Базар житейской суеты.
Часть вторая.
Глава XX. Маленькая распря из за наследницы вест-индских плантаций.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Базар житейской суеты. Часть вторая. Глава XX. Маленькая распря из за наследницы вест-индских плантаций. (старая орфография)

ГЛАВА XX. 

Маленькая распря из за наследницы вест-индских плантаций.

- Надобно быть пошлым дураком, чтобы не полюбить такую девицу, как мисс Шварц! разсуждал старик Осборн в своих джентльменских апартаментах на Россель-Сквере. И на этом основании, в душе честолюбивого негоцианта зароились самые яркия надежды, самые юные мечты. Он ободрял и поощрял, с увлечением пылкого юноши, нежную привязанность своих дочерей к богатой наследнице вест-индских плантаций, и не раз объявлял им с торжественным величием, что эта привязанность радует как нельзя больше его родительское сердце.

-- Само собою разумеется, говорил он мисс Роде; в скромном моем домике на Россель-Сквере вы не найдете того блеска и той пышности, которыми вас обыкновенно окружают в великолепных салонах Вест-Энда. Дочери мои девушки незатейливые, простые, безкорыстные; но сердца их, поверьте мне, мисс Рода, умеют отличать истинные достоянства от фальшивых, и вот почему оне питают к вам привязанность, которая, конечно, делает им честь.... ну, да иначе не может быть, и я готов повторять всегда, что эта привязанность делает им честь. О себе самом я не стану распространяться. Я скромный британский негоциант, простой, конечно, и быть-может несколько грубоватый; зато честный негоциант, как это вам могут засвидетельствовать почтенные друзья мои, Гулькер и Буллок, которые вели постоянную корреспонденцию с вашим покойным, вечно незабвенным родителем, мисс Рода. Вы найдете в нас семейство простое, дружное, счастливое, могу сказать, почтенное семейство, без всяких притязаний на пышность и джентльменский лоск аристократических салонов; но зато, мисс Рода... милая Рода... да, позвольте называть вас этим именем... мы все вас любим искренно, душевно, и мое сердце проникнуто к вам родительским чувством. Я человек откровенный, и готов сказать без обиняков, что люблю вас, как собственную дочь. Бокал шампанского! Гикс, шампанского для мисс Шварц!

Думать надобно, что старик Осборн верил искренно всем этим словам, и я не сомневаюсь, что безхитростные его дочки питали задушевную привязанность к мисс Шварц. Золото, на Базаре Житейской Суеты, имеет неотразимо привлекательную силу, и каждый член британской публики невольно благоговеет перед его ослепительным блеском. Я готов с своей стороны признаться откровенно, что сердце мое инстинктивно проникается некоторым участием к судьбе ближняго, как-скоро я знаю, что в железной кассе его хранятся мильйоны, но само собою разумеется, что это участие, в душах любостяжателей, увеличивается больше чем на сто прцентов, и они готовы, при первом случае, летет, с распростертыми объятиями, к счастливым владельцам мильйонов. Я знаю многое множество людей, решительно неспособных питать дружеския чувства к тем несчастным смертным, которым не суждено играть блестящей роли на рынке житейских треволнений. Холодные и даже мертвые ко всем профанам, чуждым звонкой благостыни, эти люди дают простор своим чувствованиям не иначе, как в известных случаях, когда этого требуют приличия, определяемые направлением магнита, скрытого для них в благородных металлах. Доказательства у нас под рукою: благородные члены фамилии Осборнов, знавшие Амелию Седли в продолжение пятнадцати лет, не могли питать к ней ни малейшого влияния, похожого на дружбу, между-тем как мисс Шварц в продолжение одного вечера, пробудила в их сердцах самые нежные чувствования, какие только могут быть доступны для романического представителя дружбы.

- Какая чудесная партия для Джорджа! говорили интересные сестрицы и долговязая их гувернантка, мисс Вирт, тут нечего и думать о какой-нибудь ничтожной Амелии Седли. Джордж и Рода созданы друг для друга. Ей нужен жених с прекрасной наружностью, блестящей перспективой впереди и значением в джентльменском кругу; все это она должна найдти в капитане Осборне.

И при этом, воображение молодых девиц разрисовывало великолепные балы на Портленд-Плесе, будущия представления ко двору и будущее возведение их братца в достоинство пэра. Братец Джордж и его обширные знакомства в джентльменском кругу - вот единственная тэма, которую оне распространяли на тысячу ладов в присутствии своей возлюбленной подруги.

