Простодушные у себя дома и за границею.
Часть третья. Простодушные за границею.
Глава X.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Простодушные у себя дома и за границею. Часть третья. Простодушные за границею. Глава X. (старая орфография)

ГЛАВА X. 

"Джэксонвиль" в горах Ливана. - Завтрак и роскошнейшая панорама. - Исчезнувший город. - Своеобразный конь "Иерихон". - Странствие паломников. - Библейския картины. - Гора Ермон; поле сражения Иисуса Навина и т. д. - Могила Ноя. - Самые несчастные люди на свете.

Мы расположились лагерем близ Темнин-эль-Фока, но наши "молодцы" значительно упростили это название ради удобства в правописании: они назвали его попросту "Джэксонвиль". Это название звучит, конечно, немного странно для долин Ливана, но за ним, однако, остается то преимущество, что запомнить его легче, чем арабское.

Прошлую ночь я спал очень крепко; однако, я прекрасно слышал и звонок проводника в половине шестого утра, и крик команды:

- Одеться к завтраку - десять минут!

Это обстоятельство меня удивило; уже с месяц, как я не слыхал корабельного гонга, созывающого нас в завтраку, а если нам когда и приходилось среди дня салютовать, то я об этом узнавал обыкновенно только впоследствии, из разговоров. Впрочем, вообще говоря, лагерная жизнь, даже в роскошной палатке, придает человеку с самого утра бодрости и оживления, особенно же, если воздух, которым приходится дышать, воздух прохладный, чистый, горный!

В десять минут я был уже одет и вышел. Палатка-гостиная уже стояла без боков; над нею оставалась только крыша. Таким образом, сидя за столом, мы могли обнимать взглядом величественную картину гор и моря, и синеющих долин. В то время, как мы таким образом сидели, солнце, всходило и постепенно заливало всю эту картину роскошнейшими красками и тенями.

Горячия бараньи котлеты, жареные цыплята, яичница, жареный картофель и кофе, - все было превосходно! Таково было наше продовольствие; приправою к нему служил волчий аппетит, купленный ценою усиленной верховой езды накануне и подкрепительным сном на чистом воздухе. Приказывая подать себе вторую чашку кофе, я оглянулся через плечо и вдруг увидел, что наше белое селенье, наши роскошные палатки исчезли, как по мановению волшебства! Изумительно, до чего быстро арабы их сложили, изумительно также, до чего быстро они собрали и убрали тысячи принадлежностей лагерной жизни, и вдруг исчезли вместе с ними.

В половине седьмого мы были ужь в дороге и с нами же вместе, казалось, вышел на дорогу весь древне-ассирийский мир.

Караваны мулов и верблюдов длинной вереницей потянулись вдаль.

Кстати, я вспомнил, что мы долго старались разгадать, на что может походить верблюд, и наконец догадались! Когда он лежит на коленях, грудью к земле, выжидая, пока на него навалят груз, он похож на плавающого гуся; когда он на ногах, он похож на страуса, с лишней парой ног, прибавленной в видах экстренности случая. Вообще верблюд некрасив, и его длинная нижняя губа придает ему чрезвычайно глупое выражение. У них огромные, плоския вилообразные ноги, которыми они делают по дороге следы в виде пирога, из которого вырезан кусок. В пище они не разборчивы; они, кажется, питались бы могильными камнями, если бы в состоянии были их жевать. Здесь растет особого рода терновник с такими терниями, которые, кажется, способны проткнуть кожу, если вам случится хоть к одному из них прикоснуться, вы не найдете ничего, что бы успокоило боль... за исключением разве проклятий. Ну, а верблюды их едят, и даже действиями своими показывают, что это им приятно. Я положительно уверен, что всякий верблюд был бы в состояний есть все, что мы едим у себе, на пароходе, и остаться цел и невредим, лишь бы только он был воздержан в пище и, питаясь одними только сухарями, оставлял бы пироги в покое.

