Простодушные у себя дома и за границею.
Часть вторая. Простодушные за границею.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Простодушные у себя дома и за границею. Часть вторая. Простодушные за границею. Глава VIII. (старая орфография)

ГЛАВА VIII. 

Древняя столица мароккская, г. Танжер. - Странные виды и картины. - Колыбель древности. - Мы становимся богачами. - Как обворовывают почту в Африке. - Опасность быть богатым в Марокко.

Да это просто царственное наслаждение!..

Пусть люди, посетившие Испанию, восхваляют ее сколько им угодно, а все же нам больше пришлись по вкусу владения мароккского султана. Пока с нас будет и той Испании, которую мы видели в Гибралтаре; но Танжер именно такое место, к которому мы все время стремились. До сих пор мы повсюду встречали чужеземных людей, но повсюду между ними попадались также такие люди и вещи, с которыми мы еще прежде были знакомы; благодаря этому, новизна теряла в наших глазах часть своей прелести. Нам было нужно что-нибудь совершенно и безусловно чуждое мне, иноземное, иноземное до мозга костей, иноземное как по внешности, так и по внутреннему своему складу и по всей окружающей обстановке, чтобы ничто не могло подточить его "иноземность", чтобы ничто не могло нам напомнить о других людях и странах во всей поднебесной! И вот в Танжере мы нашли желаемое!

больше доверять. Картины нам казались слишком преувеличенными, слишком фантастичными, слишком обаятельными для того, чтобы походить на действительность. И вдруг действительность даже превзошла их, оне оказались недостаточно фантастичны, недостаточно обаятельны, недостаточно ярки; оне и вполовину не передавали действительности. Танжер в самом деле вполне чужеземный город и настоящия его свойства можно усмотреть лишь в "Тысяче и одной ночи", но ни в какой-либо иной книге. Люди кишат вокруг нас толпами, но "белых" не видишь нигде. Перед нами город закрытый и замуравленный, заключенный в толстых, прочных стенах, которым уже больше тысячи лет. Дома здесь все одноэтажные или двух-этажные с каменными толстыми стенами, покрытыми снаружи штукатуркой. Форма их четыреугольная, как у товарных ящиков; крыша плоская, как пол, карнизы отсутствуют. Снизу до верху все дома выбелены известкой и весь тесный город производит впечатление кладбища с белыми памятниками. Двери сводчатые, с тою своеобразной формой сводов, которая встречается на картинах из мавританской жизни. Полы выложены разноцветным граненым плитняком, разноцветной фарфоровой мозаикой, которая изготовляется в обжигательных печах города Феца, красной черепицей или красным крупным, широким кирпичем, который и время-то не в состоянии разрушить. В жилищах (например, еврейских) нет другой мебели, кроме диванов, что же касается жилищ мавританских, "ни одна христианская собака" (т. е. ни один христианин) не смеет туда показаться. Улицы также носят на себе восточный отпечаток; одне из них в три фута ширины, другия - в шесть, но только в двух ширина достигает двенадцати футов. Всяк, кому вздумается, может помешать проезду, растянувшись на земле поперек улицы во весь рост... Чем же это не картинка Востока?

Есть тут и могучие статные бедуины, обитатели пустынь, и рослые мавры, гордые сознанием, что история их народа теряется в тьме веков, и евреи, предки которых спаслись сюда бегством сотни веков тому назад, и горцы, головорезы от природы, оригиналы и остряки негры-чернокожие, как сам Моисей-пророк, завывающие дервиши и около сотни арабских племен. Словом, народы и племена самые разнообразные по виду и по образу жизни, но все чужеземные и одинаково любопытные на взгляд.