Старик Осборн был также убежден душевно, что мисс Рода прекрасная невеста для его сына. Джордж оставит военную службу, поступит в парламент и быстро пойдет вперед на блистательном поприще британских дипломатов. Старческая кровь негоцианта волновалась и кипела, когда он видел имя Осборнов облагороженным в лице своего сына, и воображал, что судьба назначила ему сделаться прародителем знаменитой линии баронетов. Он работал неутомимо на бирже и в Сити, разспрашивая обо всех подробностях относительно наследницы индийских плантаций и в скором времени узнал он в совершенстве, сколько было денег у мисс Шварц, и какое направление коммерческая опытность сообщила её капиталу. Все эти сведения мистеру Осборну доставлял главнейшим образом молодой Фредерик Буллок, который бы и сам не прочь предложить себя оливковой наследнице плантаций, еслиб имя его не было заранее соединено с мисс Марией Осборн. В этом он открыто признавался своему будущему тестю, отказываясь с благородным безкорыстием от богатой мулатки в пользу любезного братца своей невесты.

- Скажите Джорджу, чтоб он не мигал и держал ухо востро, говорил безкорыстный Фредерик Буллок, - куй железо, пока горячо, - вы понимаете? Все пойдет на лад, покамест она свежая новинка в этом городе; но чрез несколько недель, пожалуй, нам не видать её как своих ушей, если на-беду подвернется какой-нибудь франт из Вест-Энда... понимаете? Не нашему брату, торгующему в Сити, тягаться с этими господами. Вот, в прошлом году, Поддер и компания совсем уже готов был обделать свое дельцо с мис Грогрем; но подвернулся лорд Фидруфус, и все пошло навыворот. Чем скорее, тем лучше, мистер Осборн, так по крайней мере я думаю, и вы, надеюсь, можете положиться на мое мнение.

Но когда мистер Осборн вышел ш гостигой молодого банкира, мистер Буллок вспомнил о мисс Амелии, и о том, как эта прелестная девушка привязана к Джорджу Осборну. Около десяти секунд уделил он от своего драгоценного времени на искреннее соболезнование о несчастии, которое так неожиданно разразилось над злополучной девицей. Мы даже обязаны заметить, к чести юного банкира, что он испустил при этом вздох, нельзя сказать чтоб слишком глубокий, но все же такой вздох, который неоспоримо свидетельствовал о его чувствительной натуре.

Устроивая таким образом эту блестящую партию для молодого человека, приведенного к ногам горемычной невесты неусыпною заботливостью великодушного друга, старик Осборн и его дочери отнюдь не сомневались, что Джордж не окажет ни малейшого сопротивления их планан.

Обделывая свое дельцо по коммерческой системе, старик Осборн исподоволь пустил в ход несколько энергических "намеков", которых сущность могла быть очевидною даже для совершеннейшого идиота с ослиною головою на плечах. Он обыкновенно называл намеком почти вее, что ни делал по хозяйственной части. Столкнуть лакея с лестницы, значило, по его словам, сделать ему тонкий намек, чтоб он убирался со двора. Руководимый своей обычной откровенностью, он сказал например мистрисс полковнице Гаггистаун, что даст ей вексель в десять тысячь фунтов в тот самый день, когда сын его женится на её воспитаннице, и это предложение называл он самым деликатным намеком, обличавшим обыкновенную утонченность его дипломатического искусства. Делая такой же намек сыну своему, Джорджу, он приказал ему немедленно жениться на мисс Шварц, причем непреклонная его воля объявлена была с таким же хладнокровием, с каким он приказывал буфетчику откупорить бутылку, или конторщику переписать записку.

Этот повелительный намек значительно разстроил Джорджа. Его мечты уже достигали до самой восторженной степени, когда он вновь прянялся ухаживать за мисс Амелией, и эта вторичная эпоха нежностей чрезвычайно нравилась ето воображению. Он сравнивал наружность и манеры богатой мулатми с своей хорошенькой невестой, и мысль о женитьбе на оливковой владетельнице плантаций представлялась ему вдвойне нелепою и смешною. Вообразйте, например, что он, мистер Джордж, красавец первой руки, идеал британских львов, сидит в карете или театральной ложе подле этой заморской обезьяны, унизанной как на смех брильянтами и жемчугом - что это за странная, чудовищная чета! Прибавьте ко всему этому, что мистер Осборн-младший был так же упрям, как старший, и если была у него какая-нибудь цель впереди, он шел к ней твердыми и решительными шагами. Притом был он вспыльчив и горяч точно в такой же степени, как его отец.

