Книга снобов.
Глава XVI. Литературные Снобы.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Книга снобов. Глава XVI. Литературные Снобы. (старая орфография)

ГЛАВА XVI.
Литературные Снобы.

Что-то он скажет о литературных Снобах, часто, я уверен, спрашивал себя читатель. Решится-ли он сделать исключение для своей профессии, и дрогнет-ли рука безжалостного чудовища, нападающого без разбора на аристократов, клерикалов, армию и дам, когда придется рвать на части свою собственную кровь и плоть?

Но, милый и достойный читатель, никого так неумолимо не сечет школьный учитель, как своего сына. А Брут, разве он не отрубил головы своему собственному детищу? Вы имеете очень плохое понятие о настоящем положении литературы и литераторов, если сомневаетесь в том, что кто-нибудь из нас не воткнет нож в сердце своему товарищу-писаке, для пользы всей страны.

Но дело в том, что в литературной профессии нет Снобов. Посмотрите на всех английских литераторов, и я держу пари, что вы не укажете ни на одного вульгарного, завистливого, надменного человека.

Все писатели обоего пола, насколько я их знаю, скромны в обращении, изящны в манерах, безупречны в жизни и благородны во всех своих поступках относительно друг друга и внешняго мира. Хотя по временам вы можете услышать, что какой-нибудь литератор поносит своего собрата, но почему это делается? Не из злобы, или зависти, а из любви к истине и сознания своего долга. Например, если я добродушно указываю на какой-нибудь недостаток мистера Пунча и говорю, что у него горб, или, что его нос и подбородок не отличаются красотой Аполлона, то разве это значит, что я злобствую против мистера Пунча? Нисколько. Обязанность критика указывать на недостатки и достоинства; он это и делает с чрезвычайной искренностью и деликатностью.

Свидетельство образованного чужестранца о наших обычаях и манерах всегда заслуживает внимания, и я полагаю, что в этом отношении особенно драгоценна безпристрастная книга американского писателя Н. Виллиса "История Эрнеста Клея". Рисуя жизнь этою малою надписью журнального сотрудника, автор знакомит публику с существованием популярного литератора в Англии.

Он всегда лев в обществе; он идет впереди лордов и герцогов; вся аристократия сбегается, чтобы посмотреть на него; трудно сказать, сколько герцогинь и баронесс влюблены в него. Я из скромности не называю имен тех милых маркиз, которые вздыхают по каждому сотруднику "Пунча".

Если кто-нибудь желает, знать, в каких интимных сношениях находятся авторы с светским обществом, то ему стоит только прочесть модные, приличные романы. Каким изяществом, какой деликатностью дышат романы мистрисс Бирнаби! Какое прелестное, аристократическое общество вы встретите в сочинениях, "мистрисс Армитедж"! Она редко знакомит вас с кем-нибудь ниже маркиза. Я не знаю ничего приятнее, как картины порядочного общества в "Двадцать тысяч ежегодного дохода", "Молодом герцоге" и "Конингзби". Все эти романы отличаются скромной грацией и модным лоском, что составляет признаки крови, да, чистейшей, аристократической крови.

соперников, из которых ни один, исключая Поль-де-Кока, не знает ни слова по английски.

Есть-ли на свете британец, который может читать без восторга романы Джемса, славящагося своим сжатым изложением, и Энсворта, который блестит игривым юмором и яркой легкостью стиля? Среди других юмористов можно указать на Джерольда, рыцарского защитника Торизма, церкви и государства, Беккета, отличающагося легким пером, но дикой искренностью своих мнений, на Джимса, которого публика так любит за это безукоризненно изящный стиль и остроумие, не граничащее с буфонством.

Переходя к критикам, нельзя не сказать, что ни один журнал не оказал столько услуг литературе, как несравненный Quarterly Review. Конечно, у него есть свои предразсудки, но у кого их нет? Он бранит с плеча и немилосердно, разоблачает таких самозванцев как Китс и Теннисон, но за то он дружески относится к молодым авторам и вскормил их восходящие таланты. Не удивительно, что все любят такой журнал. Вот и Blackwood's Magazine отличается скромной элегантностью и добродушным сатирическим тоном; никогда не переступая в шутке границ учтивости. Он служит судьей изящных манер и, нежно выставляя слабые стороны лондонцев, к которым питают понятное презренье светлые умы Эдинбурга, никогда не груб, не тривиален. Хорошо известен пламенный энтузиазм "Atheneum" и злобный ум слишком требовательной "Литературной газеты". "Examiner", быть-может, слишком застенчив, а "Spectator" слишком шумлив в своих похвалах, но кто может жаловаться на такия мелочи? Нет, нет, английские критики и литераторы представляют несравненное товарищество и мы решительно не можем найти в них слабой стороны.

Главное - я никогда не видал литератора, который стыдился бы своей профессии. Все близко знающие нас могут засвидетельствовать, что мы отличаемся духом любви и братства. Иногда кто-нибудь из нас возвышается в свеге и мы все единогласно радуемся его успеху, не нападаем на него и ни в каком случае не говорим о нем колкостей. Если Джонс обедает у лорда, то Смит не называет его подлипалой. С другой стороны Джинс, посещающий гостиные высокопоставленных лиц, не задирает от этого носа, а, идя под руку с герцогом по Пель-Мелю, бросит его и переходит на другую сторону улицы, чтобы поздороваться с молодым Брауном, получающим по пенсу за строчку.

Сознание равенства и братства было всегда отличительной чертой литературного мира. Потому именно и весь свет нас уважает, что мы питаем уважение друг к другу. Благодаря той же причине, мы занимаем в обществе такое видное положение и поддерживаем его с таким достоинством.

двух.

Литераторы такие любимцы публики, что должны постоянно снимать с себя портреты и выпускать их в продажу, а можно указать на одного или двух, которых нация побуждает ежегодно дарить свету по новому изображению своей физиономии. Ничто не может быть утешительнее этого доказательства, что народ питает глубокую любовь к своим просветителям.

Литература занимает такое почетное место в Англии, что ежегодно расходуется до 1200 ф. стерлингов на пенсии лицам, занимающимся этой профессией. Это обстоятельство служит поощрением для литераторов и подтверждает, что они вообще находятся в цветущем положении. Они обыкновенно так богаты и столько откладывают денег про запас, что почти не требуется оказывать им помощи.

Если все это справедливо, то я желал бы знать, зачем им писать о литературных Снобах?