Похождения Тома Сойера.
Глава восьмая

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Выйдя изъ школы, Томъ решилъ идти за городъ. Чтобы избежать встречи со школьниками, возвращающимися въ школу, онъ сталъ пробираться окольными путями, выбирая самые глухiе переулки и закоулки, и нарочно два раза перешелъ попавшiйся ему по дороге, ручей, такъ какъ это было, по его мненiю, самымъ лучшимъ средствомъ, чтобы сбить съ толку какую-бы то ни было погоню. Черезъ полчаса онъ уже очутился на горе, за последнимъ домикомъ городка; оттуда школу было едва видно, такъ что Томъ пересталъ бояться, что его кто-нибудь догонитъ, и потому онъ замедлилъ свои шаги.

Томъ вошелъ въ густой лесъ, растилавшiйся передъ нимъ, пробрался въ самую чащу его и уселся на мху подъ развесистымъ дубомъ. Въ лесу было тихо; даже птицы, и те примолкли, страдая отъ удушливаго полуденнаго зноя. Вся природа точно заснула, и только изредка глубокая тишина нарушалась однообразнымъ стукомъ дятла. Душа мальчика была погружена въ глубокую грусть; его настроенiе вполне соответствовало мрачному унынiю, царившему вокругъ. Долго сиделъ онъ такъ, упершись локтями въ колени и положивъ подбородокъ на ладони. Мысли его были мрачны. Жизнь казалась ему сплошнымъ страданiемъ, и онъ почти завидовалъ Джимми Ходжесу, который недавно разстался съ нею. Какъ хорошо было-бы лежать тамъ, глубоко въ земле, и забыть обо всемъ на свете. Наверху, въ листве деревьевъ шелестелъ-бы ветеръ и ласкалъ траву и цветы, росшiе на могиле - и ничто уже не могло-бы ни огорчать, ни заботить. Если-бы его совесть была совсемъ спокойна относительно воскресной школы, то онъ былъ-бы готовъ сейчасъ-же разстаться съ жизнью. Что-же касается до той девочки, то разве онъ сделалъ ей что-нибудь дурное? Да ровно ничего. Его намеренiя были самыя хорошiя, а съ нимъ обошлись, точно съ какой-нибудь собакой. Она когда-нибудь раскается въ этомъ, но тогда ужь, можетъ-быть, будетъ слишкомъ поздно. Ахъ, если бы можно было умереть, но только на время!

Но молодое сердце непостоянно и не остается долго при однехъ и техъ же печальныхъ мысляхъ. Поэтому Томъ незаметно началъ обращаться къ мiрскимъ помысламъ. Что, если онъ броситъ все и таинственно исчезнетъ изъ городка? Или убежитъ далеко-далеко отсюда и никогда не вернется обратно? Каково будетъ тогда. Бекки? Мысль сделаться клоуномъ опять мелькнула въ голове Тома, но онъ съ отвращенiемъ отбросилъ ее въ сторону. Шутки, остроты и пестрый костюмъ въ этотъ моментъ показались ему даже оскорбительными для его настроенiя, искавшаго чего-то другого, великаго, таинственнаго... Нетъ, онъ лучше сделается солдатомъ и вернется обратно после долгихъ, долгихъ летъ отсутствiя, утомленный походами и покрытый славой, гремящей о немъ во всемъ свете. Или еще лучше! Онъ отправится къ индейцамъ и сделается охотникомъ на буйволовъ, будетъ совершать набеги и разбои на "далекомъ западе" и въ одно прекрасное утро вернется въ воскресную школу, предводительствуя целымъ племенемъ индейцевъ, разукрашенный перьями и татуировкой! Какъ будутъ ему завидовать тогда его товарищи! Но, впрочемъ, нетъ! Есть еще кое-что получше этого! Онъ сделается пиратомъ. Его имя прогремитъ по всему свету и его будутъ произносить не иначе, какъ со страхомъ и трепетомъ. Его корабль "Буревестникъ" будетъ носиться по всемъ морямъ и обращать въ бегство все корабли, которые завидятъ роковой черный флагъ, развевающiйся на передней мачте. А потомъ, когда его слава будетъ окончательно упрочена, онъ внезапно появится въ городке и войдетъ въ церковь, загорелый и закаленный въ бояхъ и буряхъ. Онъ будетъ одетъ въ черный бархатный камзолъ, широкiя шаровары и огромные сапоги съ раструбами; на его шее будетъ болтаться ярко-красный шарфъ, а на голове красоваться широкополая шляпа съ черными страусовыми перьями; изъ-за пояса будутъ торчать пистолеты, а сбоку висеть мечъ, заржавевшiй отъ пролитой крови. Войдя въ церковь, онъ развернетъ свой черный флагъ съ изображенiемъ черепа и мертвыхъ костей, и въ толпе раздастся громкiй шопотъ: "Смотрите, смотрите: это знаменитый пиратъ, Томъ Сойеръ! Гроза испанскихъ морей!"

