Книга снобов.
Глава XXIV. У провинциальных Снобов.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Книга снобов. Глава XXIV. У провинциальных Снобов. (старая орфография)

ГЛАВА XXIV.
У провинциальных Снобов.

Мне наскучил Лондон, где дома моих друзей аристократов наводят тоску закрытыми ставнями, а клубы остаются пустыми; поэтому, не желая более надоедать клубным слугам, которые без меня отправились бы, вероятно, на охоту, я решился посетить провинцию и сделать там ряд визитов.

Прежде всего я отправился к моему другу, маиору Пойто в Манджельвурцельшире. Он приехал в маленьком кабриолете за мной на станцию. Конечно, этот экипаж не был великолепным, но вполне мог удовлетворить простого человека, каким называл себя Понто. Мы поехали мимо полей и лугов, представлявших прелестный английский пейзаж; дорога, столь же ровная и гладкая, как аллеи в аристократическом парке, была местами залита солнцем, а местами находилась в прохладной тени. Поселяне в белоснежной одежде снимали шляпы с улыбкой при нашем проезде. Дети с красными как яблоко щеками выбегали из дверей хижин и приседали нам. Вдали виднелись синия крыши церквей. Наконец, мы приехали в поместье маиора; толстая жена садовника отворила ворота и, миновав аккуратные плантации сосен и елей, мы подъехали к дому. Сердце мое приятно, весело билось, чего я уже давно не испытал в дымной городской атмосфере. "Здесь, - мысленно восклицал я, - царят мир, довольство, счастье. Здесь я отделаюсь от Снобов; в такой Аркадии они немыслимы".

Слуга маиора, Страйпс, служивший некогда унтер-офицером в его полку, взял мой чемодан, а также ящик с рыбой и устрицами, которых я привез в подарок мистрисс Понто.

Дом маиора, названный его женою "Вечно зеленый Приют", совершенный рай на земле. Он весь снаружи в балконах, галлереях, окнах, доходящих до земли и в ползучих растениях. Со всех сторон его окружают зеленые лужки, прихотливые цветочные куртины, извилистые песчаные дорожки и прекрасные миртовые кусты. При старом докторе Понто, отце маиора, этот прелестный уголок назывался "Бычачьим пастбищем".

Маиор прямо повел меня в отведенную мне комнату, из окна которой виднелись соседнее селение с церковью и разстилавшийся за ним громадный парк. Это была самая приятная и свежая спальня на свете: стены были желтые; на письменном столе красовался большой букет, распространявший благоухание; от белья на кровати несло лавендой; если ситец на диване и занавесях не имел запаха цветов, за то они в изобилии были нарисованы на нем; на столе лежала шерстяная георгина для обтирания перьев, а на камине виднелся металлический подсолнечник для часов. Красноватое ползучее растение полузакрывало окно и сквозь его сетку блестели лучи заходящого солнца. Все здесь дышало цветами и мирной прохладой. О, какой контраст с теми закоптелыми трубами, которые привык видеть моя глаз в Лондоне.

- Здесь должно житься очень счастливо, Понто, - сказал я, развалясь на покойной кушетке и радостно вдыхая в себя ароматический деревенский воздух, с которым не могут сравниться никакие духи Аткинсона.

- Хороший уголок, не правда-ли? - отвечал маиор, - все здесь просто и спокойно! Я не люблю никаких причуд. Вы не привезли с собой камердинера? Страйпс вам подаст одеться.

В эту минуту вошел слуга и, открыв чемодан, стал раскладывать на креслах мою черную фрачную пару, белый галстух и т. д. "Вероятно, здесь званый обед", подумал я, видя эти приготовления и в сущности очень довольный, что избранное местное общество сразу собралось, чтобы посмотреть на меня. "Вот первый звонок", - сказал Понто, уходя из комнаты и действительно шумный колокол разносил по ветру приятную весть, что через полчаса будет кормежка. "Если обед будет также хорош, как этот колокол, - подумал я, - то мне везет". В оставшиеся свободными полчаса я успел не только принарядиться насколько умел, подробно разсмотрел герб Понто на рукомойнике и основательно изучить генеалогическое его древо, висевшее над камином, но и предаться самым приятным размышлениям о счастливой деревенской жизни, о невинных, радушных деревенских обычаях и о том, как было бы мне хорошо удалиться в деревню подобно моему другу и жить припеваючи среди своих полей, виноградников, любящей жены и полдюжины детей.

Ровно чрез тридцать минут раздался второй звон колокола. Я поспешил вниз, ожидая увидать в гостиной по крайней мере двадцать здоровенных провинциалов. Но там оказалась только одна дама высокого роста с римским носом; она была вся в трауре и сияла стеклярусом от головы до ног. Встав, она величественно присела, отчего заколыхался стеклярус в её прическе, и сказала с глубоким вздохом:

- Мистер Сноб, мы очень рады видеть вас в "Вечно зеленом Приюте".

Это, значит, была жена маиора, и низко ей поклонившись, я отвечал, что считаю для себя честью с нею познакомиться и удовольствием увидать такой прелестный уголок, как "Вечно зеленый приют".

Она снова вздохнула и произнесла, покачивая свою меланхоличную голову:

- Мы с вами, мистер Сноб, дальние родственники. Бедный лорд Рубадуб.

- О! - промолвил я решительно недоумевая, о чем говорила мистрисс Понто.

- Маиор мне рассказывал, что вы происходите от Лейстерпифских Снобов, очень старинной семьи, состоящей в родстве с лордом Снобингтоном, женившимся на моей кузинке Лауре Рубадуб, о дорогом, милом отце которой мы теперь носим траур. Какое это было горе! Ему только минуло шестьдесят три года и в нашей семье никто не умирал еще от удара. Ах, мистер Сноб, сегодня мы живы, а завтра мертвы. Как переносит свою утрату лэди Снобингтон?

- Не знаю, право, не знаю, - отвечал я, все более и более смущаясь.

А что лэди Рубадуб оставила за собой дом в. Гиль-стрите?

- Кажется, - отвечал я наивно, хотя решительно ничего не знал, и случайно взглянув на соседний стол, увидал неизбежную, отвратительную, нелепую "Справочную книгу пэров", она была открыта на статье "Снобингтон".

- Пожалуйте обедать, - громко произнес Страйпс, отворяя дверь, и я предложил свою руку мистрисс Понто.