не сомневаюсь, - возразил король и рассказал верному барону собственные свои приключения, после чего Гендон душевно скорбел, что не убил архангела при самом начале своей с ним беседы.

В последний день путешествия Гендон находился в крайне восторженном настроении: он безостановочно говорил про старика-отца и старшого своего брата Артура. При этом он останавливался на многих подробностях, которые выясняли их благородство и великодушие. С самой пламенною любовью описывал он чарующий характер и красоту Эдифи. Сердце его было до того переполнено нежными чувствами, что он счел возможным сказать даже несколько сочувственных, братских слов про Гуго. Особенно охотно толковал он о предстоящем свидании с отцом, братьями и кузиной в Гендон-Голле, где его возвращение приятно изумить всех. Без сомнения, все будут несказанно радоваться и благодарить Бога.

Местность, но которой пролегал путь, была плодородная и хорошо возделанная, усеянная крестьянскими домами и садами. Дорога шла по тучным пастбищам, раскидывавшимся на волнообразной равнине, невысокие холмы и лощины которой напоминали волнующееся море. После полудня, Мильс Гендон то и дело сворачивал с дороги, чтобы взобраться на какой нибудь соседний холм и посмотреть, не увидит ли оттуда родной замок. Под конец это ему удалось, и он с возбуждением воскликнул:

- Вот и деревня, государь, а рядом с нею наш замов! Башни его виднеются отсюда, а лес, что чернеет вдали, - это парк моего отца. Вы познакомитесь теперь с настоящей аристократической роскошью и величием. Подумайте только, что в доме у нас семьдесят комнат и двадцать семь человек прислуги. Для такой мелкой семьи, как мы, это ведь очень приличное жилище! Теперь нам надо ехать пошибче. Я положительно сгораю от нетерпения, и каждая минута промедления нагоняет на меня мучительную тоску.

Как ни торопились наши путники, а всетаки добрались до деревни лишь после трех часов пополудни. Пока они через нее ехали, Гендон неумолчно рассказывал королю про все её достопримечательности.

- Вот наша древняя церковь, окутанная тем же самым плющем. Кажется, что к нему не прибавилось и не убавилось от него ни одной ветки. Это гостинница под вывеской "Красного Льва", а там Базарная площадь. Вот Майская Мачта и возле нея колодец. Ничто как будто не изменилось, за исключением, разумеется, людей. Десять лет для человека не проходят безследно. Кажется, будто я узнаю кое-кого из наших сельчан, но меня самого положительно никто не узнает!

Разговаривая таким образом, они вскоре проехали всю деревню, а затем свернули на узенькую извилистую дорогу, обнесенную с обеих сторон высокими изгородями и ехали по ней около трех четвертей версты довольно быстрым аллюром. Затем, через величественные ворота, массивные каменные столбы которых были украшены гербами Гендонов, они въехали в обширный цветник, разбитый перед великолепным замком.

- Добро пожаловать в Гендонский замок, ваше величество! - воскликнул Мильс. - Сегодня для меня настоящий праздник. Надо полагать, что мой отец, братья и лэди Эдифь будут вне себя от радости. Не удивляйтесь, если в разгар свидания они станут обращать внимание исключительно только на меня и встретят вас сравнительно холодно. Это не преминет измениться. Когда я скажу, что ты на моем попечении, и объясню, как сильно я тебя люблю, ты увидишь, что все они полюбят тебя тоже ради Мильса Гендона, так что их дом и сердца будут навсегда потом твоими.

Спустя мгновение Гендон соскочил с. своего мула перед парадным крыльцом, помог королю слезть с ослика и, взяв мальчика за руку, вбежал в замов. Пройдя сени, он очутился в просторной приемной и, торопливо усадив там короля без особого внимания в соблюдению должного церемониала, устремился к молодому человеку, который сидел у письменного стола перед камином, где весело пылал яркий огонь.

- Поцелуй меня, Гуг, - вскричал он, - скажи, что ты рад моему возвращению и позови отца, так как я не буду чувствовать себя дома, пока не пожму его руку, не увижу опять его лица и не услышу его голоса!..

Гугь, на лице которого выразилось мимолетное изумление, отшатнулся назад и устремил на нежданного гостя пристальный взгляд, в котором в первое мгновенье отражалось нечто вроде оскорбленного достоинства. Затем, как бы под влиянием внезапно явившейся мысли, на лице его мелькнуло изумление и любопытство, соединенные с действительным, или же притворным состраданием. Помолчав немного, он ласково заметил:

- Ты, бедняга, как будто не в своем уме. Без сомнения, тебе пришлось перенести на своем веку много лишений и тяжких неприятностей. Вся твоя внешность и костюм свидетельствуют, что судьба была для тебя злой мачихой. За кого именно ты меня принимаешь?

