Простодушные у себя дома и за границею.
Часть вторая. Простодушные за границею.
Глава IX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Простодушные у себя дома и за границею. Часть вторая. Простодушные за границею. Глава IX. (старая орфография)

ГЛАВА IX. 

Паломник в смертельной опасности. - Как мавры чинили башенные часы Танжера - Наказания у мавритан за преступления. - Брачные обычаи. - Различного рода изыскания, чтобы найти "настоящее" воскресение. - Усердие паломников-магометан. - Уважение мавров к кошкам. - Блаженство быть генеральным консулом в Танжере.

Почти с самого же начала наших вчерашних приключений (после того, как мы высадились на берег) наш легкомысленный, неосторожный Блюхер едва не поплатился жизнью.

Усевшись на своих ослов и мулов, мы двинулись в путь под защитой важного, сановитого и сиятельного Хаджи Магомета-Ламарти (да умножит Аллах его потомство!). Проездом мы увидали красивую магометанскую мечеть, украшенную высокой башней-минаретом, узорами из фарфоровой мозаики и архитектурною работой во вкусе Альгамбры.

Блюхер направился верхом прямо к её открытому входу, но предприимчивого искателя приключений остановил страшный крик туземцев: "Хи!.. Хи!.." и громкое: "Стой!" одного из англичан. После этого нам уже обстоятельно объяснили, что мавританская мечеть считается на-веки оскверненной, если "собака-христианин" переступит за её порог, и никакия в мире "очищения" уже не сделают вновь доступной для молитв "правоверных".

Если бы Блюхеру удалось проникнуть в мечеть, то его, без сомнения, выгнали бы из города, побили бы камнями. Не так еще давно было то время, когда христианина, застигнутого в мечети, мавры безпощадно убивали.

Мы могли только мимоходом заметить, что пол в мечети мозаичный и что правоверные тут же, у фонтанов, совершают свои омовенья. Как ни был короток наш мимолетный взгляд, но и он пришелся магометанам не по вкусу...

Несколько лет тому назад часы на башне мечети попортились. В то время танжерские мавры уже настолько опустились, что давно в их среде не было искусника, который мог бы придти на помощь пациенту такого нежного сложения, как одряхлевшие от старости часы. Виднейшие представители города сошлись на торжественный совет, дабы решить, как выйти из этого затруднения. Они основательно обсудили это дело, прежде чем придти к какому-либо решению. Наконец, один из патриархов встал и проговорил:

- О, вы, дети Пророка! Как вам известно, нашу столицу своим присутствием оскверняет собака-португалец, часовщик. Известно вам еще и то, что на сооружение наших мечетей камни и замазку привозят ослы и таким образом имеют доступ в самый храм. Итак, введем в него собаку-христианина, но на четвереньках, босиком, дабы он, уподобившись ослу, имел доступ в мечеть и получил возможность починить нам часы!

Так все и было сделано. Следовательно и Блюхеру, если ему, когда суждено будет попасть в магометанскую мечеть, придется отрешиться от своих человеческих достоинств и войти в нее в своем природном виде.

Мы посетили темницы и видели, как мавры заключенные плетут цыновки и корзины. (Впрочем, эта система - извлекать пользу из преступников перешла к ним от цивилизованных народов). Убийство у магометан карается смертью. Еще не так давно трое убийц были отведены за городския стены и там разстреляны. Но мавританския ружья не хороши; не хороши и мавританские стрелки. В том случае, о котором идет речь, они разставили приговоренных, как мишень, на дальнем разстоянии и с полчаса упражнялись в стрельбе, пуская в них пулю за пулей, пока не попали в цель.

Если на рынке случается покража, вору отрубают правую руку и левую ногу, которые и прибивают там же, на площади, на-показ и в назидание всем и каждому. Хирургические приемы при этой операции далеко не искусны. Мясо вокруг кости сначала слегка подрезают и затем попросту отламывают кость. Иногда виновный поправляется; но большей частью он не выдерживает операции и умирает. Впрочем, мавры - народ сильный духом; они искони были храбрецами. Несчастные выносят муки этой ужасной кары не поморщись, без трепета, без стона! Как велико ни было бы страданье, оно не может заставить мавра унизиться до того, чтоб опозорить себя криком или стоном.

