Простодушные у себя дома и за границею.
Часть третья. Простодушные за границею.
Глава XXI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Простодушные у себя дома и за границею. Часть третья. Простодушные за границею. Глава XXI. (старая орфография)

ГЛАВА XXI. 

"Радость всему миру"... - Описание Иерусалима. - Храм Святого погребения. - Камень мѵропомазания. - Гроб Господень. - Могилы Никодима и Иосифа Аримафейского. - Места явлений Господних. - Столб "избиения тростью". - Меч Готфрида. - "Узы Христовы". - Место, где воины делили одежды Христа. - Св. Дамаск, раскаянный грешник. - Налог покойного императора Максимилиана. - Пещера, в которой были найдены кресты и гвозди, и терновый венец. - Часовня "посмеяния". - Могила Мельхиседека. - Могилы двух знаменитых крестоносцев. - Голгофа.

Скорый ходок мог бы выйти за стены Иерусалимския и обойти весь город в какой-нибудь час времени. Я иначе не умею дать представление о том, до какой степени мал Иерусалим. Внешний вид этого города весьма своеобразен. Он так же испещрен безчисленным множеством небольших куполов, как, например, тюремная дверь утыкана гвоздями. На каждом из домов есть от одного, до полудюжины каменных выбеленных куполов, они имеют широкую и приземистую форму и сидят посредине или в кучку на плоской кровле. Поэтому, если посмотреть с высоты на тесную массу домов, можно подумать, что видишь перед собой самый "причудливый" город в мире, за исключением только Константинополя. Дома так тесно сидят один около другого, что действительно получается впечатление, будто вовсе нет между ними улиц, и город кажется особенно прочным, а общий вид его напоминает большую крышу, которая вся, от центра к окружности, точно составлена из опрокинутых блюдечек. Однообразие этого вида прерывается только большой мечетью Омара, башней Гиппия и еще одним или двумя зданиями, которые стоят на внушительной высоте.

Дома здесь большею частью имеют два этажа, прочно построенные из камня, выбеленные известкой или оштукатуренные внутри, а впереди каждого окошка выступает деревянная решетка. Чтобы изобразить вид улицы города Иерусалима, стоит только повернуть вверх дном курятные клетки и вывесить их перед каждым окном целой линии американских домов. Улицы мощены камнем грубо, плохо и неровно и довольно криво или, по крайней мере, настолько, чтобы казалось поминутно, будто оне сливаются или оканчиваются через каждые сто ярдов от пешехода, все время, пока он идет по ней. Выдаваясь вперед, над нижним этажом торчит узкий сводчатый навес, без малейшей поддержки снизу, и я неоднократно видел, что кошки перепрыгивают через улицу с одного навеса на другой, когда хотят убежать подальше от дому. Впрочем, любая кошка могла бы свободно перескочить через пространство вдвое больше и даже без особенных усилий. Я говорю об этом единственно с целью дать некоторое понятие о том, до какой степени узки улицы в Иерусалиме. Если же кошка без малейшого затруднения может перепрыгнуть через улицу, то, конечно, такая улица будет слишком узка для карет и колясок. Весьма естественно, что этого рода экипажи не могут двигаться по улицам Святого Града.

Население Иерусалима состоит из мусульман, евреев, греков, католиков, армян, сирийцев, коптов, абиссинцев, греко-кафоликов и горсти протестантов. Из этой секты всего лишь сотня человек живет еще в этой колыбели христианства. Красивые оттенки и типичные особенности племен, поименованных в вышеприведенном списке, и наречия, на которых они говорят, слишком разнообразны дли того, чтобы их перечислять. Мне кажется, что все племена, все окраски кожи, все наречия в мире, должно быть, имеют здесь своих представителей в числе четырнадцати тысяч человек, которые живут в Иерусалиме;

Отребья, грязь и нищета, эти неизменные признаки и символы присутствия мусульман, царят здесь даже, пожалуй, прочнее, чем самое владычество полумесяца. Прокаженные калеки, слепые, идиоты осаждают вас со всех сторон и, повидимому, все они знают одно только слово на одном только языке. Это слово: "бакшиш", вековечный "бакшиш"! Глядя на множество искалеченных, изуродованных и больных людей, которые толпятся во святых местах и преграждают к ним доступ, теснясь в самых дверях и воротах, можно, пожалуй, подумать, что древния времена опять вернулись и что эти люди только того и ждут, что ангел Господень может сойти каждую минуту с небеси и возмутить воду в Вифезде.