Да, решено: онъ долженъ бежать и тотчасъ-же приняться за выполненiе своего плана! Ждать нечего. Можно отправиться въ путь завтра-же утромъ. Но прежде нужно было приготовиться къ бегству, а именно собрать все свои сокровища.

Томъ тотчасъ-же отправился къ полусгнившему бревну, лежавшему поблизости, и принялся рыть возле него землю ножомъ, подареннымъ Мэри. Скоро ножъ наткнулся на что-то твердое. Засунувъ руку въ выкопанную ямку, Томъ торжественно произнесъ заклинанiе.

-- Чего не было - появись; а что было - оставайся!

Затемъ онъ убралъ остальную землю, подъ нею оказался маленькiй тайникъ, выложенный со всехъ сторонъ еловой корой. Въ тайнике лежалъ стеклянный шарикъ. Удивленiю Тома не было границъ. Онъ смущенно почесалъ себе затылокъ и пробормоталъ:

-- Это, однако, ни на что не похоже!

что если зарыть въ землю шаръ, произнося нужныя заклинанiя, и затемъ вырыть его черезъ две недели, сказавъ слова, которыя произнесъ Томъ, то въ ямке окажутся все шары, которые когда-либо пропадали у владельца зарытаго шара. Теперь же все верованiя Тома были поколеблены до основанiя. До этого случая ему приходилось лишь слышать, что этотъ фокусъ всегда удается: о неудачныхъ результатахъ ему никто никогда не говорилъ. Самъ же онъ, хотя и пробовалъ несколько разъ отыскивать шары описаннымъ способомъ, но каждый разъ забывалъ место, куда онъ зарылъ шаръ.

Долго размышлялъ надъ своей неудачей Томъ, но въ конце-концовъ решилъ, что виною всему была какая-нибудь колдунья. Ему захотелось проверить это. Для этого онъ отыскалъ песчаное место, съ углубленiемъ посередине въ роде воронки, легъ на землю и, приложивъ ротъ къ самой ямке, сказалъ:

"Жукъ ленивый, выходи,

Мне всю правду разскажи!"

Песокъ зашевелился и оттуда выползъ маленькiй черный жучокъ, который, однако, тотчасъ-же спрятался.

Такъ какъ бороться съ колдовствомъ было безполезной вещью, то Томъ долженъ былъ поневоле успокоиться. Но тутъ ему пришло въ голову, что следовало, по крайней мере, отыскать тотъ шаръ, который онъ бросилъ, разсердившись на свою неудачу. Онъ началъ искать его, но никакъ не могъ найти. Тогда онъ вернулся къ тайнику, всталъ рядомъ съ нимъ точь-въ-точь, какъ стоялъ раньше, вынулъ изъ кармана другой шарикъ и бросилъ его со словами:

-- Братецъ, отыщи сейчасъ-же братца.

Когда шарикъ остановился, онъ подошелъ къ нему. Но шарикъ, повидимому, или перелетелъ или не долетелъ: потеряннаго шара нигде не было видно. Опытъ пришлось повторить еще два раза, пока, наконецъ, оба шара - и брошенный и потерянный - не очутились другъ подле друга на разстоянiи какого-нибудь аршина.

