Похождения Тома Сойера.
Глава двенадцатая

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.

Одной изъ причинъ того, что Томъ началъ забывать о своей тайне, было новое событiе, которое овладело всеми его мыслями. Именно, Бэки Тачеръ перестала ходить въ школу. Томъ боролся съ своей гордостью въ теченiе несколькихъ дней и пробовалъ выбросить изъ своей головы мысли о ней, но - напрасно. Онъ самъ не разъ удивлялся, что во время своихъ ночныхъ прогулокъ оказывался около дома ея отца. На душе у Тома было скверно: она была больна; что, если она умретъ? Эта мысль приводила его въ отчаянiе. Его уже не занимали мечты о военныхъ и разбойничьихъ подвигахъ. Онъ забросилъ все свои игрушки и ходилъ, не зная, куда деться отъ тоски.

Тетя Полли начала безпокоиться и попробовала лечить своего питомца. Она была изъ техъ людей, которые верятъ въ разныя патентованныя вновь изобретенныя средства и испытываютъ все новейшiе способы леченiя. Едва только она узнавала о какомъ-нибудь новомъ лекарстве, она тотчасъ же искала случая испробовать его на комъ-нибудь; лечить самое себя ей, къ ея крайнему сожаленiю, никогда не приходилось, такъ какъ она пользовалась прекраснымъ здоровьемъ. Она выписывала всевозможные медицинскiе журналы и газеты и, по простоте душевной, верила всему, что ей приходилось прочитывать въ нихъ. Она верила, какъ въ Евангелiе, во все разсужденiя: когда нужно ложиться спать, и когда - вставать, что нужно есть и что нужно пить, сколько нужно въ день гулять и сколько работать, никогда не замечая того, что очень часто въ одномъ нумеръ журнала говорилось совершенно противоположное тому, что говорилось въ другомъ. Она была такъ легковерна и доверчива, что, какъ ребенокъ, постоянно попадалась на удочку разнымъ шарлатанамъ. Вооруженная всеми этими познанiями, она лечила прислугу и соседей, не отдавая себе отчета въ томъ, приноситъ-ли она своимъ леченiемъ пользу или вредъ.

Въ то время было въ моде водолеченiе; тетя Полли решила испробовать это средство на Томе. Каждый день на разсвете она будила его, брала его съ собой въ дровяной сарай и выливала на него несколько ведеръ холодной воды. Затемъ она терла его посиневшее отъ холода тело грубымъ полотенцемъ, завертывала несчастнаго страдальца въ мокрую простыню и покрывала¹ теплыми одеялами, чтобы онъ хорошенько вспотелъ.

Но, несмотря на такое основательное леченiе, Томъ съ каждымъ днемъ становился задумчивее, бледнее и худее. Тогда тетя Полли начала применять горячiя ванны, ножныя ванны и души.

Но и это не помогало. Старушка решила соединить водолеченiе съ дiэтой, испанскими мушками и различными внутренними лекарствами.

Томъ не противился всемъ этимъ пыткамъ; онъ сталъ равнодушенъ ко всему на свете. Последнее обстоятельство безпокоило тетю Полли больше всего. Было необходимо вернуть мальчику прежнюю бодрость и живость. Вскоре она вычитала въ одномъ изъ журналовъ о какомъ-то чудесномъ эликсире, "разгоняющемъ тоску". Она немедленно выписала несколько дюжинъ бутылокъ этого снадобья, попробовала его на вкусъ и пришла въ восторгъ: лекарство жгло языкъ, какъ огонь. Водолеченiе тотчасъ же было оставлено, и Тому пришлось выпить целую чайную ложку чудодейственнаго эликсира. Тетя Полли ожидала съ тревогой, что изъ этого выйдетъ. Скоро ея опасенiя совершенно разсеялись; теперь она могла быть совершенно спокойна: апатiя {Апатiя - равнодушiе ко всему окружающему, полное отсутствiе всякихъ интересовъ.} Тома исчезла какъ бы по волшебству. Выпивъ лекарство, Томъ обнаружилъ такую живость и веселость, что лучшаго нельзя было и желать.

Томъ сообразилъ, что ему пора изменить свое поведенiе. Все это могло быть очень интереснымъ, но, въ конце-концовъ, начало надоедать. Поэтому онъ сталъ придумывать, какъ бы ему избавиться отъ леченiя тети Полли, и решилъ притвориться, что новое лекарство ему очень нравится. Онъ сталъ такъ часто приставать къ тетке, чтобы она дала ему эликсира, что надоелъ ей, и она отдала ему все бутылки, сказавъ, что онъ можетъ самъ принимать лекарство. Если бы лекарство взялъ Сидъ, то тетя Полли нисколько не тревожилась бы, но съ Томомъ надо было держать ухо востро, и она тайкомъ наблюдала за склянками. Лекарство действительно съ каждымъ днемъ убывало, но тете Полли вовсе не приходило въ голову, что Томъ лечилъ не себя, а щель пола въ столовой.

Однажды, когда Томъ выливалъ въ щель обычную порцiю лекарства, къ нему подошелъ, изгибая спину и сладко мурлыкая, рыжiй котъ тетушки и сталъ жадно поглядывать на чайную ложку съ эликсиромъ.

-- Нечего просить, Питеръ, того, чего тебе не надо, - сказалъ Томъ.

Но Питеръ не отходилъ и продолжалъ ласкаться.

-- Смотри, Питеръ, тебе это не понравится.

Котъ продолжалъ мурлыкать и поглядывать на ложку.

-- Ну, ладно; если ты просишь, такъ я тебя заставлю выпить эту гадость. Пеняй самъ на себя.