Естественным образом прежде всего посетитель отправляется осматривать св. Гроб Господень, который находится в самом городе, близ Западных ворот. Место Распятия, да, впрочем, и всякое другое место, тесно связанное с этим величайшим в мире событием, весьма разумно соединены под одну и ту же крышу, и эта крыша есть не что иное, как храм св. Гроба Господня.

При входе в это большое здание посреди обычного сборища нищих, слева от себя, видишь несколько турецких караульных. Ведь христиане, принадлежащие к разнородным сектам, не только ссорятся между собой, но даже не стесняются драться в этом святом месте, если допустить до этого. Перед вами мраморная плита, которою покрыт камень Возлияний; на него было положено тело Спасителя, когда его приготовляли к погребению. Для того, чтобы предохранить этот камень от разрушения, было найдено необходимым скрыть его этой плитою хотя бы от паломников, которые слишком увлекаются своим обыкновением отбивать кусочки камня на память и увозить их домой. Тут же, по близости, есть круглая решетка, которою огорожено место, где стояла Пресвятая Дева в то время, как тело Господне умащивали благовониями.

Войдя в главное круглое здание, мы вступаем в самое священное место во всем христианском мире - в Гроб Господень. Он находится в самом центре храма, прямо, непосредственно под главным куполом. Гроб заключен в особый небольшой храм из желтого и белого камня; рисунок его причудливый, фантастичный. Внутри этого храма в миниатюре есть часть того самого камня, который был отвален от двери гроба и на котором сидел ангел, когда туда пришла Мария Магдалина ранним утром.

Низко нагибаясь, мы входим в склеп, то есть в самый Гроб Господень. В нем всего шесть футов ширины и семь футов длины, а каменная скамья, на которой лежало тело Христово, тянется от одного конца всего помещения до другого и занимает половину его ширины. Она тоже покрыта мраморной; плитой; которая истерта губами безчисленных паломников. Эта плита служит теперь как бы алтарем. Над ним висит около пятидесяти золотых и серебряных ламп, в которых огонь поддерживают не переставая; но мне кажется, что эту святыню оскорбляет присутствие мишурных безделушек и грубых украшений.

Христиане всех вероисповеданий, за исключением протестантов, имеют свою собственную часоввю под одной общей кровлей Храма Гроба Господня; каждый из народов должен держаться особо и не вторгаться в чужия владения. К сожалению, повидимому, на опыте дознано, что люди не могут вместе поклоняться Гробу Господню в мире и согласии. Часовня сирийцев не из красивых, а скромнее всех часовня коптов. Это просто неприглядная пещера, грубо высеченная в самой скале Голгофы. В одном из откосов её высечены две гробницы, которые считаются гробницами Никодима и Иосифа Аримафейского, учеников Христовых, которые будто бы там и погребены.

Проходя между столбами и колоннами другой части храма, мы набрели на целый отряд итальянских монахов, которые имели зверский вид в своих черных мантиях со свечами в руках. Они что-то напевали по-латыни и совершали какой-то религиозный обряд вокруг белого мраморного диска, вделанного в пол. Там воскресший Снаситель явился Марии Магдалине в образе садовника.

По близости был еще другой подобный же камень, в виде звезды, на том месте, где в то время стояла сама Мария Магдалина. И там тоже были монахи, и тоже совершали какой-то обряд. Они здесь совершают обряды везде в этом обширном здании, и во всякое время. Их свечи всегда мерцают в угрюмом полумраке и делают старый храм еще более мрачным, нежели бы подобало, хоть он и представляет уже сам по себе гробницу.

Нам показали место, где Спаситель мира явился Матери Своей по Воскресении Своем. Здесь также мраморной доской отмечено то место, где св. Елена, мать царя Константина, обрела св. Кресть, триста лет спустя по Воскресении Христовом.

