Книга снобов.
Глава XXII. Еще континентальные Снобы.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Книга снобов. Глава XXII. Еще континентальные Снобы. (старая орфография)

ГЛАВА XXII.
Еще континентальные Снобы.

Мы всегда смеемся над французами, над их самомнением и нестерпимым самовосхвалением, но я убежден, что с английским Снобом никто не сравнится в самонадеянности и хвастовстве. Француз так громко кричит и так неистово размахивает руками, говоря, что Франция стоит во главе цивилизации, или что Париж центр человеческой мысли, что невольно заподозришь, верит-ли он сам в свои слова.

Напротив, английский Сноб не горячится, не выходит из себя, а спокойно, торжественно провозглашает, что он и его соотечественники - первые люди на свете. Это даже не его мнение, а безусловная аксиома. Когда француз отстаивает первенство своей нации, мы добродушно смеемся над его глупостью, потому что знаем очень хорошо, что мы первая нация на свете. Сознайтесь, любезный читатель, ведь вы не считаете француза равным себе? По совести, вы должны в этом сознаться, мой достойный собрат, британский Сноб.

Именно это убеждение в своем превосходстве и вытекающее из него гордое, надменное поведение англичан на континенте заставляют всех, от Сицилии до Петербурга, так единодушно нас ненавидеть. Многие испанцы и французы не знают, что мы когда-то одерживали над ними какие-то победы, но они питают к нам отвращение за ту удивительную и нелепую английскую гордость, которая одинаково одушевляет лорда и его слугу Джона. Почитайте старинные хроники наших войн с Францией, и вы увидите, что тогда уже англичане отличались тем же характером. При Генрихе V они также надменно обращаюсь с иностранцами, как обращаются в настоящее время. Слыхали-ли вы когда-нибудь, как полковник Кутлер и маиор Слашер говорят за обедом о военных действиях во Франции и в Испании, или как капитан Бордер описывает свою схватку с французским кораблем Indomptable? "Проклятые карабинеры Мильо, - говорит Слашер,--как они истребляли нашу легкую кавалерию!" "Какие черти французы, - восклицает Бордер, - они три раза отбивали нашу атаку, прежде чем нам удалось взять корабль!" Эти почтенные герои выражают как бы удивление, что французы могли противустоять британцам, несмотря на свое безумное, надменное легкомыслие. Целые легионы англичан, разделяющих мнение Бордера и Слашера, теперь путешествуют по Европе и обращаются покровительственным образом с папой и с голландским королем. Мы снисходительно инспектируем прусскую армию, а когда император Николаи, ежедневно делающий смотр четверти миллиону солдат, посетил Англию, то мы повезли его в Виндзор и показали ему целых два полка в шестьсот или восемьсот человек каждый. При этом мы гордо смотрели на него и как бы говорили: "На-ко, погляди; это все англичане и они справятся с твоей армией, когда им вздумается". Английские Снобы уже давно прошли эпоху скептицизма и могут добродушно смеяться над безумными американцами и легкомысленными французами, которые считают себя образцами человечества. Они образцы? как бы не так!

Меня навела на эти замечания встреча с одним старым экземпляром английского Сноба в Северном отеле, в Булоне. Он явился утром в столовую и сел за стол с мрачным красным лицом, в туго стягивающем его шею галстухе и столь безупречно чистой, опрятной одежде, что я тотчас признал в нем своего соотечественника. Только наш портвейн и другия наши учреждения могли создать столь приличную, но глупую и дерзкую фигуру. Через несколько времени он обратил на себя всеобщее внимание громким, гневным криком: "О!"

что его возглас означал требование горячей воды. Пока он торжественно пил горячий чай, к нему присоединился его приятель, с сморщенным лицом и в черном парике, очевидно, такой же полковник, как он.

что английския суда во всякую минуту могли высадить на французский берег солдат, которые зададут безсмысленным французикам такую же баню, как при Ватерло. Все это они сопровождали самой избранной бранью.

В комнате сидел француз, но он, очевидно, не знал французского языка и не понял ни слова из их разговора. Но за то я сказал себе: "О, моя бедная родина! неудивительно, что тебя так ненавидят! Если бы я был французом, то я ежеминутно посылал бы тебя к чорту!"

И эти глупые, невежественные, английские Снобы наводняют все европейские города и наполняют своими тупыми физиономиями музеи, соборы и дворцы. Всюду и всегда их лица сохраняют свои мрачный, неподвижный безсознательный вид. Ничто их не поражает, ничто их не занимает. Входя в церковь, они презрительно отзываются о ней, словно их собственная религия одна на свете достойна уважения. Они торжественно шагают по картинным галлереям и менее понимают искусство, чем последний уличный мальчишка в Париже! Красоты природы не производят на них никакого впечатления и вообще ничто не может повлиять на них, кроме неожиданного появления какого-нибудь английского аристократа. Тогда гордые, надменные, самодовольные, неподвижные Снобы становятся подлыми как лакеи и гибкими как паяцы.