- Тебя-то? Понятное дело за тебя самого, то есть за Гуга Гендона, - довольно резко возразил Мильс.

- А за кого именно принимаешь ты себя в своем воображении?

- Воображение тут не при чем. Ведь не станешь же ты утверждать, будто не узнаешь во мне твоего брата, Мильса Гендона?

Выражение приятного изумления скользнуло по лицу Гуга, и он воскликнул:

- Как, ты не шутишь? Разве мертвые возвращаются с того света? Если бы это было возможно, как возблагодарил бы я Бога! Несчастный погибший брать, которого мы столько лет уже считали умершим, возвращается вдруг в наши объятия! Нет, такое счастье было бы слишком велико для того, чтобы считать его возможным. Здесь на земле это немыслимо! Послушай, умоляю тебя сжалиться и не подшучивать надо мною! Скорее подойди к свету, дай хорошенько тебя разглядеть!

Схватив Мильса за руку, Гуг потащил его к окну и принялся осматривать с ног до головы алчными взорами, поворачивая его перед собой в разные стороны и окидывая его всего испытующим взглядом. Тем временем вернувшийся блудный сын, раскрасневшись от радости, улыбался, смеялся и, утвердительно кивая головой, говорил:

- Гляди на меня, братец, гляди, не бойся! Ты не найдешь во мне ни одной незнакомой черты. Всматривайся в меня, сколько тебе заблагоразсудится, добрый мой Гуг. Тем надежнее узнаешь ты во мне Мильса, твоего брата Мильса, с которым не видался теперь ровнехонько десять лет. Да, нынешний день является истинным праздником для нас всех. Я чувствовал это с самого утра, и на душе у меня было так легко! Дай-ка мне твою руку, брат, поцелуемся. Господи, мне кажется, что я сейчас же умру от радости!..

Он хотел уже броситься на шею брату, но Гуг отрицательно махнул рукою, а затем, печально опустив голову на грудь, сказал взволнованным голосом: - Да ниспошлет мне милосердый Бог силу вынести это горькое разочарование!..

Мильс до того изумился, что на мгновение не мог выговорить ни слова, но затем, оправившись, спросил:

- О каком разочаровании ты говоришь? Разве ты не узнал меня, брат?

Грустно покачав головой, Гуг объяснил:

- Дай Бог, чтобы ты оказался моим братом и чтобы другие глаза нашли сходство, которое от моих ускользает. Увы, я боюсь, что в письме высказана была нам сущая правда.

- В каком письме?

- В полученном из-за моря лет шесть или семь тому назад. В нем сообщалось, что мой брат убит в сражении.

- Это ложь. Призови сюда отца. Он, наверное, меня узнает.

- Трудненько вызвать мертвого из могилы.

- Мертвого? - спросил Мильс прерывающимся голосом. - Итак, мой отец умер. Какое тяжкое для меня известие! Лучшая половина радости свидания теперь для меня погибла, - добавил он трепещущими устами. - В таком случае призови сюда старшого нашего брата Артура. Он, без сомнения, меня узнает и постарается меня утешить.

- Он тоже умер.

- Господи, помилуй меня, грешного! Я чрствую себя почти не в силах вынести столь тяжкия испытания. Отец и старший брат, такие благородные великодушные люди,оба скончались, тогда как я, которому скорее уже следовало бы умереть, остался в живых! Прошу, сжалься надо мной и не говори, что лэди Эдифь...

- Тоже умерла? Нет, она жива!

- Разумеется, надо благодарить Бога и за это. Всетаки я чувствую даже и теперь, что радость не совсем еще умерла в моем сердце. Скорее, брат, призови ее сюда. Неужели она тоже меня не узнает? Нет, это немыслимо. Она-то уж наверное узнает меня с первого взгляда. Было бы сумасшествием в этом сомневаться. Призови ее, призови старых наших слуг: они тоже меня узнают!

С этими словами Гуг вышел из комнаты. Мильс стоял несколько мгновений в задумчивости, а затем начал ходить, из угла в угол, бормоча сквозь зубы:

- Странно, очень странно... Как это могло случиться, что из здешней прислуги пятеро отчаянных негодяев остались в живых, тогда как двадцать два честных и порядочных человека все до одного умерли?

