Базар житейской суеты.
Часть третья.
Глава XXXIII. Джемс Кроли курит.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Базар житейской суеты. Часть третья. Глава XXXIII. Джемс Кроли курит. (старая орфография)

ГЛАВА XXXIII. 

Джемс Кроли курит.

Любезность мистера Питта и ласковое обращение его спутницы в высшей степени разнежили чувствительную Бриггс, и уполномочили ее высказать весьма лестный отзыв насчет леди Дженни, после того как визитные карточки благородной фамилии были представлены мисс Кроли. Карточка леди Саутдаун, оставленная лично для мисс Бриггс, произвели весьма благодетельное влияние на сердце бедной компаньйонки.

- Кчему это ей вздумалось оставить карточку для вас, мисс Бриггс? спросила с изумлением мисс Кроли, - придет же ведь такая фантазия!

- Тут, мне кажется, нечему удивляться, скромно заметила мисс Бриггс, - знатная леди нисколько не унизит своего достоинства, если обратит внимание на бедную дворянку.

И она положила эту карточку в свою рабочую шкатулку между предметами, драгоценными для её сердца. Затем, мисс Бриггс объяснила, как она встретила вчерашний день мистера Кроли с его невестой, и какое чудное сокровище была эта невеста. она расказывала, как одета была леди Дженни, и подробно, с женскою аккуратностию, описала все части её туалета, от соломенной шляпки до башмаков. Оказалось, что костюм леди Дженни был очень прост и очень мил.

Мисс Кроли дала полную волю компаньйонке распространяться обо всех этих вещах, и слушала ее внимательно, без перерыва. Здоровье старой девы поправилось совершенно, и она скучала без общества, к которому привыкла. Мистер Кример, её доктор, не хотел и слышать о возвращении своей пациентки в Лондон. Скучавшая старуха была рада познакомиться в Брайтоне с кем бы то ни было, и потому, возвращая на другой день свой собственные карточки, приказала сказать, что мистер Питт Кроли доставит ей большое удовольствие своим визитом. Он пришел, и с ним пришли - леди Саутдаун и младшая её дочь, невеста. Вдовствующая леди воздержалась от всяких эстетически-созерцательных умозрений; но говорила очень много о погоде, о войне, о низвержении Бонапарта, о докторах вообще, и в частности о редких достоинствах мистера Поджерса; которому в ту пору она покровительствовала.

Впродолжение этого визита, мистер Питт обнаружил дивную черту дипломатического искусства, одну из тех, которые свидетельствовали неоспоримым образом, что, не будь его карьера испорчена в ранней молодости, он ушел бы далеко на политической дороге. Когда леди Саутдаун заговорила о корсиканском выходце и, подражая современной моде, принялась доказывать, что это был в человеческом роде изверг, обагренный всеми преступлениями, чудовще, недостойное жизни, Питт Кроли вдруг поднял свою булаву на защиту этого Человека Судьбы. Описал, как он видел Первого Консула в Париже, во время амиенского мира, когда он, Питт Кроли, имел удовольствие в первый раз познакомиться с великим оратором Великобритании. Это был господин Фокс, который, как известно, всегда имел высокое мнение о императоре Наполеоне. Питт Кроли вполне разделял мнение Фокса, хотя во многих других случаях был с ним не согласен. Изгнание Наполеона считал ои великою несправедливостию и доказывал весьма убедительно, что Французы сделали огромную ошибку, подчинившись влиянию папы.

Последняя выходка спасла Питта Кроли в глазах леди Саутдаун, между-тем, как благоговение к Фоксу и Наполеону возвысило его неизмеримо в мнении мисс Кроли. Мы уже имели случай намекнуть впродолжение этой истории, что мисс Кроли стояла некогда на короткой ноге с покойным Фоксом. Мисс Кроли, принадлежавшая в политическом смысле к партии вигов, всегда стояла за Наполеона, и хотя никак нельзя сказать, чтоб падение этого гиганта возмутило её душевный покой, и подействовало неприятным образом на её желудок, однакожь панегирик Питта, прославивший обоих её идолов, был в высшей степени приятен для её сердца, и Питт Кроли, как мы сказали, вдруг поднялся на необозримую высоту в её глазах.

- А вы как об этом думаете, моя милая? спросила мисс Кроли молодую леди, которая, повидимому, понравилась ей с первого взгляда. С хорошеньшш личиком нетрудно было приобресть благосклонность мисс Матильды Кроли, хотя надобно признаться, что её любовь возникала и простывала с одинаковой быстротою.

Леди Дженни покраснела как роза, и сказала, что она не понимает политики, и не принимает никакого участия в политических вопросах. Нет сомнения, что её мама разсуждает основательно, хотя правда и то, что мистер Питт говорит превосходно.