Съ этими словами, Томь раскрылъ коту ротъ и влилъ въ него всю ложку лекарства. Несчастный Питеръ подпрыгнулъ аршина на два отъ пола, замяукалъ не своимъ голосомъ и началъ бегать, какъ сумасшедшiй, по комнате, натыкаясь на мебель и опрокидывая цветочные горшки и проч. Затемъ онъ всталъ на заднiя лапы, откинулъ голову назадъ и началъ отплясывать какой-то дикiй танецъ, выражая этимъ, вероятно, свой восторгъ. Потомъ онъ опять заметался по комнате, опрокидывая все, что ему попадалось на пути. Тетя Полли вошла въ комнату въ ту самую минуту, когда ея любимецъ сделалъ последнiе два прыжка и съ жалобнымъ мяуканьемъ выпрыгнулъ въ открытое окно, сбросивъ съ подоконника последнiе горшки съ цветами.. Старушка стояла вне себя отъ изумленiя и въ недоуменiи поглядывала поверхъ очковъ на опустошенiе, произведенное въ комнате. Томъ лежалъ на полу и помиралъ со смеху.

-- Томъ, что это сделалось съ кошкой?

-- Не знаю, - отвечалъ мальчикъ, захлебываясь отъ смеха.

-- Я никогда не видела ничего подобнаго! Что это случилось съ Питеромъ?

-- Да не знаю же, тетя. Кошки всегда такъ бесятся, когда имъ весело.

-- Неужели? - Въ ея голосе слышалось что-то такое, что предвещало недоброе.

-- Ну да, тетя... т.-е. я думаю, что оне всегда бесятся...

-- Ты думаешь?

-- Да-а, тетя.

Тетя Полли наклонилась, и Томъ увиделъ, что она заметила предательскую ложку, лежавшую подъ столомъ. Она подняла ложку и посмотрела на Тома. Томъ былъ смущенъ и потупилъ глаза. Тетя Полли взяла его за ухо и дала ему хорошiй подзатыльникъ.

-- Сознавайся теперь, негодный мальчишка, за что ты мучилъ бедное животное?

-- Я... мне стало его жалко: у Питера ведь нетъ тети.

-- Какъ что? Если бы у Питера была тетя, она давала бы ему пить всякую гадость, обжигала бы ему ротъ лекарствами и мучила бы его на все лады своимъ леченiемъ.

Тетя Полли вдругъ почувствовала угрызенiя совести. Все дело представилось ей въ новомъ свете. То, что было жестоко по отношенiю къ кошке, должно было быть жестоко и по отношенiю къ мальчику. Ей стало жаль Тома, На ея глаза навернулись слезы, она положила руку на голову своего питомца и тихо сказала:

-- Я хотела тебе только добра, Томъ. Ведь ты самъ видишь, что лекарство тебе помогло.

Томъ взглянулъ ей прямо въ глаза, и на его лице появилась лукавая улыбка. Но онъ тотчасъ-же принялъ серьезный видъ и ответилъ:

-- Ну, уходи, уходи, Томъ, пока я опять не разсердилась. Попробуй исправиться и стать примернымъ мальчикомъ. Лекарство ты можешь больше и не принимать.

обращалъ никакого вниманiя на игры товарищей. Когда его звали играть, онъ отговаривался темъ, что боленъ, и, действительно, имелъ больной видъ. Время-отъ-времени онъ поглядывалъ на дорогу, стараясь делать это какъ можно незаметнее. Вотъ вдали показался Джеффъ Тачеръ; лицо Тома просiяло, но вскоре опять омрачилось. Когда Джеффъ подошелъ къ воротамъ. Томъ заговорилъ съ нимъ, стараясь навести разговоръ на Бекки, но Джеффъ былъ очень недогадливъ, и Тому ничего не удалось отъ него выведать.

Томъ продолжалъ смотреть на дорогу. Лицо его оживлялось каждый разъ, когда онъ виделъ вдали какую-нибудь девочку, но тотчасъ же принимало разочарованный видъ, когда онъ виделъ, что шла вовсе не та, которую онъ поджидалъ. Наконецъ, платьица перестали показываться на дороге, и Томъ впалъ въ мрачное унынiе. Онъ вошелъ въ пустую еще школу (въ ожиданiи учителя школьники продолжали играть на дворе) и селъ на скамью. Вдругъ онъ увиделъ, что въ ворота вошла какая-то девочка. Сердце Тома сильно забилось, и онъ, какъ сумасшедшiй, бросился во дворъ. Тамъ онъ началъ неистовствовать, какъ краснокожiй индеецъ, кричалъ, хохоталъ, гонялся за мальчиками, съ опасностью для собственной жизни перепрыгивалъ черезъ высокiй заборъ, ходилъ на рукахъ, однимъ словомъ, совершилъ безчисленную массу геройскихъ поступковъ, не выпуская при этомъ изъ глазъ Бекки, чтобы видеть, какое впечатленiе производятъ на нее его ловкость и смелость. Но она делала видъ, что ничего не замечаетъ. Неужели она, действительно, не замечала его? Тогда онъ началъ выкидывать свои шутки возле нея. Онъ прыгалъ кругомъ съ дикимъ крикомъ, сорвалъ съ одного мальчика шапку и забросилъ ее на крышу, бросился въ толпу мальчиковъ, сбивая ихъ съ ногъ, и, наконецъ, упалъ около Бекки, едва не уронивъ и ее на землю. Бекки отвернулась, подняла кверху головку и пренебрежительно заметила:

-- Гм! Есть мальчики, которые воображаютъ, что они очень интересны!