Простодушные у себя дома и за границею.
Часть третья. Простодушные за границею.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Простодушные у себя дома и за границею. Часть третья. Простодушные за границею. Глава VIII. (старая орфография)

ГЛАВА VIII. 

По дороге к древнему Ефесу. - Древний Анасалук. - Противный осел! - Фантастическое шествие. - Прежнее величие. - Отрывки из истории. - Сказание о семи спящих юношах.

Сегодня был шумный и хлопотливый день.

Главноуправляющий дорогой отдал целый поезд в полное наше распоряжение, он даже простер свою дальнейшую любезность до того, что сам сопровождал нас в Ефес и заботливо охранял нас всю дорогу. В товарных вагонах мы везли с собою шестьдесят штук маленьких ослов, так как нам предстояло делать большие концы. Вдоль по линии железной дороги мы видели немало самых забавных и смешных костюмов, какие только мыслимо себе представить. Я очень рад, что нет возможности подобрать подходящия слова, чтобы их описать; в противном случае я бы по глупости своей, пожалуй, попытался это сделать.

В древнем Анасалуке, посреди мрачной, внушительной, но безлюдной местности, мы заметили длиннейшие ряды развалившихся каменных водопроводов и других остатков прежнего архитектурного величия, которые послужили нам наглядным доказательством того, что мы приближаемся к городу, который некогда был столицей. Мы вышли из поезда и сели на своих осликов, вместе с нашими гостями, молодыми людьми из числа офицеров, которые состояли на службе на американском броненосце.

На спину нашим осликам были надеты нарочно высокия седла для того, чтобы ноги всадника не волочились по земле. Тем не менее эта мера оказалась недействительной по отношению к самому высокому из нас. Возжей не было, повода также; была только самая простая веревочка, привязанная к уздечке, и скорее играла роль украшения, потому что ослик ничуть не обращал на нее внимания. Если он кренил на штирборт, вы могли,сколько угодно держать в другую сторону, если это могло служить вам утешением, он все равно держал бы в свою, несмотря ни на что.

Единственным средством, на которое можно было положиться, было: слезть с седла и поворачивать его зад до тех пор, пока сам ослик не станет головой туда, куда ему следует путь держать. Или еще: взять его под мышки и пронести его таким образом, пока не кончится та часть дороги, по которой ему пришлось бы не идти, а карабкаться, идти ползком.

Солнце жарило, как в пекле. Платки, вуали и зонтики, казалось, не представляли собою надежной защиты от его лучей, они только способствовали тому, чтобы придать нашему торжественному шествию более фантастический вид. Да будет вам известно, что наши дамы ехали без седла, так как оне не могли вовсе примоститься боком на таком безформенном сооружении; мужчины были страшно не в духе и обливались потом, да и немудрено: ноги у них болтались, задевая за неровности утеса. Ослики тянули во все стороны, куда угодно, но только не туда, куда следовало, и получали за это надлежащее число палочных ударов; от времени до времени один из широчайших и величайших наших зонтиков нырял вниз, на дорогу, нарушая общий строй нашей кавалькады и давая знать всем остальным, что еще один из паломников попробовал дорожной пыли. Кажется, никогда мир еще не создавал ослов, с которыми было бы так трудно справляться, как с этими. Ни у каких других ослов не было такого множества самых возмутительных норовов! Порой мы до того уставали с ними бороться, что у нас прерывалось дыхание, мы переставали настаивать за своем, и наши ослики тотчас же принималась выступать мерным, задумчивым шагом. Досада, утомление и солнечный зной, естественным образом, могли усыпить человека; если же человек засыпал, его ослик тотчас ложился на землю. Моему ослу не суждено больше увидать место своего рождения: он слишком часто ложился. Смерть ему!..

Мы все стояли в обширном театре древняго Ефеса, то есть я хочу сказать, в амфитеатре с каменными скамьями, и нас снимали. Мы были в этой обстановке так же кстати, как, впрочем, и во всякой другой, сколько мне кажется. Насколько возможно, мы прибавляем важности общему виду пустынной картины, но все-таки нельзя сказать, чтобы мы служили к её украшению; мы придаем ей даже некоторый смысл своими зелеными зонтиками и ослами, но этого мало. Впрочем, мы хотели все сделать к лучшему...