И когда обе леди собрались домой, мисс Кроли сказала в заключение визита:

- Надеюсь, вы будете так добры, леди Саутдаун, что станете повременам присылать ко мне леди Дженни, если только ей не скучно будет в обществе одинокой, больной старухи.

Обещание дано было с величайшим удовольствием, и благородные леди разстались самым дружеским образом.

- Питт, не приводи ко мне никогда эту леди Саутдаун, сказала старушка, - она глупа и надута, как все эти родственники твоей матери, которых я терпеть не могла. Но эта хорошенькая куколка, леди Дженни, может првходить сколько ей угодно. Распорядись так, чтоб она навещала меня как можно чаще.

Питт обещал сделать такое распоряжение. Он не считал нужным объяснять своей тёще, какое мнение составила о ней мисс Кроли, и леди Саутдаун осталась в совершеннейшем убеждеяии, что она произвела великолепное впечатление на свою новую знакомку.

Общество больной старухи не испугало леди Дженни. Быть-может, ей приятно было отлучаться повременам из родительского дома, где весьма часто президентствовал достопочтенный Бартоломей Айронс и многие другие неуклюжие и скучные педанты, собиравшиеся в гостиной леди Саутдаун. Как бы то ни было, невеста дипломата сделалась постоянной гостьей мисс Кроли, выезжала с нею на гулянья, и утешала ее по вечерам, Леди Дженги была добродушна и ласкова со всеми, так что даже горничная Фиркин не думала ревновать ее к своей госпоже. Чувствительная Бриггс заметила в скором времени, что благодетельница никогда не бранила ее в присутствии леди Дженни. Мисс Кроли обращалась с своей гостьей очаровательным образом. Она расказывала ей множество восхитительных анекдотов, почерпнутых из воспоминаний детских лет, и способ её выражения был совсем не тот, какой прежде употребляла она в обращении с начитанной Ребеккой; детская невинность леди Дженни отстраняла всякую возможность легкомысленной беседы, и мисс Кроли щадила деликатность чувств этой неопытной девицы. Леди Дженни в свою очередь была в восторге от доброй старушки, и старалась забавлять ее всеми зависящими от нея средствами. Покойный отец, пропащий брат и мисс Кроли были единственными особами, от которых молодая девушка слышала выражения искренней привязанности и дружбы.

Таким-образом в длинные осенние вечера (когда Ребекка торжествовала свои победы в веселом Париже, а мистрисс Эмми, - убитая душевной скорбью Эмми... ах! где-то она теперь?) леди Дженни сидела в гостиной мисс Кроли, и окруженная поэтическими сумерками, пела для нея свой простенькия песни и гимны, между-тем как солнце закатывалось, и море выбрасывало на берет свои ревущия волны. Старая девственница, дремавшая в своих креслах, просыпалась с прекращением мелодических звуков и просила свою гостью продолжать без перерыва. Чтожь касается до сантиментальной Бриггс, проливавшей радостные слезы в ту пору, когда она сидела за иголкой, и смотрела в окно на ревущий океан и на звездное небо, где вращались, в своем торжественном величии грандиозные миры... да что тут толковать? кто в состоянии изобразить, определить или измерить душевную усладу и чувствительность мисс Бриггс?

будь его натура романтическая, или даже совершенно неромантическая. Он потягивал мадеру, и строил в воздухе грандиозные замки, считая себя гением первостатейным. Ему казалось, что он влюблен теперь в свою невесту в тысячу раз более, чем когда-либо впродолжение этих семи лет, считая с того дня, когда впервые началась эта нежная связь, скрепляемая постепенно, с приличною медленностию и дипломатическою предусмотрительностию. Снедаемый пылкой страстью, он сидел, мечтал, дремал и спал - сладко спал. Когда наступал час пить кофе, Баульс шумно входвл в комнату с чашкой для мистера Питта, сквайра; продолжавшого деятельно заниматься своим политическим памфлетом.

- Мне бы хотелось, мой милый, поиграть с кем-нибудь в пикет, сказала мисс Кроли однажды вечером, когда этот заслуженный каммердинер явился в гостиную с подносом и свечами, - бедняжка Бржггс играет не лучше какой-нибудь совы - так она глупа.

Должно заметить, что старая девственница пользовалась всяким удобным случаем, чтоб побранить свою кампаньйонку в присутствии прислуги.

- После пикета я всегда сплю гораздо спокойнее, заключила мисс Кроли.

При этом леди Дженни раскраснелась до крайней верхушки своих ушей и до последней оконечности своих миньятюрных пальцев. Когда Баульс оставил комнату, и затворил за собою дверь, молодая девушка сказала:

- Мисс Кроли, я умею играть в пикет... немножко. Папенька бывало игрывал со мною.