Здесь браки заключаются по усмотрению родителей жениха и невесты. Нет между ними никаких заигрываний, ни свиданий украдкой, ни поездок или прогулок вдвоем, ни ухаживанья в полутемных гостиных, ни ссор и примирений, которые так обычны у будущих супругов. Здесь молодой человек принимает жену из рук родителя, который сам выбирает ее для него; после венца и после того, как с нея снимут покрывало, он видит ее в лицо в первый раз. Если, после некоторого ближайшого с нею знакомства, муж видит, что она ему годится в жены, он ее оставляет у себя, если же ему случится заподозрить ее в недостаточной нравственной частоте и невинности, он возвращает жену её отцу; то же самое происходит, если она оказывается больною или, после некоторого времени - неспособною рождать детей. В обоих случаях она водворяется опять, как и до брака, в отчем доме, где прошло её детство.

Не страшные ли вообще понятия у этих варваров? У нас, в наших просвещенных краях, наоборот выше всего ценится безплодная жена.

"женами", хотя (насколько мне помнится), по правилам Корана, допускается только четыре законных жены, а все остальные считаются лишь его "наложницами". Султан мароккский и сам не знает в точности, сколько у него жен, но полагает, что около пяти сот: дюжиной меньше или больше - не все ли равно?

Во внутренних областях мароккской империи даже у евреев водится многоженство. Я мельком видел в лицо нескольских мавританок: оне довольно человечны и не прочь показать свое лицо "христианской собаке", когда нет по близости ни одного мавра. Но я с полным уважением отношусь к их разсудительности, которая учит их скрывать свое непростительное безобразие.

Женщины-мавританки носят детей своих в мешках, за спиною, как и другие дикари вселенной.

Многие из негров находятся в рабстве у мавров; но с той минуты, как рабыня становится наложницей своего господина, она уже считается свободной, а раб - как только он научится читать настолько, чтобы прочесть первую из глав Корана, в которой говорится, во что должен веровать магометанин.

В Танжере на одной неделе празднуется три воскресенья: первое - магометанское, приходится в пятницу; второе - еврейское, - в субботу и третье, которое празднуют христианския консульства, в настоящее воскресенье. Изо всех этих народностей наиболее основательны и радикальны - евреи.

"шабаша" (т. е. в пятницу) так же, как и во всякий другой день; у порога снимает сапоги, совершает омовения, саламы, приникает лбом к полу, то-и-дело произносит молитвы и возвращается к своей работе.

Еврей же запирает свою лавочку; не хочет даже прикоснуться к медной или бронзовой монете; не оскверняет своих пальцев ничем менее благородным, чем серебро и золото; благоговейно посещает свою синагогу, не прикасается к огню, не разводит его и даже ничего на нем не стряпает; одинаково благоговейно его нежелание начинать какие бы то ни было предприятия или сделки в этот великий день.

Тот из мавров, который совершил путешествие в Мекку, имеет право на высокое внимание и уважение. Его зовут "Хаджи" (т. е. учитель) и он тотчас же становится значительным лицом. Сотни мавров ежегодно приезжают в Танжер и едут морем в Мекку. Часть пути они делают на английских пароходах и теми десятью-двенадцатью долларами, которые они платят за проезд, почти исчерпывается общая стоимость всего пути. Они увозят с собой большое количество съестных припасов, и если окружной инспектор этого не заметит, они ужь непременно устроют кутежку, как выражается Джэк на своем излюбленном уличном жаргоне. С той минуты, как паломники уходят из дому, они не умываются ни разу, ни на море, ни на суше, пока не вернутся домой. Отсутствие их длится обыкновенно от пяти до семи месяцев, а так как они за все это время не меняют своей одежды, то по возвращении на родину их невозможно было бы впустить в комнаты из опасения заразы.

Многим из них приходится долго шарить у себя дома и попрошайничать, пока у них не наберется необходимых для переезда десяти долларов; а вернувшись оттуда, бедный паломник оказывается несостоятельным... уже навеки вечные. Весьма немногочисленны и даже редки те счастливцы-магометане, которые могут побывать в Мекке и в непродолжительном времени, за краткую жизнь свою, вернуть такой значительный расход. С целью награждать титулом "Хаджи" лишь особ благородной крови и состоятельных людей император издал постановление, чтобы ни один человек не пускался в это паломничество, если он не благородного, не аристократического происхождения, если он не обладает состоянием в сто долларов. Но какими только хитростями не обманывает человек законы! За некоторое вознаграждение еврейский меняла дает паломнику взаймы сотню долларов и берет с него клятву, что он их себе не присвоит... а перед отходом парохода, деньги возвращаются ему безпрекословно.

