Книга снобов.
Глава XXXI.. У провинциальных Снобов.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Книга снобов. Глава XXXI.. У провинциальных Снобов. (старая орфография)

ГЛАВА XXXI..
У провинциальных Снобов.

- Если вы нашли, что все в "Вечнозеленом Приюте" дышало Снобизмом, - сказала мне по моем возвращении в Лондон молодая светская дама, - если вам не по вкусу были там свинина и баранина, если вы считали мистрисс Понто нестерпимой лицемеркой, а мисс Ворт надоедала вам своей ужасной игрой на фортепиано, то почему вы так долго оставались там?

О, мисс, какой вопрос! Разве вы никогда не слыхали о храбрых солдатах, идущих на приступ, о докторах, проводящих ночи у больных, страдающих заразительными недугами и о других подобных самопожертвованиях? Что заставляет богатых, знатных джентльменов сражаться под неприятельским огнем? Что побуждает вашего почтенного отца покидать веселое общество после обеда и целую ночь разбирать скучное судебное дело? - Долг, и больше ничего. Исполнять свой долг одинаково обязательно для воинов, адвокатов и литераторов. Мы также можем быть мучениками.

Вы мне не верите? Ваши розовые губки принимают выражение недоверия, что вовсе не идет к юному женскому лицу. Ну, так я вам признаюсь, что мою квартиру ремонтировали, а моя экономка, мистрисс Сламкин, уехала в Дургам к своей дочери, недавно родившей ребенка, а потому мне приходилось две недели странствовать вне дома. Но уверяю вас, что я с удовольствием вернулся в свое старое жилище, несмотря на окружающие его туман и копоть.

Но если вы полагаете, что мой рассказ о семье Понто не имеет морали, то вы ошибаетесь. Настоящий очерк выяснит, в чем заключается эта мораль, если вы еще ее не поняли и не сознали, что каждая строка этого рассказа доказывает, как безумно быть Снобом.

Вы замечаете, что в моей картине провинциальных Снобов я почти исключительно обращал внимание на моего бедного друга Понто, а почему? - Не потому, что я не ездил к другим Снобам, или чтобы они не приглашали меня к обеду. Нет, сэр Джон Гобук и сэр Джон Гипслей одинаково гостеприимны, а с обедами генерала Сого я давно знаком. А две старые лэди в Гутльбюри были бы очень рады принять кого угодно. Вообще в провинции с удовольствием зовут и угощают всех.

Но эти почтенные особы не входят в рамки моих очерков; они мелкия действующия лица моей снобской драмы. В этом нет ничего удивительного, так как в пьесах часто короли и императоры уступают место гораздо более скромным личностям. Например, венецианский дож играет очень незначительную роль, а главный герой пьесы Отелло, который, в сущности, негр, и король французский стушевывается перед Фальконбриджем, который просто джентльмен невысокого происхождения. Тоже самое я могу сказать и относительно вышеназванных почтенных особ. Я очень хорошо помню, что у Гипслея бургонское вино было лучше, чем у Гобука, и что у последняго подавали удивительное шампанское, хотя дворецкий наливал его только по полустакану. В моей памяти хорошо сохранились и все глупые, нелепые обеденные разговоры в этих домах о фазанах, удобрениях, местных выборах, провинциальных сплетнях и т. д

Но к чему все это передавать? В означенных глупых, но приличных семействах нет того Снобизма, который я поставил себе целью обличать. Бык, в сущности, ничто иное, как бык, громадное, тупое, жирное, ревущее животное, он пасется на лугу и съедает назначенную ему порцию репы, или чего-либо другого, пока не наступит минута его естественного исчезновения, и тогда его место занимает другой такой же бык. Быть может, мы не уважаем быков, но терпим их. А Снобы, сударыня, дело иное: это лягушки, которые хотят раздуться и стать быками. Вот этих-то глупых гадов я и хочу образумить.

фунтов, кроме прекрасного поместья. Конечно, это не Бог знает что, но между нами люди живут очень хорошо и на меньшия средства. Чтобы не ходить далеко, соседний доктор, которого мистрисс Понто не удостаивает приглашать на свои обеды, живет припеваючи, воспитывает многочисленных детей и любим всеми окрестными бедняками, которых он лечит даром и даже снабжает портвейном, вместо лекарства. А пастор Кризостом, с которым мистрисс Понто поссорилась будто бы из-за религиозных споров, а в сущности из-за того, что ей пришлось уступить место жене его за обедом у сэра Джона Гобука, - также живет спокойно, счастливо и делает много добра. Да и другой пастор Петипойс процветает и не только раздает бедным религиозные брошюры, но и помогает им деньгами.

- Мой господин - лучший из людей, - говорил мне честный Страйнс, - и когда мы служили с ним в полку, то не было человека щедрее его. Но во всем, что делается теперь, виноват не он, а хозяйка.

По воле мистрисс Понто, её дочери имеют дорогую гувернантку и платья от модистки маркизы Карабас, их брат охотится с лордами, в "Вечнозеленом Приюте" обедают только титулованные особы, и она сама считает себя образцовой женой и матерью. Таким образом, ежегодный доход маиора в тысячу фунтов расходуется на мишуру, а в результате получается только Снобизм, горе и раззорение.

С каким удовольствием я сел в кабриолет, который отвез меня, наконец, из "Вечнозеленого Приюта" в Гутльбюрийскую гостинницу. Там я застал целое общество фермеров, которые говорили о своих делах. Конечно, их разговор не отличался ни большим интересом, ни остроумием, но в нем не слышалось ничего ни искусственного, ни подлого. Гораздо отраднее было слышать эту болтовню без всяких претензии, чем ужасную игру мисс Ворт на фортепиано и бесконечные разглагольствования мистрисс Понто об аристократических семьях.