"столба бичевания", к которому был привязан Христос, когда бичевали Его. Недалеко оттуда есть ниша, в которой прежде хранилась частица "Честного Креста Господня", но теперь её больше нет. Эта частица Честного Древа была найдена в шестнадцатом столетии. Католические священники говорят, что ее давним давно похитили священники другой веры. Это нелегко утверждать, но нам очень хорошо известно, что она была действительно похищена, потому что сами видели ее в нескольких соборах Франции и Италии.

Интересна легенда про старый меч могучого крестоносца Готфрида Бульонского, короля Готфрида Иерусалимского. Ни от одного оружия во всем христианском мире не исходит такой силы, как от этого меча, ни один из тех мечей, которые ржавеют в древних родовых залах всей Европы, не может вызвать таких романтических и поэтических видений в уме того, кто на них посмотрит, ни один не будет ему повествовать, в таких рыцарских подвигах, о славных, доблестных преданиях боевой страны. В уме каждого меч Готфрида пробуждает все воспоминания о священных войнах, которые дремали в памяти его многие годы; он наполняет воображение его призраками людей, одетых в боевую броню, войсками, идущими на приступ, картинами, сражений и осад. Он говорит воображению о Балдуине и Танкреде, о царственном Саладине и великом Ричарде Львиное Сердце. Такими же мечами, как этот, эти блестящие герои романтизма, так сказать, "разсекали" врага пополам, с головы до ног, так что вправо падала одна половина его, а влево - другая. Этот самый меч так же точно разсекал сотни рыцарей-сарацинов на две части, когда бы им ни замахнулся Готфрид на врага. В то время меч был одарен чарами, одаренными властью духа царя Соломона. Когда бы ни приблизилась опасность к шатру хозяина меча, он звякал о щит и начинал громко бить тревогу, нарушая безмолвную ночную тишину.

В минуты колебаний, в тумане или в сумраке ночном, когда бы ни вынул его Готфрид из ножен, конец его тотчас же обращался в сторону врага и таким образом указывал дорогу своему господину; добрый меч даже порывался сам броситься на врага. Как бы ни был переодет христианин, вещий меч отказывался нанести ему вред; под какой бы одеждой ни скрывался мусульманин, верный меч непременно сам выскакивал из ножен и лишил его жизни. Все эти сведения вполне подтверждаются множеством легенд, которые находятся в числе самых достоверных сказаний, твердо хранимых добрыми стариками-монахами католической веры. Теперь я никогда больше не позабуду про меч старика Готфрида. Я испробовал его на одном мусульманине и разсек его на-двое, как сырой орех. Дух Граймса снизошел на меня и если бы только было у меня в распоряжении свободное кладбище, я истребил бы всех неверных в Иерусалиме. Я стер кровь со старого меча и вручил его обратно священнику: мне не хотелось, чтобы свежая кровь затемняла священные пятна, которые обагряли его блестящую поверхность шестьсот лет тому назад и тем самым подали знак Готфриду, что, прежде чем зайдет солнце, путь его жизни придет к концу.

Продолжая бродить в полумраке церкви св. Гроба Господня, мы дошли до небольшой часовни, высеченной в скале; это место много веков было известно, под названием "Темницы Христовой". Предание гласит, что Христос был, заточен в нее как раз перед Распятием своим. Под алтарем, у дверей, стоит пара каменных как бы подпорок для ног. Эти подпорки называются "Узами Христа" и название свое подучили благодаря употреблению, к которому их применяли.

Греческая часовня - самая просторная, самая роскошная из всех часовен в храме Гроба Господня. Её алтарь, как и вообще алтари в греческих церквах, имеет вид высокого экрана или ширмы (иконостаса), который тянется во всю ширину часовни и сверкает иконами и позолотой. Многочисленные лампы, которые висят перед ним, сделаны из серебра и золота и стоют больших денег.

Теперь это часовня, "часовня св. Елены". Она имеет пятьдесят один фут в длину и сорок три в ширину. В ней же находится и мраморное кресло, на котором сидела св. Елена, когда наблюдала за рабочими во время раскопки Честного Креста Господня. Тут же есть алтарь, посвященный св. Димасу, раскаянному грешнику. Здесь есть новая бронзовая статуя, статуя св. Елены.