Испанцы - единственный народ, которого мавры боятся. Причина этому простая: Испания шлет к этим магометанам, им на удивленье, свои самые внушительные броненосцы, самые оглушительные орудия; между тем как Америка и другия страны ограничиваются лишь небольшими бочкообразными суденышками, хоть они и снабжены вооружением. Мавры, как и все другие дикари, учатся всему лишь наглядно, а не со слов других, не по книжным описаниям. У нас есть целые эскадры, которые плавают в Средиземном море, но оне редко заглядывают в африканские порты.

уже о любезностях и снисхождениях. Испанскому же послу стоит только слово сказать и его требования справедливые, нет ли, исполняются немедленно. Испанцы лет пять шесть тому назад порядочно наказали мавров по поводу спорного участка напротив Гибралтара и завладели столицей Тетуана; по испанцы вошли в соглашение и помирились на том, что уступили город маврам обратно за прибавку к их территории, двадцать миллионов военной контрибуции и мир.

Впрочем, окончательно ушли испанцы из города, лишь предварительно уничтожив всех тетуанских кошек, которых они очень любят и даже считают лакомством. Мавры, напротив того, почитают кошку своего рода святыней. На этот раз испанцы задели их слабую струну и их котофобство пробудило в сердце мавров такую ненависть и злобу, в сравнении с которой изгнание их из Испании, казалось, оставило их безстрастными и невозмутимыми. Теперь испанцы с маврами враги на-век.

Здесь некогда жил еще французский посол, но и он возстановил народ против себя тем, что убил парочку-другую кошачьих полков (Танжер кошками переполнен) и сделал себе ковер для гостиной из кошачьих шкурок. Эти шкурки были расположены правильными кругами, причем хвосты шли по направлению к центру. Первый ряд состоял из серых старых "Васек"; второй - из желтых; затем снова ряд черных и ряд белых; потом еще круг разных цветов, наконец, в центре подобранные под цвет котята. Ковер был превосходный, но мавры и посейчас вспоминают о нем не иначе, как с проклятьем.

Когда мы были сегодня у нашего генерального консула, я заметил, что на всех больших столах были разложены самые разнообразные игры для развлечения в гостиных; мне показалось, что это как бы намек на безлюдье и одиночество, и я оказался прав. Действительно, американский консул с семьею, - единственный американец в Танжере, где, положим, много других иностранных консулов, но они не особенно падки на обоюдные визиты. Танжер лежит как-то в стороне от света, и, наконец, что за выгода ходить друг к другу, если не о чем говорить между собою? Да ровно никакой!.. Итак, семейство каждого из консулов исключительно сидит себе дома, занимаясь кто и чем умеет. Танжер в высшей степени интересный город; но он интересен лишь на один день, после чего он обращается в докучную тюрьму. Наш генеральный консул живет здесь уже пять лет, и Танжер успел надоесть ему, как за целый век. В скором времени он всей семьей уезжает на родину. Когда приходит почта, вся его семья жадно набрасывается на письма и газеты и читает, перечитывает их два-три дня под-ряд. Затем два или три дня еще о них толкуют, пока их не истреплют совершенно; после чего все пьют, едят и спят много дней под-ряд без перемены, катаются все по одной и той же старой дороге, видят перед собой одни и те же памятники старины, которые даже разрушительная сила веков оставила почти без изменений, но... никто не перемолвится ни словом. У них буквально не о чем говорить. Для них прибытие американского броненосца благодать, ниспосланная небом.

соответствующей кары, назначить преступника генеральным консулом в Танжере.

Я рад, конечно, что мне довелось видеть Танжер, второй из самых древних городов вселенной; но я же и готов охотно с ним проститься, так думается мне, по крайней мере.

Отсюда мы отплывем обратно в Гибралтар сегодня вечером, или завтра утром. "Куэкер-Сити", несомненно, выедет оттуда в течение следующих же двух суток.