В первый день, когда отец дал формальное приказание своему сыну ухаживать за мисс Шварц, Джордж подытался выставить на вид неудобства со стороны времени и обстоятельств.

- Вам бы следовало подумать об этом прежде, сказал мистер Джордж Осборн, поздно хлопотать о женитьбе, когда мы с каждым днем ожидаем приказания выступить в поход. Подождите до моего возвращения, если только суждено мне возвратиться невредимым с поля битвы.

Потом он распространился относительно того, как дурно было выбрано время для переговоров о семейных делах, и представил своему родителю, что последгие дни этой недели он обязан посвятить не любезиичеству, а приготовлению к служебной деятельности, и приличному прощанью с воздухом родной земли.

- Время не уйдет толковать об этом и после похода, когда я возвращусь на родину с новым чином и, быть-может с новыми знаками отличия, заключил Джордж Осборн решительным тоном, потому-что я могу обещать вам, что вы, так или иначе, прочтете фамилию Джорджа Осборна во всех английских газетах.

Ответ отца был основан на сведениях, отобранных в Сити. Он старался доказать упрямому сыну, что, при малейшей отсрочке, богатая наследница может ускользнуть из рук вследствие неизбежного нашествия из Вест-Энда, где, с каждым днем распложаются обедневшие франты, готовые, при первой возможности, поправить свое разстроенное состояние богатой женитьбой...

после, когда ты воротишься назад. Притом, любезный друг, если сказать всю правду, так по моему мнению, странго искать счастья за границей, как-скоро представляется полная возможность, оставаясь дома, получать десят тысяч фунтов ежегодного дохода.

- Стало-быть вы считаете меня трусом? с нетерпением вскричал мистер Джордж Осборн, - неужели вы думаете, что я способен обезславить фамилию Осборнов из-за денег мисс Шварц.

Эти возражения, казалось, поколебали старика, но не думая однакожь отказываться от своего намерения, он проговорил довольно твердым и решительным тоном:

- Мисс Шварц бывает здес каждый день и вы непременно каждый день обедаете с нами, сэр. Прошу вас быть как можно внимательнее к мисс Шварц. Если нужны вам деньги, можете обратиться в моей конторе к господину Чопперу.

Таким образом возникло новое препятствие на пути мистера Джорджа к сношениям его с мисс Амелией Седли. Об этом предмете держал он серьёзную консультацию с своим другом, и мы уже знаем положительное мневие мистера Доббина обо всех этих вещах. Он тоже с своей стороны придерживался пословицы: "Куй железо, пока горячо", и на этом основании советовал своежу приятелю жениться как можно скорее. Что жь касается до мистера Осборна, новые препятствия делали его еще более раздражительным и упрямым, как-скоро он положительно решался на какой-нибудь подвиг.

Между-тем оливковая владетельница плантаций отнюдь не знала и не подозревала, какие планы устроивались на её счет в почтенном семеистве Осборнов. Её приятельница и неразлучная спутница, мистрисс полковница Гаггистаун, хранила об этом предмете глубочайшее молчание, и мцсс Шварц, беззаботная и легкомысленная как птичка, принимала за чистую монету все комплименты и ласки, какие оказывались ей в доме негоцианта на Россель-Сквере. Предупредительные и обязательные девицы Осборн казались ей предобрейшими созданиями в мире, и она отвечала на их дружеския выражения с увлечением пылкого сердца, взлелеянного тропическим солнцем. И если сказать всю правду без утайки, был особенный предмет, привлекавший ее на Россель-Сквер, и читатель угадал, конечно, что этот предмет олицетворялся в особе мистера Джорджа Осборна, которого она, в простоте душевной, считала прекраснейшим молодым человеком. Его усы и бакенбарды сделали на нее весьма выгодное впечатление в первый же вечер, когда она увидела его на балу у господ Гулькер и компании, и нам заподлинно известно, что мистер Джордж приводил в восторг своими физическими дарами не одну мисс Роду. И самом деле, он, во многих отношениях, был весьма интересный и замечательный кавалер: физиономия его чудным образом выражала в одно и тоже время задумчивость и надменность, томную меланхолию и вместе мужественную сановитость. На пасмурном челе его резкими чертами отпечатлевались тайные думы, глубокия страсти, таинственные печали, огорчения и заботы романтического свойства. Голос его был звучен, плавен и нежен. Если он делал замечания какой-нибудь девице относительно погоды, или предлагал ей порцию мороженного, в интонации его обнаруживалось столько грусти и романической откровенности, что вы, наблюдая его издали непременно могли бы подумать, что он извещает свою внимательную собеседницу о кончине её матери, или, собирается открыть перед нею патетическое объяснение в любви. Он становился на необозримую высоту перед всею молодежью в доме своего отца, и считался героем между всеми напомаженными франтами из купеческого круга. Некоторые ненавидели его, другие презирали, иные подсмеивались над ним изподтишка; но были и такие, которые, как мистер Доббин, изумлялись его талантам и благоговели перед ним. Но как бы то ни было; бакенбарды его делали свое дело, и мисс Шварц была от них в восторге.