Из цистерны мы спустились на двенадцать ступенек в большой грот грубоватой формы, высеченный прямо в скале. Царица Елена обрела его, когда взрывала свалу в поисках за Честным Крестом Господним. Тяжелая это была работа, но зато царица была богато вознаграждена за свои хлопоты. В этом самом месте она обрела терновый венец и гвозди со Креста, самый Крест и крест раскаянного грешника.

Священники всех часовен и всех чинов, состоящие при св. храме Гроба Господня, имеют право входа в этот священный грот, дабы скорбеть душою и молиться, и поклоняться милосердому Спасу Нашему, Иисусу Христу. Но лицам различных вероисповеданий, однако, не дозволяется входить туда зараз, одновременно.

Продолжая свой путь по древнему храму Гроба Господня, вместе с толпой поющих священников, в грубых рясах и сандалиях, мы, наконец, пришли в небольшую часовню, так называемую "Часовня Надругания". Мы прошли через толпу паломников всех цветов кожи, всех племен; шли под мрачными сводами и меж потускневших простенков и колонн, сквозь мрачный полумрак собора, насыщенный дымом и курениями и лишь слабо освещенный звездочками многих десятков свечей, которые то вдруг появлялись, то вдруг исчезали или мелькали, мерцая таинственно то там, то сям под дальними сводами, как призрачные блуждающие огоньки...

Под алтарем хранился здесь обломок мраморной колонны: это и был тот самый "стул", на котором сидел Христос, когда Его. унижали и в насмешку "нарекли царем", увенчав Его терновым венцом и вооружив вместо скипетра - тростью. Тут же они завязали Ему глаза, как слепому, и били Его, приговаривая в насмешку:

Самое предание о том, что это и есть то самое место, сложилось еще в древности. Проводник нам сказал, что первый упоминает о нем Зеовульф.

Хоть я и не знаю никакого Зеовульфа, но не могу отказываться верить в его доказательство, да и никто из нас не может.

Нам показали место, где некогда покоились в этой священной гробнице великий Готфрид Бульонский и его брат Бальдуин, первый из христианских королей Иерусалима; оба они бились долго и храбро за св. Гроб Господень, чтобы вырвать его из рук неверных. Но углубления (ниши), в которых хранился прах этих знаменитых вождей крестоносцев, теперь стоят пустые.

Мы продолжали свои странствия и остановились у могилы Мельхиседека. Вы, конечно, помните Мельхиседека? Это был тот царь и "священник Бога Вышняго", который вышел навстречу Аврааму и принес ему дары, когда Авраам преследовал неприятеля, захватившого в плен Лота, и гнал его до самого Данова колена. Это все было четыре тысячи лет тому назад, и вскоре после того умер Мельхиседек.

венец, оно гордость всего собора. Делаешься невольно серьезен и задумчив, когда стоишь в небольшом "Гробе" Христовом (да иначе и быть не может в таком месте!). Посетитель Гроба Господня видит то место, где стояла Пресвятая Дева Мария, в другой части церкви, где стоял св. апостол Иоанн Богослов, и Мария Магдалина, где толпа издевалась над Господом; где сидел ангел на камне, где обретен был терновый венец и Честной Животворящий Крест, где явился воскресший Спаситель... Место Распятия Христова производит особенно сильное впечатление: каждый чувствует глубоко убеждение, что видит пред собою настоящее место страданий Христа, где Спаситель "живот Свой положил за нас". Каждый вспомнит, что Христос уже был прославлен задолго до того, как пришел в Иерусалим. Всякий знает, что слава Его была так велика, что все время за Ним ходили толпы народа; знает, что вход Гоеподень в Иерусалим произвел сильное возбуждение в городе и что прием Его народом был настоящим торжеством. Никто не может обойти вниманием тот факт, что когда распяли Христа, в Иерусалиме было уже множество народа, верившого, что Он "воистину Сын Божий". Всенародно распять на кресте такое Высшее Существо уже само по себе значило навеки вечные сделать знаменитым то место, где совершилась казнь. Прибавьте к этому гром и молнию, тьму, землетрясение, разодранную на двое завесу в храме, воскрешение и явление мертвецов в ночную пору, и вы согласитесь, что все это были события, которые естественно клонились к тому, чтобы запечатлеть в памяти даже самых легкомысленных очевидцев самую смерть Христову и то место, где она происходила. Отцы говорили о ней своим детям, об этом ужасном событии и указывали им самое место, где оно совершилось; дети передавали своему потомству рассказ своих отцов, и так шло из году в год целые триста лет; а там уже прибыла в Палестину св. Елена и построила над Голгофой храм в память крестной смерти и погребения Христа, а также для того, чтобы в памяти людей освятить это место. И с той поры на этом месте всегда стояла церковь.