Мне хотелось бы сказать пару слов об Ефесе.

На высоком, крутом холме, по направлению к морю, расположены седые развалины в виде увесистых мраморных глыб. Восемнадцать веков тому назад, как гласит предание, св. апостол Павел сидел в заточении в этих самых стенах. С этих же стен открывается вид на мрачную картину, которую представляет из себя живописная местность, где некогда стоял древний Ефес; его храм, посвященный Диане, был хорош по внешности и так тонок по исполнению, что был причислен в семи чудесам света.

Если стоять к нему лицом, позади будет море, впереди - ровная зеленеющая долина (в действительности - просто-напросто болото), разстилающаяся вдаль и вдающаяся далеко в горы. Справа от главного вида - древняя городская башня Анасалука, на высоком холме; близ нея, на равнине, высится мечеть султана Селима. Она построена над могилой св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова и прежде была христианским храмом. Дальше, по направлению к нам, холм Нион, вокруг которого с лицевой его стороны еще до настоящого времени расположены уцелевшия развалины Ефеса. Узкая долина отделяет их от длинного, утесистого, каменистого горного хребта Коресса. Общий вид красив, но в то же время грустен по своей безлюдности: во всей этой обширной равнине не могла бы просуществовать ни одна единая живая душа; невидно ни одного человеческого жилища. Если бы не полуразрушенные арки и столбы и развалины стен, возвышающихся начиная от подошвы Нионского холма, никогда нельзя было бы себе представить, что здесь стоял некогда город, слава которого старее самих преданий. С трудом можно поверить, чтобы такие предметы, которые пользовались всемирной славой и всем были хорошо знакомы, остались жить только в исторических воспоминаниях и в призрачных легендах, связанных с этой безмолвною печальною картиной безлюдного уединения. Заговорим ли мы об Аполлоне и Диане, тотчас же вспомним, что Ефес их родина. Вспомним ли про наяду Сиринкс {Syrinx, одна из красивейших наяд, по словам Овидия (Кн. I. м. 12). возбудила страсть лесного бога Пана, который преследовал ее до р. Ладона и обратил в тростник, из которого была сделана первая пастушеская свирель. Ред.} и её превращение в тростник - все это здесь происходило. Великий бог лесов и рощи Пан жил некогда в пещерах Коресского холма. Здесь было главное, прославленное местопребывание амазонок; здесь Вакх и Геркулес сражались с этим воинственным бабьим войском. Циклопы сами ворочали и укладывали громадные глыбы гранита, еще отчасти сохранившияся в числе развалин древняго Ефеса.

Заговорим ли о Гомере, тотчас же вспомним, что это одно из мест, которые принято считать его родиной. Кимон Афинский, Алкивиад, Лизандр, Агезилай - все перебывали здесь. В Ефесе побывали: Александр Македонский, Ганнибал и Антиох, Сципион, Лукулл и Сцилла, Брут, Кассий, Август, Цицерон, Помпей. Антоний был судьей в Ефесе и посреди открытого двора оставил стоять свое кресло в то время, как мимо проходила Клеопатра; он побежал за нею в то время, как защитники еще говорили свои речи. Из Ефеса Антоний с Клеопатрой уезжал на прогулку по морю в галерах с надушенными парусами и веслами из чистого серебра, с толпой красивых девушек-рабынь для услуг, с актерами и музыкантами - для развлечения. В те дни, которые нам кажутся почти что современными, до того далеко ушли они от самой ранней поры существования Ефеса, - св. апостол Павел проповедывал язычникам новую веру, веру в истинного Бога. Проповедывал здесь также и св. апостол Иоанн, и здесь же, как предполагают, апостола Павла травили дикими зверями; по крайней мере, в своем первом послании к Коринфянам он говорит:

"...Когда я боролся со зверями в Ефесе..." (гл. XV, 32).

В то время еще были живы многие из тех, которые видели Христа на земле.