Как скоро представлялся вероятный случай встретиться с ним на Россель-Сквере, мисс Шварц пламенела желанием повидаться немедленно с прелестными девицами Осборн. Она употребляла огромные издержки на новые платья, браслеты, шляпки и на драгоценные перья, вывезенные из-за моря для украшения прекраснейшей половины человеческого рода. Она украшала свою особу всеми изобретениямя современного вкуса и моды, чтобы обратить на себя внимание блистательного Купидона, и одержать победу над его сердцем. Её нравственные совершенства и таланты тоже, по возможности, были выставляемы на показ с самой выгодной стороны. По просьбе своих подруг она готова была, по нескольку часов сряду, бренчать на фортепьянах три романса и петь свой три единственные арии, воображая, что заставляет всех и каждого удивляться своему музыкальному искусству. Въпродолжение этих увеселительных упражнений мисс Вирт и мистрисс Гаггистаун сидели друг подле друга, воркуя о своих знакомых между пэрами, лордами, баронами и графами.

За час перед обедом, на другой день после того, как мистер Джордж получил деликатный намек от своего отца, он полулежал в гостиной на софе в интересной позе молодого джентльмена, испытавшого горечь и наслаждение жизни. По предложению щедрого родителя, он уже имел сегодня поутру вожделенную аудиенцию с господином Чоппером, которому поручено было наполнить его опустелый кошелек полновесными гинеями из конторской кассы. Почтенный родитель, должно заметить, довольно часто снабжал своего сына звонкой благостыней, но никогда не назначал ему определенного жалованья; предоставляя себе право награждать его, как и когда вздумается, единственно по влечению своего чадолюбивого сердца. По выходе из Сити, он отправился в Фольгем, на "Аделаидины виллы", и провел часа три в обществе мисс Амелии Седли. На Россель-Сквере, в родительском доме, он нашел своих сестриц в белых раскрахмаленных кисейных платьицах, и двух пожилых дам, рисовавшихся в гостиной на заднем плане. Но самым заметным лицом в этом маленьком обществе была малютка мисс Шварц в своем любимом атласном платье янтарного цвета, украшенная сверх того бирюзовыми браслетами, безчисленными кольцами, цветами, брошками, перьями и несметным множеством других безделок, придававших её фигуре истинное подобие вороны в павлиньих перьях, или трубочистки в майский день.

После безполезных попыток вовлечь молодого человека в разговор, девицы принялись разсуждать о последних модах и последнем бале у банкира с такою чопорною важностью, что Джорджу сделалось наконец тошно от их болтовни. Он ставил в контраст их обращение с манерами мисс Эмлии, сравнивал их пронзительные, грубые голоса с её звучными и нежными тонами, их жеманные позы и накрахмаленные локти с её скромными прелестями и плавными движениями. Бедная малютка Шварц сидела на том самом месте, где еще так недавно сиживала мисс Эмми. Изумрудные руки её покоились на её атласных коленях янтарного цвета. Брильянтовые булавки и серьги отражались радужными цветами на окружающих предметах, и большие глаза оливковой красавицы искрились самодовольным блеском. Она не делала ничего, и повидимому погружена была мыслью в созерцание собственных красот. Янтарный атлас был чудо как хорош, и это шитье удивительно как шло к лицу мисс Роды: это уже заметили ей девицы Осборн, и она верила всему, что исходило из их уст.