Нет положительно никакой возможности ошибиться в местонахождении Голгофы. О погребении Христовом, быть может, знали только каких-нибудь человек шесть, и самое погребение вообще не только уже выдающееся явление; поэтому, я думаю, нам должно быть простительно наше сомнение в подлинности его места.

Через пятьсот лет не останется, вероятно, и следа памятника на Беннер-Хилле, но американцы все-таки будут помнить, где происходила битва, в которой пал их герой, генерал Уаррек. Насколько же важнее для Иерусалима было событие крестной смерти Господней. Слишком прославился ею самый холм Голгофы для того, чтобы о нем позабыли думать в краткий срок каких-нибудь трехсот лет...

Я взобрался по церковной лестнице на самую верхушку небольшой замкнутой вершины утеса и смотрел на то меето, где некогда стоял подлинный Крест Господень, с гораздо большим интересом, нежели когда-либо и на что-либо другое. Я не мог быть уверен, что три ямы на вершине его действительно не что иное, как подлинные углубления от подлинных трех крестов, но в то время с меня было довольно сознания, что все-таки они стояли так близко к тому месту, где в действительности находились кресты, что каких-нибудь несколько футов не могли составить особой разницы.

Когда стоишь на том месте, где был распят Христос, то приходишь к заключению, что единственное, что можешь сделать, это строго помнить, что Христос был распят не в католической церкви, а под открытым небом, отнюдь же не в мрачной, увешанной свечами тесной келье, в маленьком уголке обширного храма, наверху лестницы, в маленькой келье, усыпанной драгоценными каменьями и блестящими украшениями в самом отвратительном, грубом вкусе.

и заглядывать, стоя на коленях и со свечей в руке, в это самое круглое отверстие. Эту странную процедуру он проделывает с такой дозой важности, которую оценить способен только человек, сам видевший ее своими глазами. Затем посетитель подносит свою свечу к изображению Христа, богато-исполненному на массивной золотой плите, изумительно испещренной бриллиантами, плите, которая висит над углублением в алтаре - и торжественное чувство посетителя обращается в горячий восторг.

Он встает на ноги и видит перед собою прекрасно исполненные фигуры Христа и разбойников, высоко над алтарем, на трех крестах, и эти фигуры сверкают металлическим блеском множества цветов. Затем он обращается к ближайшим к ним фигуркам, Пресвятой Девы и Марии Магдалины, а также и к разселине в живой скале, которая произошла от землетрясения во время Распятия и продолжение которой он видел в стене одного из гротов, глубоко внизу. После того, он видит еще витрину, в которой находится изображение св. Девы, и поражается царственными богатствами в виде драгоценных каменьев и украшений, которыми образ увешан почти как одеждой.

заставит еще раз взглянуть на него после того, как уже погаснет его любопытство или интерес ко всем остальным предметам, связанным с этой местностью.

Итак, я на этом закончу свою главу о храме св. Гроба Господня, самом священном месте во всей вселенной, священном для миллионов и миллионов людей - мужчин, женщин и детей, благородных и презренных, рабов и свободных. С самого начала своего происхождения, и всем своем обширном значении это сооружение является самым важным из храмов во всем христианском мире и этот храм есть самый высокий, самый достойный, самый внушительный из храмов, потому что на его месте некогда Сам Христос Бог Наш на земле испустил дух. В течение пятнадцати столетий Его святыни орошались слезами паломников, стекавшихся со всех отдаленнейших окраин всего мира. Больше чем двести лет под-ряд самые доблестные рыцари, какие только когда-либо владели мечом, всю жизнь свою положили на то, чтобы в борьбе овладеть этим местом и охранять святость его от поражений со стороны неверных.

Даже и в наши дни еще велась между двумя народами война, стоившая миллионы денег и целые реки крови, велась единственно за право поставить на нее новый купол.

кроткого и нежного Царя мира!..