замечание, которое само по себе позволительно было бы истолковать в ироническом смысле:

- Не падай духом, мой верный барон! Кроме тебя, есть люди, высокий сан, личность и права которых остаются непризнанными. У тебя есть товарищ в несчастье!

- Ах, государь, - воскликнул Гендон, слегка покраснев, - не осуждайте меня, обождите, и вы убедитесь в этом сами. Я не обманщик, и она сейчас же заявит об этом. Вы услышите это из самых очаровательных уст во всей Англии. Я положительно не понимаю, как могут иметься у Гуга какие-либо сомнения относительно моей личности. Ведь эта старинная зала с портретами предков и всей своей обстановкой знакома мне так же хорошо, как знакома ребенку его детская. Смею уверить, милорд, что я не обманщик. Я здесь родился и вырос. Я говорю чистую правду, и если бы мне никто даже не поверил, то всетаки прошу тебя не сомневаться в истине моих слов. Такое сомнение было бы для меня положительно невыносимо.

- Я и не сомневаюсь! - объявил король с доверчивым детским простодушием.

- Благодарю тебя от всего сердца, - воскликнул Гендон с горячностью, свидетельствовавшей, до какой степени он растроган.

Гендон смутился, чувствуя себя виноватым. Он очень обрадовался, что ему не пришлось ответить на вопрос короля, так как в эту самую минуту дверь отворилась и вошел Гуг. За ним явились в приемную: красавица в богатом костюме и несколько слуг в ливреях. Красавица эта шла медленно, опустив головку и потупив глазки. Лицо её было невыразимо грустно. Мильс Гендон бросился было в ней навстречу, восклицая: "Милая, дорогая моя Эдифь!..", но Гуг умоляющим жестом руки удержал его и, обращаясь к красавице, сказал ей серьезным многозначительным тоном:

- Вглядись в него хорошенько. Узнаешь ты его?

Услышав голос Мильса, красавица слегка вздрогнула и щечки её покрылись густым румянцем. Теперь она дрожала всем телом. На несколько мгновений водворилось тяжелое молчание. Затем она медленно подняла головку и устремила на Гендона словно помертвевший испуганный взор. При этом румянец постепенно капля по капле сбегал с её лица, на котором осталась под конец лишь сероватая бледность смерти. Тогда она проговорила голосом, помертвевшим в такой же степени, как и её лицо: "Я его не знаю", отвернулась, застонала и с сдержанным рыданием шатаясь вышла из комнаты.

Мильс Гендон опустился в кресло и закрыл лицо руками. Брат его, обождав несколько времени, сказал слугам:

Они отрицательно покачали головами. Владелец замка сказал тогда:

- Слуги не знают вас, сударь. Боюсь, что тут какое-нибудь недоразумение. Вы убедились, что моя жена тоже не имеет чести быть с вами знакомой...

- Так она значит твоя жена! - воскликнул Мильс. В одно мгновение ока Гуг оказался притиснутым к стене, и мощная рука Мильса сдавила ему горло словно железными клещами.

- Ах, ты, лицемер с лисьим сердцем! Теперь я вижу тебя насквозь... Ты сам написал лживое письмо о моей смерти, чтобы украсть таким образом от меня невесту, выступив в роли моего наследника. Впрочем, Бог с тобой! Убирайся скорее с глаз моих, так как мне не хотелось бы позорить воинскую мою доблесть убийством такого жалкого, трусливого негодяя.

выполнить это приказание и один из них осмелился заметить:

- Он ведь вооружен, сэр Гуг, а мы безоружны.

- Да ведь он один, а вас четверо. Мало ли что он вооружен. Хватайте его, говорят вам!

- Вы знаете ведь, каков я был в прежние годы? Я с тех пор не переменился. Попробуйте-ка подойти, вы убедитесь в этом!

- В таком случае уходите отсюда, подлые трусы! Вооружитесь как следует и сторожите у дверей, пока я пошлю кого-нибудь за полицейской стражей, - объявил Гуг, выходя из приемной. На пороге он обернулся в Мильсу и сказал:

- Для вас окажется выгоднее не усиливать своей вины тщетными попытками скрыться бегством.

- Если только это тебя тревожит, ты можешь успокоиться. Я вовсе не намерен бежать отсюда. Мильс Гендон законный владелец Гендонского замка и всех принадлежащих в нему поместьев. Можешь быть уверен, что он не убежит!