Здесь же, в Ефесе, умерла Мария Магдалина, здесь преставилась Пресвятая Дева Мария, доживавшая дни свои под охраной св. Иоанна, здесь же Она погребена, хотя римское духовенство и считает более удобным для себя считать, что её могила находится где-то в другом месте. Шесть или семь сот лет тому назад (чуть-чуть что не вчера!) войска крестоносцев наводняли улицы Ефеса... Переходя затем от крупного к более мелкому, упомянем еще об одном общепринятом выражении "извилистый" (напр., поток, ручей, река), которое ведет свое начало от речки Меандры (Meander), протекающей замечательно извилисто по долине Ефесской (méandre (фр.) --извилина, meandering (англ.) - извилистый).

Глядя на поросшия мхом развалины, на всю эту картину исторически-живописного разрушения, я чувствую, что сам становлюсь стар и уныл, как эти угрюмые холмы. Священное Писание можно читать и верить ему на-слово, но чего, например, никак нельзя себе представить, так это сойти и стать посреди разрушенного амфитеатра и в воображении своем его наполнить давно истлевшими многолюдными толпами, которые нападали на спутников св. Павла и кричали, как один человек: - Велика Диана Ефесская!..

Мысль, что такой многолюдный и неистовый крик мог раздаваться в этом мрачном уединении, вызывает дрожь.

Удивительный город этот Ефес! Куда бы вы ни пошли в этих обширных равнинах, вы повсюду найдете множество мраморных обломков и развалин тончайшей работы, разбросанных посреди пыли, мусора и сорных трав. Прямо из-под земли или распростертые на ней торчат или валяются роскошные, красивые граненые колонны из порфира и всякого другого драгоценного мрамора. На каждом шагу встречаются изящные капители и массивные основания колонн и шлифованные таблички с греческими надписями. Это целый мир драгоценнейших древностей, целый лабиринт поломанных, искалеченных сокровищ. А между тем, они еще ничто в сравнении с роскошью богатств, сокрытых здесь же под землею!

В Константинополе, в Пизе, в главнейших испанских городах есть величественные, великолепные соборы и мечети, знаменитейшие колонны которых вывезены из языческих храмов и дворцов Ефеса, а между тем, стоит только копнуть землю эфесскую, и найдется сколько угодно им подобных. Мы до тех пор не будем иметь представления о том, что такое настоящая роскошь и великолепие, пока этот царственный город Ефес не явится на свет из недр земли.

Самый лучший из образцов скульптурного искусства, какой нам до сих пор случалось видеть, произвел на нас наибольшее впечатление (положим, мы мало знаем толку в искусстве и нас не легко привести в восторг). Эта диковинка не что иное, как безголовая фигура мужчины, одетого в латы с головой Медузы на щите. Лежит эта фигура в древнем театре г. Ефеса, прославленного бунтом против св. Павла, и несмотря на то, что она без головы, мы твердо уверены, что такого достоинства и такого величия еще никогда и никому с тех пор не удавалось выразить в каменном изваянии.

А что за дивные архитекторы были эти древние! Массивные своды некоторых из ефесских развалин покоятся на столбах, которые имеют пятнадцать футов в квадрате и состоят из цельных мраморных глыб. Это не современные пустотелые сооружения, в роде облицованного камнем вместилища мусора и разной дряни, нет, это сплошные массы твердого гранита. Громадные, широкия арки, которые могли бы служить городскими воротами, до того оне велики, построены таким же образом. Оне устояли против бури и грозы и вражеских осад в течение трех тысячелетий; землетрясения грозили их разрушить, но оне и против них устояли! Гасконки по близости их открывают целые ряды громадных каменных сооружений и каждая подробность их отделки такое же чудо совершенства, каким она была в тот день, когда великаны древности, циклопы, только-что кончили их строить.

Кстати мне вдруг пришла на память

Легенда о семи спящих юношах.

На горе Пионе есть пещера семи спящих юношей.

