Принц и нищий.
Глава XXX. Успехи Тома.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Принц и нищий. Глава XXX. Успехи Тома. (старая орфография)

ГЛАВА XXX.
Успехи Тома.

Пока настоящий король странствовал по своему государству плохо одетый, голодный, то подвергаясь оскорблением и насмешкам со стороны бродяг и мошенников, то сидя в тюрьме с ворами и убийцами, и пользуясь нелицеприятно от тех и других прозвищем идиота и умопомешанного, Том Канти, разыгрывавший роль короля, вел совершенно иное, несравненно более приятное существование.

Мы перед тем покинули его как раз в ту минуту, когда королевская власть начала показываться ему с более блестящей своей стороны. Эта блестящая сторона становилась с каждым днем все ярче и в непродолжительном времени стала приводить его в восторг великолепным своим сиянием. Все опасения мальчика разсеялись. Высокое положение, в котором он очутился, более его уже не страшило. Он не чувствовал ни малейшого смущения и держал себя с истинно царственной непринужденностью и уверенностью. Дело в том, что он извлекал из своего мальчика для порки с каждым днем все большие выгоды и приобрел чрез посредство этого мальчика самые разносторонния сведения о том, что ему знать надлежало.

Когда Тому хотелось поиграть или побеседовать, он посылал принцессам Елизавете и Анне Грей приказание явиться к его величеству. Когда ему надоедало их посещение, он отсылал их прочь с величественным видом монарха, у которого это вошло уже в привычку. Он уже не смущался, когда принцессы, прощаясь с ним, целовали ему руку.

Тому начал доставлять удовольствие церемониал торжественного укладывания в постель вечером и столь же торжественного и сложного одевания утром. Шествие в парадную столовую в сопровождении блестящей процессии высших придворных сановников и почетных телохранителей положительно его забавляло и приятно щекотало его самолюбие, так что он под конец удвоил число этих телохранителей с пятидесяти до целой сотни. Ему приятно было слышать, как трубили рога в длинных дворцовых корридорах и как на этот сигнал отвечали издалека возгласы: "Дорогу королю!"

Мальчик с Мусорного двора приучил себя находить удовольствие даже и сидя на престоле в зале государственного совета и делая вид, будто является там не просто лишь марионеткой лорда-протектора, а самостоятельным державным монархом. Он с удовольствием давал аудиенции послам великих держав, являвшимся в тронную залу с многочисленными пышными свитами и внимательно выслушивал исполненные всяческих любезностей грамоты от соседних государей, именовавших его дорогим братцем. Неправда ли, каким счастливцем сделался Том Канти, мальчик с Мусорного двора?

и лесть придворных начали казаться его ушам сладостною музыкой. При всем том он остался добросердечным, милым мальчиком, - мужественным, энергическим защитником всех обиженных и вел безпощадную войну с неправедными законами, но, при случае, чувствуя себя оскорбленным, умел бросить на какого-нибудь графа, или даже герцога такой взгляд, от которого этот вельможа вздрагивал всем телом. Раз как-то августейшая сестра его величества, суровая святоша Мария, заслужившая впоследствии прозвище Кровавой, вздумала говорить царственному своему братцу о неуместности с его стороны миловать такое множество людей, которым надлежало бы сидеть в тюрьме, а не то красоваться на виселице, или же на костре. Принцесса напомнила Тому, что при августейшем покойном их родителе содержалось иной раз единовременно в тюрьмах до шестидесяти тысяч человек и что в продолжение примерного его царствования казнено было рукою палача семьдесят две тысячи воров и разных иных негодяев. Возражения эти вызвали у мальчика взрыв великодушного негодования. Король приказал принцессе идти в её комнату и молить Бога, чтобы Он вынул камень, который она носит в груди, и дал ей взамен обыкновенное человеческое сердце.

Неужели Том Канти вовсе не безпокоился о маленьком законном принце, который обошелся с ним так добродушно и выбежал с такой горячностью из кабинета, чтобы отмстить за него дерзкому часовому, стоявшему у дворцовых ворот? На самом деле, в первые дни и ночи своего царствования мальчик с Мусорного двора почти безпрерывно терзался мыслями о продавшем без вести принце и томился совершенно искренним нетерпением с ним свидеться, чтобы немедленно вернуть ему все законные права и почести. По мере того, однако, как время шло, а принц не возвращался, головка Тома все более заполнялась новыми чарующими впечатлениями, под влиянием которых из нея мало-по-малу исчезал образ пропавшого без вести монарха. Под конец, когда этот образ по временам воскресал, он стал производить на Тома впечатление нежеланного привидения, перед которым мальчик с Мусорного двора чувствовал себя пристыженным и виноватым.

нему когда-нибудь в грязи и лохмотьях, выдадут его своими поцелуями и низвергнут с блистательного английского престола опять в бездну унижений и всяческих лишений, заставляла его содрогаться. Под конец воспоминание о них почти совсем перестало его тревожить. Он искренно этому радовался, так как если перед ним воскресали их грустные обвиняющия лица, то он каждый раз чувствовал себя презреннее и гаже червя, пресмыкающагося по земле.

В полночь на девятнадцатое февраля Том Канти опочил мирным сном в роскошной постели королевского своего дворца, охраняемый верными вассалами и окруженный подобающим царственным великолепием. Он чувствовал себя совершенно счастливым, так как на следующий день назначено было торжественное его коронование. В этот же самый час настоящий король Эдуард VI, истомленный голодом и жаждой, весь в пыли и грязи, уставший с дороги и одетый в лохмотья, так как во время уличной драки все платье на нем изорвали в клочья, протискался в Вестминстерское аббатство вместе с толпой народа, следившого с величайшим интересом за многочисленными рабочими, сновавшими, словно деятельные муравьи по аббатству, заканчивая там последния приготовления к торжеству коронования.