- О, если бы ты видел ее, Вилльям! говорил Джордж своему закадышному другу. В этой позе она была точь в точь китайская кукла, которая только и знает, что оскаливает зубы и кивает головой. Признаюсь, мой друг, мне стоило большихь усилий, чтобы не швырнуть в нее подушкой с дивана, на котором я лежал.

И точно, мистер Осборн удержался от этого обнаружения своих чувств.

Между-тем сестрицы начали играть "Битву при Праге", самую модную арию, какая в ту пору была в ходу.

- Остановитесь, mesdames, вскричал Джордж в порыве изступленного гнева. Вы сведете мена с ума, если станете бренчать эту негодную пьесу. Сыграйте лучше вы что-нибудь, мисс Шварц. Спойте что-нибудь.

- Что жь я вам спою, мистер Осборн?

- Вее, что хотите, только не эту "Битву".

- Хотите голубоокую Мери, или арию из Кабинета? спросила мисс Шварц.

- О, это очаровательная ария! вскрикнули сестрицы.

- Мы уже слышали ее двадцать тысячь раз, возразил мизантроп, полулежавший на софе.

- Может-быть вам нравится Флюф ду Таш,

Эта пьеска была последнею в музыкальном репертуаре молодой девицы.

- О, Fleuve du Tage! воскликнула Мери, я сейчас принесу вам эту арию.

И предупредительная сестрица пошла отыскивать книгу, где заключалась эта знаменитая песня.

Шварц, окончив эту арию, при громком одобрении Джорджа, думавшого в эту минуту об Амелии, надеялась, что ее вероятно заставят повторить, и в ожидании, принялась перелистывать музыкальную книгу, как вдруг глаза её обратились на заглавный лист, и она увидела крупную надпись: "Амелия Седли".

- Ах, Боже мой, неужели это моя Амелия? вскрикнула мисс Шварц, быстро повернувшись на фортепьянной табуретке. Ta ли это мисс Эмми, которая училась вместе со мною в пансионе Пинкертон на Чизвиккском проспекте? О да, это она, я не сомневаюсь -- её этот почерк, её... и, скажите мне; где она живет?

, мисс Шварц, сказала мисс Мария Осборн скороговоркой. Её фамилия обезславила себя. Отец Амелии обманул нашего папеньку, и здесь у нас строго запрещено произносить имя этой девицы.

Мисс Мария Осборн поставила это в пику своему братцу за его грубый отзыв насчет "Битвы при Праге".

- Друг ли вы моей Амелии, мисс Шварц? воскликнул Джордж трагическим тоном, быстро вставая с места. О, благослови вас Бог, мисс Шварц! Не верьте тому, что говорят вам эти девицы. Злословие и клевета не могут ни по какому поводу очернить...

- Вы знаете, Джордж, что здесь не должно говорить о ней, перебила сестрица Дженни.

Шварц: ей теперь нужны друзья, и я благословляю всех и каждого, кто не отказывается от своих несчастных друзей. Амелия заслуживает самого искренняго участия, и тот будет моим истинным другом, кто скажет о ней доброе слово; но всякая особа, позволяющая злословить невинную девушку, есть мой непримиримый враг. Благодарю вас, мисс Шварц.

И сделав трагический жест, он принялся ходить по комнате быстрыми шагами.

- Джордж! Джордж! вскричала одна из сестер умоляющим тоном.

- Я говорю, и готов повторить тысячу раз, с гордостию возразил мистер Джордж, что искренняя благодарность моя принадлежит всякой особе, которая любит мисс Амелию Сед...

Он остановился. Старик Осборн вошел в комнату.

И они пошли.

- Мисс Шварц, я люблю Амелию, и мы помолвлены друг за друга почти с детских лет, сказал Джордж Осборн своей даме, когда они спускались с лестницы в нижний этаж.

За столом Джордж болтал без умолку, так что озадачил всю компанию.

* * *

- Все кончено! воскликнул Джордж, вбегая через час в комнату своего друга, взволнованный и бледный как полотно.

- Что такое? спросил мистер Доббин.

Джордж рассказал в коротких словах о случившемся.

- Завтра я женюсь на ней! заключил он с торжественным величием, - друг! Я люблю ее все больше и больше, с каждым днем.