Наряды их так странны и необыкновенны, что их трудно даже описать. Вот загорелый мавр с бронзовой кожей. На нем громадная белая чалма, забавно расшитая куртка, красный с золотом кушак, в несколько раз обернутый вокруг пояса и состоящий из многочисленных складок; панталоны его едва спускаются ниже колен, а между тем на них пошло пропасть материи: целых двадцать ярдов! Украшения простого солдата - ятаган, желтые туфли на босых ногах, голые колени и несоразмерно длинное ружье, а важность в осанке такая, что я его принял, по меньшей мере, за самого султана Марокко. Есть тут и престарелые мавры с волнистою белою бородою и в длинных белых одеждах с обширными капюшонами; бедуины в полосатых платьях и капюшонах; негры и горцы с тщательно выбритою головою, за исключением одного только клочка волос за ухом; наконец, всевозможные туземцы в самых ярких и странных нарядах, но все более или менее пообносившиеся и в лохмотьях. Тут и женщины-мавританки, укутанные с головы до ног в грубые белые одежды; что оне женщины, а не мужчины, можно единственно но тому догадаться, что оне оставляют открытым только один глаз, и как сами не смотрят на мужчин своего племени, так и те на них. Здесь проживают до пяти тысяч евреев в синих долгополых сюртуках (лапсердаках), с кушаками вокруг пояса и в туфлях. На затылке у них шапочка, волосы начесаны на лоб и посредине выстрижены прямо с одного боку до другого, так точно, как носили их танжерские праотцы, Бог весть сколько безсчетных веков тому назад. Их ноги и щиколотки - голы, носы - крючковаты и притом у всех "одинаково" крючковаты! Все они похожи один на другого и даже до того похожи, что их можно принять за членов одной и той же семьи. Их жены и дочери, толстенькия, красивые, так мило улыбаются христианам, что даже становится отрадно смотреть!

Но что это за потешный город!.. Посреди его грозных святынь и памятников старины смех и шутки кажутся даже кощунством, не говоря уже о современной легкомысленной болтовне. К таким почтенным древностям только и пристал что образный, торжественный и мерный язык сынов Пророка. Есть здесь старая, почти обратившаяся в развалины стена, которая была уже стара еще в то время, когда Колумб открыл Америку; была стара, когда Петр Пустынник призвал в оружию средневековых рыцарей и повел их в первый Крестовый поход; когда Кард Великий и его паладины осаждали волшебные замки и бились с великанами и духами в далекия, сказочные времена; когда Сам Христос с учениками ходил по земле. Эта стена стояла на том самом месте даже и тогда, когда уста Мемнона еще издавали звуки, а люди занимались куплей и продажей на улицах города Вавилона, уже давно исчезнувшого с лица земли!..

Финикияне, карфагеняне, англичане, мавры, римляне - все, все сражались за Танжер, всем приходилось его брать и отдавать.

Вон там, подальше, развалины пролета моста, который был воздвигнут Юлием Цезарем девятьсот лет тому назад. Может быть, на нем некогда стояли люди, которым выдало на долю счастие видеть Спасителя на руках Богоматери.

По близости находится та самая корабельная верфь, на которой Юлий Цезарь некогда чинил свои корабли и нагружал их хлебом, когда совершал набег на Британию, за пятьдесят лет до начала христианской эры.

Здесь, при мирном блеске звезд, эти древния улицы, казалось, были переполнены видениями давно забытых лет. Глаза мои остановились на памятнике старины, который описан римскими историками менее двух тысяч лет тому назад. Надпись на нем гласит:

"Мы хананеяне. Мы те, которые были изгнаны из родной земли Ханаанской еврейским разбойником Навином".

Иисус Навин их выгнал и они пришли сюда. По близости отсюда живет также целое племя евреев, предки которых бежали сюда после неудачного возмущения против царя Давида; теперь же их потомки все еще находятся под опалой и живут себе особняком.

тысячи лет тому назад. На этих самых улицах он повстречал Анита, короля всей страны, и вышиб ему мозг из головы своей дубинкой, как это полагалась между джентльменами в те времена. Жители Танжера, называвшагося тогда "Тингисом", ютились в самых грубых лачугах, одевались в звериные шкуры и носили при себе дубинку, а сами были так же дики, как и дикие звери, с которыми им не переставая приходилось вести борьбу. Они жили, питаясь естественными произведениями своей страны; но они были благородные люди и не занимались никаким трудом. Столицей и местопребыванием их короля был знаменитый сад Гесперид в семидесяти верстах от берега Танжера. Самый сад, и вместе со своими "золотыми яблоками" (т. е. апельсинами) давным давно уже не существует; от него не осталось и следа. Собиратели древностей допускают предположение, что такое лицо, как Геркулес, действительно существовало в древния времена, соглашаются также и с тем, что он был энергичный и предприимчивый человек, но положительно отказываются считать его богом, настоящим, древне-греческим божеством, потому что это было бы несогласно с его темпераментом.

