Похождения Тома Сойера.
Глава двадцатая

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.

Въ поцелуе тети Полли было что-то такое, что сразу изменило расположенiе духа Тома. Отъ его грустнаго настроенiя не осталось и следа; онъ развеселился и на сердце у него стало легко и свободно. Онъ побежалъ въ школу и по дороге встретилъ Бекки. Веселый и довольный, онъ, ни на минуту не задумываясь, подбежалъ къ ней и воскликнулъ:

-- Бекки, прости меня! Сегодня утромъ я поступилъ съ тобой отвратительно; я никогда, никогда въ жизни не буду такъ поступать, только прости меня.

Но Бекки остановилась и презрительно посмотрела ему прямо въ глаза.

-- Я была бы вамъ очень благодарна, м-ръ Томасъ Сойеръ, если бы вы избавили меня на будущее время отъ вашего общества. Я вовсе не желаю разговаривать съ вами.

Сказавъ это, девочка гордо подняла голову и отошла отъ Тома. "Мистеръ" Томасъ Сойеръ былъ такъ ошеломленъ ответомъ Бекки, что не нашелся сразу сказать: "Какъ вамъ будетъ угодно, госпожа недотрога!" А когда подумалъ объ этомъ, то было уже поздно.

Мой герой былъ взбешенъ. Придя на школьный дворъ, онъ жалелъ только объ одномъ: что Бекки - не мальчикъ, котораго онъ могъ бы славно отколотить за такое неслыханное оскорбленiе. Встретившись на дворе съ Бекки, онъ отпустилъ на ея счетъ какое-то колкое замечанiе. Она ответила темъ же, и такимъ образомъ разрывъ сделался полнымъ. Въ своей жажде мести Бекки едва могла дождаться начала урока, чтобы полюбоваться, какъ будетъ наказанъ Томъ за испачканную книгу. Если у нея и было еще смутное намеренiе выдать Альфреда, то после последней любезности Тома оно исчезло безследно.

Бедняжка! Она и не подозревала, что надъ ея головой также собирается разразиться несчастiе. Учитель, мистеръ Добсонъ, человекъ уже немолодой, таилъ въ своей груди невыполнимую честолюбивую мечту. Онъ всю свою жизнь страстно желалъ стать врачомъ, но бедность заставила его взять место школьнаго учителя. Каждый день, во время урока, когда ученики и ученицы были заняты какой-нибудь письменной работой, онъ вынималъ изъ учительскаго стола какую-то таинственную книгу и углублялся въ ея чтенiе. Книга эта, которая всегда была заперта въ столе на ключъ, возбуждала сильнейшее любопытство школьниковъ, и каждый изъ нихъ сгоралъ отъ желанiя заглянуть въ нее хотя одинъ только разъ, но для этого никогда не представлялось удобнаго случая. Все дети, мальчики и девочки, делали свои предположенiя относительно таинственной книги, однако, никто изъ нихъ не могъ сказать наверное, что это была за книга. Пробегая мимо открытой двери класса, Бекки случайно заметила, что въ замке учительскаго стола торчитъ ключъ. Такимъ благопрiятнымъ моментомъ нельзя было не воспользоваться. Она осмотрелась кругомъ и, видя, что никого около нетъ, подбежала къ столу; чрезъ мгновенiе книга была уже въ ея рукахъ. Заголовокъ: "Анатомiя. Соч. профессора такого-то" оказался для нее непонятнымъ, и она начала поспешно перелистывать одну страницу за другой. Скоро ей попалась на глаза ярко-раскрашенная картинка, изображавшая человеческую фигуру. Въ ту же самую минуту на картинку упала чья-то тень. Это подошелъ Томъ, забежавшiй случайно въ классъ. Бекки поспешила захлопнуть книгу, но, къ несчастью, сделала это второпяхъ такъ неловко, что картинка разорвалась почти сверху до низу. Бедная девочка сунула книгу въ ящикъ стола, повернула ключъ и горько разрыдалась отъ стыда и досады.

-- Томъ Сойеръ, - воскликнула она сквозь слезы, - ты самый отвратительный мальчишка; ты выслеживаешь всехъ, точно какой-нибудь шпiонъ!

-- Почемъ же я зналъ, что ты тутъ делаешь^

-- Это все равно! Я не знаю, какъ ты не стыдишься самого себя! Теперь ты пойдешь и насплетничаешь на меня учителю и - Боже мой" что мне: делать? Меня еще никогда никто не секъ, а сегодня - сегодня м-ръ Добсонъ наверное высечетъ меня!

Такъ какъ Томъ молчалъ, то она топнула ножкой и воскликнула:

-- Ну, такъ будь негодяемъ и выдай меня, если..тебе это доставитъ удовольствiе. Но знай, что и тебя, ожидаетъ кое-что хорошее; ты меня еще вспомнишь, противный, отвратительный мальчишка!

Сказавъ последнiя слова, Бекки убежала, заливаясь слезами.