- Поцелуйте меня, мой ангел, сейчас-же поцелуйте, с восторгом вскричала обрадованная старуха.

И в этом живописном занятии с мисс Кроли, мистер Питт застал свою невесту, когда воротился из столовой с своим политическим памфлетом. Как она краснела и стыдилась весь этот вечер, бедная леди Дженни!

Читатель ошибется, если подумает, что хитрые затеи мистера Питта Кроли ускользнули от внимания его возлюбленной родни в пасторате на "Королевиной усадьбе". Гемпшир и Суссекс лежат весьма далеко один от другого, и однакожь в Суссекском графстве было у мистрисс Бьют множество друзей, которые извещали ее обо всем - даже более нежели обо всем - что происходило в брайтонском доме мисс Матильды Кроли. Питт ездил туда чаще и чаще. По целым месяцам он не заглядывал в свой фамильный замок, где несчастный отец пировал безпросыпу в обществе безпутной семьи буфетчика Горрокса. Успех мистера Питта озлоблял и огорчал как нельзя больше пасторскую семью, и особенно мистрисс Бьют, понявшую тевер, в чем состояла неисправимая опрометчивость её поступков. Зачем она так часто оскорбляла компаньйонку Бриггс, и вела себя так гордо в отношении к Баульсу и Фиркин? Вот, когда настал чорный денёк, во всем доме мисс Кроли не оказалось ми одной особы, приверженной к мистрисс Бьют. Нехорошо, очень нехорошо.

- А во всем виновата проклятая ключица, упорно доказывала мистрисс Бьют, не будь она переломлена, я никогда бы не оставила старухи. И кчему было таскаться по полям, чтоб травить этих негодных зайцев?.. Я тебе говорю, Бьют.

- Можешь говорить сколько угодно, только зайцы тут ни на-волос не виноваты, моя милая, отвечал осужденный супруг, - ты сама напугала ее, Барбара.

- А чем это, если смею спросить?

- Как чем? Дело известное. Ты умна, конечно, спора нет, но характер у тебя дьявольский, и ты просто помешалась на этих деньгах.

- Помешалась! Да ты бы ужь сидел в тюрьме давным-давно, еслиб я не сберегла твоих денегь. Бьют.

- И сидел бы, я не спорю, моя милая, отвечал уклоичивый сожитель, - ты умнее меня, я знаю, да только ужь черезчур пересаливаешь там, где нужно было бы подсдобить и подмаслить.

И он подсдобил себя стаканчиком портвейна.

- Какого дъявола найдет она в этом болване, желал бы я знать? продолжал достопочтенный Бьют Кроли; - ведь он до сих пор такой молокосос, что всякая гусыня заклюет его и ощиплет. Вот брат его, Родон; молодец так молодец, хоть ты знаешь, что его давно бы пора на виселицу. Я помню, как бывало он гоняет Питта по конюшне с плетью в руках, а Питт кричит изо всей мочи, и бежит потом жаловаться своей матери. Это была потеха, и мы все покатывались со смеху. Да мне сдается, что и теперь любой из моих ребят употчивает его одной рукой. Джемс еще помнит, как в Оксфорде дразнили его девчонкой.

- Послушай, Барбара, продолжал достопочтенный Бьют после кратковременной паузы.

- Что? сказала Барбара, кусая свои ногти и барабаня на столу.

- Я думаю, почему бы нам не отправить Джемса в Брайтон на поклон к этой старухе? Ведь пожалуй из этого что-нибудь и выйдет. Джимми, ты знаешь, скоро должен будет получить ученую степень. Он оборвался (1) всего только два раза - что за беда? обрывался и я, но все-таки он жил в Оксфорде и обучался в университете. Он боксирует недурно и знаком со многими ребятами из высшого круга. Мне случалось видеть самому, как они там разъезжают в праздник на лодках, и распевают серенады. Джимми не последний между ними. Пусть же он едет к нашей старухе, и задаст тумака этому Питту Кроли, если тот вздумает наскочить на него. Как ты думаешь об этом, Барбара?

ведь та беда, что она терпеть их не может. Надобно же было им уродиться такими дурнушками!

Но эти дурнуршки были впрочем совершенно благовоспитанные девицы, и в ту пору, когда мать их произносила эти слова, оне вызванивали очень бойко самые трудные пьесы на фортепьяно, стоявшем в соседней комнате. Музыку вообще знали оне хорошо, и притом упражнялись каждый день в истории, географии, на гитаре и на пяльцах, но кчему все эти таланты пригодны на базаре житейской суеты для несчастных девиц, низкорослых, бедных и дурных лицом? Вечно сидеть им в девках, думала мистрисс Бьют, если не подвернутся какие-нибудь молодые баккалавры, будущие товарищи её мужа, и эту мысль с приличным красноречием она выразила мистеру Бьюту, но разговор супругов обратился на другие предметы, когда они увидели перед окном мистера Джемса. Молодой студент выходил в эту минуту из конюшни с трубкою в зубах и в клеенчатой фуражке на голове.