Кстати, в разговоре о животных скажу вам, что у меня есть лошадь, по имени "Иерихон"; это кобыла. Я видывал не раз замечательных лошадей, но замечательней этой еще ни одной! Мне хотелось выбрать лошадь, которая была бы пуглива, а мой "Иерихон" как раз отвечает этому условию. Мне казалось, что пугливость должна означать присутствие ума, если я прав в своем суждении, то это умнейшая лошадь во всем мире. Она пугается решительно всего, что бы ни встретилось ей на пути. Особенный, смертельный страх, повидимому, ей внушают телеграфные столбы, и надо почитать еще особым счастьем, что они приходятся по обе стороны дороги: по крайней мере, я никогда не падаю два раза под-ряд на один и тот же бок. Если бы мне пришлось валиться все в одну и ту же сторону, под конец это могло бы мне, пожалуй, показаться слишком однообразным. Мой глупый конь косился на все, что ни случалось ему сегодня видеть, за исключением разве стога сена: к нему он прямо подошел с такой неустрашимой дерзостью, которая была просто поразительна. Всякого может привести в восторг его уменье сохранять полное самообладание в присутствии куля с ячменем... Бесовская смелость "Иерихона" в один прекрасный день, конечно, будет стоить ему жизни.

Моя кобыла не особенно проворна на ноги, но я думаю, она все-таки провезет меня по всей Святой земле. Один только у нея недостаток: хвост ей отрубили и ей приходится всегда отгонять мух ногами. Все это хорошо и прекрасно, но когда она пробует слягнуть муху с головы заднею ногою, это выходит. уже черезчур разнообразно, и, конечно, в один прекрасный день доведет ее до беды. Бывает, что она извернется да и куснет меня за ногу. Положим, это не особенно меня безпокоит, только мне все-таки не нравится слишком большая фамильярность со стороны лошадей.

Мне кажется, хозяин этого сокровища составил себе ложное представление о нем. Он полагал, что кобыла - горячий, необузданный, ретивый конь и что такого она нрава от природы. А что мнение араба о ней именно таково, я заключил вот из какого факта: когда он выводил нам в Бейруте эту лошадь напоказ, он все время дергал ее за уздечку и кричал по-арабски:

- Тпру! Стой, стой! Куда?.. Хочешь удрать, а (дикий зверь, ты, этакий!)... и сломать себе шею?

А между тем, кобыла не двигалась с места, не делала ничего подобного и только поглядывала, как будто она уже так изнурена, что норовит к чему-нибудь да прислониться и хорошенько предаться размышлениям. Когда она не пугается и не гоняет мух, ее именно только и тянет, что к раздумью. Как удивился бы её хозяин, если бы о том проведал!

Весь день мы провели в исторически-известной части Святой Земли. В полдень расположились лагерем на три часа и завтракали в Мехзе, близ соединения Ливанских гор и хребта Джебель эль-Кюнешп и любовались видом, который открывается оттуда в обширную, громадную, плоскую, садо-подобную Ливанскую долину. Сегодня вечером мы расположились лагерем близ этой самой долины и теперь перед нами разстилается вид на значительную часть её. Нам отсюда хорошо виден длинный, слонообразный хребет горы Ермона, который высится позади восточных холмов. "Роса Ермона" кропит нас в настоящее время так изобильно, что наши палатки почти насквозь промокли.

Перед нами, через дорогу и еще дальше вверх по долине, мы можем в зрительную трубу различить неясные, но прелестные очертания развалин Баальбека или так называемого, Ваал-Гада, о котором упоминается в Св. Писании. Иисус Навин и еще один из евреев были посланы в качестве разведчиков в землю Ханаанскую всеми "детьми Израиля", с тем, чтобы доложить им о том, какова она. Я хочу сказать, что они были теми из шпионов, которые принесли ответ благоприятный. Они взяли с собой напоказ несколько ветвей винограда и в детских книгах с картинками их изображают с большой жердью на плечах, а на ней исполинская кисть винограда таких размеров, которые годились бы смело в товарный груз "малой" скорости. Конечно, изображение его в школьных книгах сильно преувеличено. Я был удивлен, мне было странно видеть здешния грозди винограда, так как их исполинское изображение было одним из драгоценнейших воспоминаний моей юности.

Иисус Навин принес ответ благоприятный для израильтян, дети Израиля продолжали свой путь с Моисеем во главе и с Иисусом Навином в качестве главнокомандующого шестисот-тысячного войска, способного носить оружие; жен и детей, и статских мужчин было безчисленное множество. И изо всей этой многочисленной толпы никто не перешагнул за пределы земли Обетованной, за исключением двоих верных разведчиков.