Давным давно, веков около пятнадцати тому назад, в Ефесе жили по соседству семь юношей, которые принадлежали к ненавистной секте так называемых христиан. Случилось так, что добрый царь Максимилиан (заметьте, что я "сказываю сказку" умным мальчикам и девочкам!)... Случилось так, говорю я, что добрый царь Максимилиан воздвиг гонение на христиан, и чем дальше, тем больше и тем ожесточеннее преследовал он их.

Тогда все семеро юношей-соседей согласились между собою и сказали:

- Пойдем-ка постранствовать!

деньжонок, какие нашли у отца с матерью, да платья, какое нашлось у их приятелей... чтобы чаще вспоминать их на чужбине; взяли еще с собой верного пса, Кетмера, который, сторожил дом их соседа, по имени Зиалха, взяли его по той простой причине, что это глупое животное нечаянно попало головою в веревочную петлю, которую нес с собой в руках один из семерых; но им было некогда высвободить собаку и они увели ее с собой. Им пришлось еще прихватить с собою нескольких цыплят, которые как-то ужь слишком одиноко бродили по соседним закоулкам, а кстати и несколько бутылей редких напитков, которые стояли около окошка у мелочного торговца. Таким образом, они ушли из родного города и добрались до волшебной пещеры в холме Пионском, зашли туда и прекрасно угостились, но, уходя, позабыли в ней свои бутыли с напитками; после чего странствовали еще очень долго, побывали во многих странах и испытали не мало замечательных приключений. Их девизом все время было убеждение, что главный враг времени - медлительность!

Итак, если случалось им встретить на пути человека, который шел один и у которого было все, что нужно, они говорили друг другу: - У него есть все, что нужно, обойдем-ка его! - и они обходили его, а вещи забирали себе.

Так прошло пять лет. Они устали странствовать; им надоели чужие нравы, чужие края. Им захотелось посмотреть на родной дом, услышать голоса друзей, увидеть знакомые лица.

Поэтому они обошли всех, кого только могли в том краю, где тогда находились, и отправились назад в Ефес.

К тому времени добрый царь Максимилиан обратился в новую веру и христиане ликовали, что им больше не придется жить под страхом смерти. В один прекрасный день, когда солнце уже садилось, юноши пришли опять в волшебную пещеру на холме Пионском и сказали друг другу:

И каждый из семерых подал голос и сказал:

- Прекрасная мысль!

И они пошли в пещеру; и вот бутылки с напитками, которые они пять лет тому назад там позабыли, были целы и невредимы!

Юноши разсудили, что за пять лет не могло же вино испортиться и были правы: вина не убыло в бутылках ни на каплю! Каждый из них выпил по шести бутылок, почувствовал, что слишком утомился, и заснул крепким сном до утра.

- Мы наги! - и это оказалось совершенно верно.

Вся их одежда, какая была на них надета, исчезла, а деньги, которые достались им от чужестранца, которого они "обошли", лежали тут же на земле, страшно заплесневевшия, заржавевшия, и истертые. Верного пса, Кетмера, также не оказалось; уцелел только его медный ошейник...

Очень все это удивило странников; но они все-таки подобрали деньги, прикрыли свое нагое тело листьями как умели, и пошли по направлению к вершине холма.

Тут ужь они окончательно смутились.

как прежде, все переменилось!

- Нет, что-то непохоже на Ефес! А между тем вот здание нашей главной гимназии, вот обширный театр, в котором (я сам видел) собирается до семидесяти тысяч человек. Вот и Агора, вот тот самый пруд, в котором св. Иоанн Креститель крестил обращенных в христианскую веру. Вон там темница, в которую был заключен св. Павел; мы к нему приходили, чтобы прикоснуться к его узам и излечиться от духа раздражения. Вижу могилу св. апостола Луки, а в стороне, вдали, виднеется место упокоения св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, куда два раза в год ефесские христиане ходят собирать прах с его могилы, имеющий чудесный дар заживлять и возстановлять заново тела, испорченные болезнями, и очищать душу от духовной скверны... Но посмотрите, как суда толпятся на море, какое множество кораблей стоит в самой бухте! Смотрите, как далеко и широко раскинулся наш город по долине за Пионом, и даже до самых стен Анасалука! Как побелели откосы холмов от множества домов и дворцов, как выступили наружу его ребра в виде длинных мраморных колоннад!.. Каким богатым и могучим стал теперь наш родной Ефес!

