Книга снобов.
Глава V. Чем восхищаются Снобы.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Книга снобов. Глава V. Чем восхищаются Снобы. (старая орфография)

ГЛАВА V.
Чем восхищаются Снобы.

Теперь разсмотрим вопрос, как трудно даже великим людям избежать снобизма. Приходя в негодование от моих слов, что короли, принцы и лорды - Снобы, читатели может быть говорят: "ты сам Сноб и, рисуя Снобов, представляешь только, с надменным фатовством, копии с своей уродливой рожи". Но я прощаю это озлобление моего постоянного читателя и отношу его к тому несчастию, что он родился в нашей стране. Невозможно какому бы то ни было британцу не быть Снобом той или другой степени. Если бы все убедились в этом факте, то достигнут был бы значительный результат. Если я указал на недуг, то будем надеяться, что другой ученый найдет средство для исцеления от него.

Если вы человек средняго класса - Сноб, хотя никто вам особенно не льстит, у вас нет коленопреклоненных клевретов, вам не кланяются в пояс лакеи и лавочники, вас толкают, как обыкновенного смертного в толпе ваших собратьев Снобов - то подумайте насколько труднее человеку, не пользующемуся вашими преимуществами, а служащему всю свою жизнь предметом поклонения - избегнуть этой подлости, подумайте, как тяжело идолу Снобов самому не сделаться Снобом.

Пока я разговаривал подобным образом с моим другом Евгением, мимо прошел лорд Нукрам, сын маркиза Багвича, и остановился перед своим родительским домом на сквере Красного Льва. Его благородный отец и высокопоставленная мать занимали, как всем известно, значительные места при дворе покойных государей. Маркиз был лордом-хранителем кладовой его величества, а мать исполняла должность леди-хранительницы запасов пудры королевы Шарлоты. Проходя мимо, Бук (я его так называю, потому что нахожусь с ним в дружеских отношениях) кивнул мне головой и я стал доказывать Евгению, как трудно было этому аристократу не сделаться одним из Снобов, которые окружали его всю жизнь.

В детстве родители решили отдать его как можно раньше в общественную школу. Пастор и доктор богословия Отто Роз, ректор подготовительной академии для молодых лордов и джентльменов в Ричмонде, взял его на свое попечение и тотчас, упав перед ним на колени, стал поклоняться ему. Он всегда с гордостью указывал на него, как на своего лучшого воспитанника, всем отцам и матерям, посещавшим своих детей в школе, причем с удовольствием называл маркиза Вагвига своим другом и покровителем своего учебного заведения. Он ловко пользовался лордом Вукрамом, как приманкой для увеличения числа своих учеников, и вскоре потребовалось выстроить новый флигель на тридцать пять кроватей, с белоснежным бельем. Мистрисс Роз обыкновенно брала маленького лорда с собой в одноконном кабриолете, когда она делала свои визиты, так что жены приходского пастора и доктора едва не лопнули от зависти. Однажды, поймав лорда Вукрама и своего собственного сына в попытке обворовать соседний огород, директор школы безмилосердно подверг телесному наказанию свою плоть и кровь в пример лорду. По окончании курса мистер Роз разстался с ним со слезами и долго, впоследствии, посетители его кабинета всегда видели на столе письмо, адресованное на имя маркиза Багвига.

В Итоне повыбили из лорда Вукрама порядочную долю Снобизма и секли его совершенно безпристрастно. Конечно, даже и там нашлись льстецы, которые ухаживали за ним! Молодой Крез одолжил ему двадцать три новеньких золотых, взятых из банкирской конторы отца, а молодой Споли делал для него задачи; но юный Булль знатно побил его и несколько раз ему досталась хорошая встрепка за то, что он недостаточно лакировал башмаки своего учителя Смита. Мальчики при расцвете своей жизни не все подвержены снобизму.

в часовне и никогда не слышал шума в его комнате. Большое число приличных молодых людей (в приличном классе, обитающем в Бекер-стрите, более всего в Англии процветает снобизм) льнуло к нему, как пиявки. Ему предлагали без конца денег взаймы и если он не мог охотиться с собаками, то всегда были к его услугам молодцы, которые перепрыгивали чрез канавы, преследуя кроликов. Сын мистера Роза, которого отец нарочно придержал дома для этой цели, поступил в ту же коллегию, где находился его прежний товарищ; ему приходилось издерживать третное содержание, получаемое от отца, на один обед в честь Букрама, но за то он знал, что родители всегда прощали ему подобную расточительность и присылали ему десятифунтовый банковый билет, как только он упоминал, что израсходовался на лорда. Я не берусь сказать, какими надеждами питались мистрисс Поджь и мисс Подж, жена и дочь декана коллегии лорда Букрама, ухаживая за ним; но сам декан был слишком закоренелым лакеем, чтобы думать хоть одну минуту о возможности выдать свою дочь за лорда, а потому он поспешил заключением брака между ней и профессором Крабом.

Получив почетный диплом, (так как Alma mater также Сноб и подобно всем преклоняется перед лордами), Букрам отправился за-границу для окончания своего образования и всем известно, сколько ему разставлено было капканов светскими маменьками и дочками. Лэди Лич и её дочери последовали за ним из Парижа в Италию, а из Италии в Баден-Баден; мисс Легитт расплакалась, когда он объявил, что уезжает из Неаполя, и при нем упала в обморок; капитан Макдрагон из Типерари потребовал от него объяснения насчет его намерений относительно сестры мисс Амели Макдрагон и грозил убить его, если он не женится на этой юной, невинной красавице, которая впоследствии вышла замуж за мистера Муффа, из Чельтнигама. Если постоянство и сорок тысяч фунтов стерлингов могли бы быть для него соблазном, то, конечно, мисс Лидия Кренус была бы лэди Букрам; но, как известно, граф Тавровский женился на ней за половинную цену.

и к тому же решительно все равно, какой он человек и какими обладает качествами.

Предположим, что он молодой человек с литературными тенденциями и пишет глупые поэмы: издатели (которые отказались взять мой великий эпос и "Цветы Страсти" на каких бы то ни было условиях) охотно напечатают его произведения, а Снобы раскупят их в тысячах экземплярах. Предположим, что он весельчак и любит производить скандалы, даже бить до полусмерти полисменов, и публика будет добродушно сочувствовать его забаве, называя его добрым малым. Предположим, что он картежник и отличается страстью к скачкам, даже позволяет себе шулерничать в той и другой игре, все-таки публика все простит ему и будет по прежнему ухаживать за ним, как она ухаживала бы за вором и мошенником, если бы он был лордом. Предположим, наконец, что он идиот и все-таки, согласно современному общественному строю, он способен господствовать над нами. Если же, напротив, он хороший, умный, честный и достойный человек, то тем лучше для него; но эти качества нисколько не изменят его общественного положения. Будь он осел - его все-таки уважали бы, будь он негодяй - он все-таки был бы популярен, будь он разбойник - ему все-таки нашли бы извинение. Мужские Снобы всегда и во всяком случае преклонялись бы перед ним, а женские - любезно улыбались бы ему, каким бы он ни был уродом.