Томъ стоялъ совершенно ошеломленный и, наконецъ, пробормоталъ про себя:

-- Что за глупая девчонка! Ея еще никогда не секли! Что значитъ получить лишнiй разъ розогъ? Но эти девчонки всегда таковы: оне трусливы, какъ зайцы. Я и не думаю выдавать ее, но, конечно, дело раскроется. Старикъ Добсонъ спроситъ, кто разорвалъ книгу, а когда никто не встанетъ, то онъ начнетъ спрашивать каждаго поодиночке и увидитъ по лицу, кто виноватъ. Бекки не сумеетъ притвориться, и ей наверное достанется, какъ следуетъ. Ну, да это мне все равно: еслибы я попалъ въ беду, то она была бы очень довольна, такъ пусть теперь она сама попробуетъ розогъ!

Томъ выбежалъ на дворъ и началъ играть съ товарищами. Вскоре пришелъ учитель, и урокъ начался. Томъ былъ разсеянъ. Каждый разъ, когда онъ смотрелъ на половину класса, где сидели девочки, онъ чувствовалъ безпокойство при виде встревоженнаго лица Бекки. Собственно говоря. онъ старался уверить себя, что жалеть ему эту девочку не за что, но, несмотря на это, въ глубине души ему было жаль ея. Черезъ некоторое время учитель заметилъ выпачканную чернилами книгу Тома, и это отвлекло вниманiе последняго отъ Бекки. Бекки начала внимательно следить за Томомъ. Она не думала, чтобы ему удалось вывернуться, и была совершенно права. Томъ началъ отрекаться, но это только ухудшило дело. Когда учитель взялся за розги, она хотела вскочить со своего места и выдать Альфреда, но затемъ подумала: "Томъ все равно скажетъ, что я разорвала книгу. Я буду молчать, если его даже высекутъ до полусмерти".

Томъ спокойно принялъ наказанiе и селъ на свое место, не испытывая особеннаго огорченiя. Онъ самъ не зналъ наверное, пролилъ ли онъ чернила на книгу или нетъ, а если и отрекался отъ этого, то только потому, что таковъ былъ обычай.

Прошелъ целый часъ Учитель сиделъ на кафедре, опустивъ голову; жужжанiе и бормотанье детей, учившихъ урокъ, нагоняли на него дремоту. Затемъ мистеръ Добсонъ потянулся, зевнулъ, отперъ ящикъ у стола, вынулъ изъ него книгу и остановился въ нерешительности, раскрыть ее или нетъ. Ученики разсеянно следили за движенiями м-ра Добсона, но двое - Томъ и Бекки - такъ и впились въ него глазами. Наконецъ, м-ръ Добсонъ повидимому решилъ заняться чтенiемъ и откинулся назадъ на своемъ стуле, чтобы облокотиться объ его спинку.

чтобы спасти Бекки, но опасность была такъ близка, что мой герой потерялъ всякую сообразительность. Что, если подбежать къ учителю, вырвать у него книгу и убежать съ нею изъ школы? Но было уже поздно: учитель раскрылъ книгу. Спасти Бекки было невозможно. Въ то же самое мгновенiе глаза учителя обвели классъ, и передъ его взглядомъ затрепетали все ученики, даже самые смелые. Наступила пауза, длившаяся секундъ десять. М-ръ Добсонъ какъ-будто собирался съ силами. Затемъ въ воцарившейся тишине раздались ужасныя слова:

-- Кто разорвалъ эту книгу?

Въ классе царило мертвое молчанiе. Учитель всматривался въ лица учениковъ, стараясь открыть виновника.

-- Беньяминъ Роджерсъ, ты разорвалъ книгу?

-- Нетъ.

-- Джо Гарперъ, ты?

-- Нетъ!

Безпокойство Тома все возрастало. Учитель обвелъ глазами всехъ мальчиковъ, подумалъ съ минуту и обратился къ девочкамъ.

-- Анни Лоренцъ?

-- Грэсъ Миллеръ?

То же самое отрицательное движенiе.

-- Сусанна Гарперъ?

-- Нетъ!

-- Ревекка Тачеръ (Томъ виделъ, что отъ страха Бекки была бледна, какъ полотно), это ты - нетъ, смотри мне прямо въ глаза - это ты разорвала книгу?

Вдругъ въ голове Тома мелькнула блестящая мысль. Онъ вскочилъ со своего места и громко сказалъ:

Все были ошеломлены этимъ дерзкимъ, безумнымъ признанiемъ. Томъ постоялъ съ минуту, чтобы собраться съ духомъ, и затемъ мужественно отправился къ кафедре чтобы принять следуемое наказанiе. Бекки провожала его глазами, и въ нихъ отражались такое удивленiе, благодарность и обожанiе, что онъ былъ готовъ принять во сто разъ более тяжелое наказанiе, чемъ розги. Во одушевленный великодушiемъ собственнаго поступка, Томъ не издалъ ни одного крика при самомъ жестокомъ наказанiи, какое когда-либо производилъ разсвирепевшiй м-ръ Добсонъ. Даже когда учитель, вдобавокъ къ розгамъ, оставилъ его сидеть въ школе лишнiе два часа, онъ отнесся къ этому совершенно равнодушно, такъ какъ зналъ, кто будетъ поджидать его на улице после этихъ двухъ часовъ.

Но скоро жажда мести уступила место более нежнымъ чувствамъ, и Томъ заснулъ, припоминая последняя слова Бекки:

-- Ахъ, Томъ, какъ ты могъ поступить такъ благородно!