Удивляясь тому, что было у них перед глазами, они пошли в город, купили себе платье и оделись. Они уже собрались уходить и отдали деньги торговцу, но тот понажал монеты зубами, повертел их в руках и пристально осмотрел со всех сторон; потом бросил на прилавок и стал прислушиваться, хорошо ли оне звенят.

- Фальшивые! - проговорил он решительно.

Дойдя каждый до своего дома, они приятно изумились: все было на своем месте, хотя на вид постройки обветшали и казались очень ничтожными в сравнении с богатыми соседними домами. Юноши поспешили постучаться, им отворили совершенно чужие люди и вопросительно, с удивлением смотрели на них.

Сердце путников усиленно билось, волнение их возрастало, они менялись в лице и то бледнели, то краснели.

- Где мой отец? Где мать? Где Дионисий и Серапион? Где Перикл и Деций?

И чужие сказали:

Тогда все семеро возразили:

- Как можете вы их не знать? Сколько же времени вы здесь живете?

- Вам хочется нас одурачить, - заметили чужие. - Знайте же, молодые люди, под этим самым кровом мы, наши прадеды и деды, жили и видели шесть своих поколений. Имена тех, про которых вы говорите, давным давно заржавели на надгробных плитах, а сами люди, носившие их, давно ужь прекратили свое краткое земное существование; давно отошло в вечность то время, когда была их очередь смеяться и шутить, петь и ликовать, плакать и горевать, сколько им было судьбою предопределено на долю. Девять раз проходили над их могилой два десятка лет; сто восемьдесят раз расцветало над ними ясное лето и взамен ему наступала сумрачная осень и опадал зеленый лист, а краски юности бледнели на щеках людей, и эти люди отошли ко сну, упокоившись рядом со своими стариками, умершими уже давным давно.

Тогда семеро юношей ушли, оставив навсегда свои дома, и чужие люди заперли за ними дверь.

ни от кого не слышали странники приветливого слова. Они пришли в отчаяние и сердечно огорчились.

- Кто теперь царствует в Ефесе? - спросили они одного из ефесских горожан.

- Откуда вы пришли, коли не знаете, что великий Лаэрт царствует в Ефесе? - возразил тот в удивлении.

Удивились и юноши, вопрошавшие его, и опять спросили:

- А где же тогда добрый царь Максимилиан?

- Право, эти люди, кажется, с ума сошли и видят сны наяву! Иначе им было бы хорошо известно, что царь Максимилиан давно уже не существует и вот ужь целых двести лет, как лежит в могиле.

Тут как бы чешуя упала у них с глаз и один из семерых сказал:

- Горе нам! Мы напрасно выпили редкостных напитков: они нас усыпили и мы без движения пролежали целых двести лет! Наши дома опустели, а друзья умерли. Ничего в жизни больше для нас не существует. Нам остается только лечь и умереть!

"Козырь", "Яд", "Повышение" и "Понижение", "Дурачек" и "Игра". Вместе с семерыми спящими юношами покоятся и бутыли с их чудодейственными напитками и на них стоят надписи древними письменами, имена богов древности, например: "Пунш ромовой", "Джинслинг" и т. п.

Такова легенда о семи спящих юношах (с небольшими, впрочем, отступлениями, варианта ради), и я знаю, что это не пустое предание, а сущая правда, потому что своими глазами видел эту самую волшебную пещеру.

И в самом деле, древние так твердо верили в непреложность всего, рассказанного в этой легенде, что еще столетий восемь-девять тому назад ученые путешественники серьезно боялись переночевать в волшебной пещере Пионского холма, питая к ней суеверный ужас. Двое таких, которые отважились на это, сами потом рассказали, что они действительно вошли в нее, но скорее бежали оттуда, чтобы не заснуть навеки и не пережить на доброе столетие своих внуков и правнуков. Да и теперь еще невежественные поселяне ближайших окрестностей предпочитают никогда не ночевать в пещере семи юношей.