Колена израилевы и их потомки странствовали сорок лет в пустыне, а затем Моисей, этот талантливый воин и поэт, законодатель и философ, пошел себе на гору Фасги {Второзак, 34. 1.} и там принял свою таинственную смерть, назначенную ему судьбою. Где место его погребения - ни одной живой душе неизвестно.

Он уничтожил также тридцать одного царя и разделил их владения между израильтянами, и эту долину, которая разстилалась перед нами, он также разделил между ними, так что она тоже была некогда еврейской территорией. Впрочем, евреи давно исчезли из её пределов.

Там, вдали, на разстоянии часа пути отсюда, осталось позади арабское селенье с товарными ящиками вместо домов, которые действительно на них похожи; в этом селении под спудом, под ключем, лежит Ноева гробница (т. е. того самого Ноя, который построил ковчег). Над этими самыми холмами и долинами некогда, в древности, плавало в Ноевом ковчеге все живое, что оставалось от потопленной вселенной. Я даже не извиняюсь в том, что поместил выше эти сведения, во всяком случае, для некоторых из моих читателей они будут новостью.

Гробница Ноя построена из камня и сверху покрыта длинным каменным зданием. При помощи "бакшиша" мы получили в него доступ. Это здание должно было иметь продолговатую форму, потому что сама могила этого почтенного мореплавателя древности имеет двести десять футов в длину; а между тем ширина её не превышает четырех футов, также как и высота. По всей вероятности, она отбрасывала от себя тень в виде электрического провода.

Доказательству, подтверждающему, что это и есть подлинное место упокоения патриарха Ноя, могут не верить лишь крайне недоверчивые люди. Кажется, ужь чего нагляднее? Сим, сын Ноя, присутствовал при погребении отца и указал на это место своим детям и внукам, которые сообщили это сведение своим потомкам, а те опять таки своим прямым потомкам, от которых ужь его узнали мы. Весьма приятно было познакомиться с членами такого почтенного семейства; этим знакомством можно ведь вполне гордиться. Теперь нам оставалось только познакомиться с самим Ноем!

Достопамятное сорокадневное странствование Ноя по водам останется для меня впредь предметом личного интереса.

"поуничтожить" Турцию... не особенно много, а так себе, чуть-чуть, ровно настолько, чтоб было трудно отыскать ее на карте без помощи волшебного жезла или подводного колокола.

Население Сирии чрезвычайно бедно, а между тем его гнетет, стирает с лица земли такая тяжкая система налогов, которая всякий другой народ привела бы в изступление. В прошлом году, по совести сказать, на них и без того ужь тяжело отозвались налоги; но в этом году их еще увеличили все те недоимки, которые им были прощены во время голодовок прежних лет. К довершению всего вышесказанного, правительство установило еще налог в одну десятую со всех продуктов земли. Но это бы еще лишь пол-беды! Паша или губернатор, управляющий вверенными ему землями не заботится о том, чтобы назначать особых сборщиков податей. Он просто исчисляет приблизительно размер налогов, которые должен ему принести тот или другой округ; а затем и принимается их выжимать. После того он созывает богачей и тому из них, кто даст больше, достается все. Этот последний сам выплачивает паше требуемую сумму и затем остальное количество перепродает мелкой сошке, а мелкая сошка в свою очередь орде пиратов еще более мелкого разбора. Эти-то последние и заставляют землепашца на свой собственный счет доставлять в город свое зерно; как его ни мало, а все же везти его из деревни самому чего-нибудь да стоит бедняку. Там, в городе, зерно должны свесить, отделить те части, которые идут на уплату налога, а все остальное возвращается хозяину обратно. Но сборщик податей откладывает разсчет и вообще исполнение своих обязанностей день это дня в то время, как семья страдает без хлеба в отсутствие своего кормильца. Наконец, бедняга, прекрасно понимающий, к чему клонится подобный образ действий, говорит своему мучителю:

Разве это не возмутительнейшее в мире положение дел?

Сирийское население от природы народ добродушный и развитой, способный, а с помощью образования и свободы он мог бы даже быть вполне счастлив и доволен своим существованием. Сирийцы часто обращаются к иностранцам с разспросами о том, не вмешаются ли когда-нибудь великие мира в их судьбу, чтобы им помочь и их спасти? Когда султан был в Англии и в Париже, деньги у него лились рекою; зато теперь это и отражается на его подданных...

на наших мулов. Чего же мы можем еще ожидать?