Въ ту-же минуту вдали послышался звукъ трубы. Томъ быстро сбросилъ съ себя куртку и штаны, подпоясался подтяжкой, разрылъ кучу хвороста, лежавшую возле бревна, и вытащилъ оттуда лукъ со стрелами, деревянный мечъ и жестяную игрушечную трубу. Забравъ все это вооруженiе, онъ бросился бежать босой и съ развевающейся по ветру рубашонкой. Добежавъ до стараго вяза, онъ остановился, затрубилъ въ трубу и сталъ внимательно осматриваться по сторонамъ. Въ το-же время онъ тихо обратился къ своему воображаемому войску:

Скоро на поляне показался Джо Гарперъ, такъ-же одетый и такъ-же вооруженный, какъ Томъ.

-- Стой! - крикнулъ Томъ. - Кто смеетъ проходить по Шервудскому лесу безъ моего позволенiя?

-- Гюи Гисборнъ не нуждается ни въ чьемъ разрешенiи. А кто ты такой, что. что...

-- Осмеливаешься вести такiя речи, - поспешно подсказалъ Томъ, потому-что все это они говорили "по книжке", наизусть.

-- Я? Ты спрашиваешь меня, кто я такой? Такъ знай, что ты имеешь дело съ Робиномъ Гудомъ. Ты сейчасъ въ этомъ убедишься.

-- Такъ ты - тотъ самый знаменитый воинъ? Я съ радостью померяюсь силой съ Робиномъ Гудомъ. Защищайся, несчастный!

Оба вынули свои деревянные мечи, бросили остальное оружiе на землю, встали въ позицiю и начали драться по всемъ правиламъ искусства. Скоро враги запыхались и вспотели отъ напряженiя, и Томъ крикнулъ:

-- Падай-же! Отчего ты не падаешь?

-- Это все равно. Я не могу упасть. Въ книге сказано: "Тогда ударомъ меча въ тылъ онъ опрокинулъ несчастнаго Гюи Гисборна на землю..." Стало-быть, ты долженъ повернуться, и я ударю тебя мечомъ въ спину.

Спорить противъ того, что было написано въ книге, было невозможно, и потому Джо покорно повернулся, получилъ ударъ въ спину и упалъ.

-- А теперь, - воскликнулъ Джо, тотчасъ-же вскочивъ на ноги. - моя очередь убить тебя! Ну, поворачивайся. Что же ты?

-- Да какъ-же такъ, Джо? Въ книге ведь этого нетъ!

-- Ну, хорошо, Джо. Ты можешь быть сыномъ мельника, Тукомъ, и сделать меня хромымъ на всю жизнь. Или, постой! Будь теперь Робиномъ Гудомъ, а я буду шерифомъ Ноттингэмскимъ, тогда ты можешь меня убить.

Джо остался очень доволенъ такимъ решенiемъ, и оба прiятели разыграли сцену убiйства шерифа. Затемъ Томъ превратился опять въ Робина Гуда, раненнаго вероломной монахиней, а Джо изображалъ изъ себя целую шайку разбойниковъ и, взявъ подъ мышки Тома, потащилъ умирающаго вождя ближе къ опушке леса. Тамъ онъ вложилъ въ его дрожащiя руки лукъ и стрелу, и умирающiй Робинъ Гудъ прошепталъ: "Куда упадетъ эта стрела, тамъ вы и похороните беднаго Робина Гуда". Стрела свистнула въ воздухе, Томъ опрокинулся на спину и былъ уже готовъ умереть, но тотчасъ же вскочилъ на ноги, такъ какъ попалъ головой прямо въ крапиву.

Затемъ друзья оделись, спрятали свое оружiе и отправились домой, сожалея, что больше уже нетъ на свете знаменитыхъ разбойниковъ и рыцарей. По ихъ мненiю, было гораздо прiятнее пробыть хоть одинъ годъ знаменитымъ разбойникомъ и скитаться въ Шервудскомъ лесу, чемъ сделаться президентомъ Соединенныхъ Штатовъ на всю жизнь.