Ниже по берегу, на мысе Снартеле, находится знаменитая пещера Геркулеса, в которой этот герой скрывался, когда потерпел поражение и был изгнан из Танжера и его окрестностей. Стены её покрыты письменами на древних, угасших языках и этот факт дает мне повод думать, что, вероятно Геркулесу не случалось много путешествовать, иначе ему было бы некогда вести дневник. В пяти днях разстояния отсюда (скажем, приблизительно, хоть в двухстах милях) есть развалины древняго города, о котором не упоминается ни в письменных, ни в устных преданиях. А между тем, его триумфальные ворота, его колонны, его статуи ясно указывают на то, что он был построен просвещенным народом.

Размеры лавки в Танжере вообще невелики. Хозяин её, магометанин (он же и продавец) - медник, сапожник, или суровщик, сидит на полу, сложив накрест ноги и может рукой достать любую из вещей, которые вам вздумается купить. Вы можете взять в аренду целую кучу этих клетушек за какие-нибудь пятьдесят долларов в месяц. Базарные торговцы наводняют собой рынок ее своими корзинами фиников, винных ягод, дынь, абрикосов и т. п., а в их толпе тянутся вереницами навьюченные ослы, которые по величине своей, пожалуй, не больше,чем наши ньюфаундлэндския собаки. Картина живописная, оживленная и от нея веет полицейским присутствием. Евреи-менялы считают себе, да посчитывают бронзовые монеты (их полутемные клетушки находятся тут же, по близости); затем, они пересыпают деньги из одной плетеной корзинки в другую. Впрочем, сколько мне кажется, в наши дни не очень-то здесь много чеканится звонкой монеты. Ни одной современной мне не попадалось, а те, которые мне пришлось видеть, были помечены четыреста-пятьсот лет тому назад и казались такими поломанными, поистертыми. Нельзя сказать, однако, чтобы эти монеты были здесь в большой цене. Джэк пошел разменять один "наполеон", чтобы иметь в руках деньги, соответствующия здешней дешевизне и, вернувшись назад, объявил: - Я сорвал банк: купил одиннадцать "четвертей галлона" (галлон - мера), а представитель фирмы сам вышел наулицу, чтобы там получить проценты за размен.

У мавров есть, однако, и небольшие серебряные монеты, и кусочки серебряной руды, стоимостью в 1 доллар каждый. Но эти "слитки" настолько редки в обращении, что бедняки-арабы просят позволения их поцеловать, когда им случается увидать хотя бы один, мельком.

Есть у них и миниатюрная золотая монета, стоимостью в два доллара... Кстати, я кое-что по этому поводу припоминаю и могу рассказать.

"вольную" (т. е. произвольную цену).

Но они то-и-дело попадают в руки разбойничьих шаек, которые, конечно, их обирают. Поэтому умудренные опытом арабы, как только наберут два доллара, меняют их на золотую монетку и, когда их заарестуют, поспешно проглатывают ее. Все это было хорошо и прекрасно, пока их хитрость не выплыла наружу; но затем грабители просто-на-просто принялись давать своим пленным... слабительное и, сторожа их терпеливо выжидали его результатов.

Султан мароккский - ненасытный деспот; главнейшие сановники его тоже деспоты, но в меньших размерах. Правильно организованной системы налогов здесь нет; но когда султану или "баши" нужны деньги, они дерут с богачей, которым остается либо уплатить требуемое, либо идти в тюрьму. Вот почему не у всякого обитателя мароккской империи хватает смелости быть богатым: это роскошь и даже весьма небезопасная. Тщеславие случайно приводит к тому, что богач проговорится или чем-либо проявит свое богатство; но рано или поздно султан доберется до него, обвинит богача в чем ни попало и конфискует все его имущество! Понятно, во всей империи не мало есть богатых людей, но они от всех прячут подальше свои капиталы, одеваются в лохмотья и прикидываются бедняками. Султан то-и-дело сажает в тюрьму людей, которых он подозревает, в преступлении быть богатым и так донимает притворщика, что тот вынужден, наконец, признаться, куда он спрятал свои деньги.

Как мавры, так и евреи иногда просят, чтобы их взяли под свое покровительство иностранные консулы, и тогда им раздолье: они могут прямо перед носом у самого султана хвастать своим состоянием и, вдобавок, совершенно безнаказанно!