Сказать правду, мистрисс Бьют не ожидала слишком великолепных результатов от посланничества своего сына Джемса, и смотрела с печальными предчувствиями на его отъезд. Сам молодой человек вовсе не расчитывал на блистательный успех, когда ему сказали, в чем должна состоять окончательная цель его поездки, но его утешала надежда получить от старой тетки значительную долю вещественного воспоминания, что поможет ему расплатиться с нетерпящими отлагательства долгами при начале учебного семестра в Оксфорде. Поэтому он с удовольствием взял себе место в саутамптонском дилижансе, который вечером в тот же день благополучно представил его в Брайтон вместе с огромною корзиной, наполненной различными произведениями сада и фермы, предназначенными в подарок для мисс Кроли. Кроме этих произведений, бульдог Таузер и чемодан были единственными спутниками молодого студента. Принимая в соображение поздний чась ночи, мистер Джемс не решился тотчас же безпокоить свою тётку и, остановившись в трактире, сделал ей визит уже на другой день перед обедом.

Джемс Кроли, в ту пору, когда тётка видела его в последний раз, был довольно неуклюжий детина, достигший того невыгодного возраста, когда голос безпрестанно меняется между пронзительным дискантом и нестройным басом, когда мальчики подстригают украдкой пушок на бороде ножницами своих сестер, и когда вид молодых женщин производит на них весьма неприятное ощущение застенчивости и страха; когда их присутствие после обеда пугает и девиц, перешептывающихся между собою в гостиной, и светских джентльменов; принужденных, по их милости, воздерживаться от сантиментальных любезностей и остроумных замечаний; когда, после первой бутылки кларета, папеньки говорят с безпокойством: "послушай-ка, мой милый, посмотри ступай, хороша ли погода" - и бедный недоросль, скрепя сердце, уходит до окончания банкета наслаждаться вечернею погодой. И так Джемс был недорослем в ту пору, когда мисс Кроли видела его на "Королевиной усадьбе"; но теперь он молодой человек с университетским образованием и вышлифованными манерами, которые приобретаются воздержною жизнью в коллегии и уменьем наживать долги. Он кутил, учился, обрывался и был, что называется, молодец на все руки.

Словом, он был прекрасный юноша, и таким нашла его мисс Кроли в первое свидание. Благовидная наружность всегда могла служить патентом на благосклонность этой леди. Застенчивость и неловкость Джемса не уронили его в глазах тётки: она любовалась с видимым удовольствием этими признаками невинности молодого человека.

- Я приехал сюда дня на два, сказал Джемс, - повидаться с одним из университетскях товарищей, и... и засвидетельствовать свое почтение вам, сударыня. Мои родители кланяются вам, и надеются, что вы совершенно здоровы.

Питт был в комнате мисс Кроли, когда доложили о прибытии Джемса, и было заметно по всему, что это имя произвело не совсем приятное впечатление на дипломата. Его смущение настроило старушку на веселый лад, и она принялась с большим участием распрашивать о своих родственниках в пасторате, которым, по её словам, она уже давно собиралась сделать свой личный визит. Она хвалила в глаза молодого человека, восхищалась его мужественною красотою и обнаружила искреннее сожаление, что сестры так мало похожи на него. Узнав, наконец, что мистер Джемс остановился в гостиннице, мисс Кроли приказала каммердинеру немедленно послать за его вещами.

- Как это можно! сказала мисс Кроли. Вы должны были остановиться у меня, мой друг. Послушай, Баульс, прибавила она с грациозной улыбкой, - ты примешь на себя труд расплатиться там за мистера Джемса Кроли.

И она бросила на Питта торжествующий взгляд, возбудивший страшную зависть в его сердце. Как ни старался он заискивать благосклонность своей тётки, она еще ни разу не приглашала его на жительство под свою кровлю, а этот ветрогон между-тем с первого свиданья попал в милость.

- Прошу извинить, сэр, сказал Баульс, додходя с низким поклоном к господину Джемсу, - в какую гостинницу наш кучер должен ехать за вашими вещами?

- О, ехать совсем ненужпо, сказал молодой человек, с безпокойством повертываясь на стуле. Я пойду сам.

- Куда? спросила мисс Кроли.

Мисс Кроли захохотала; мистер Баульс, как доверепное лицо в господском доме, позволил себе фыркнуть; дипломат только улыбнулся.

- Я... я не знал лучшого места, сказал Джемс, опустив глаза в землю. Я еще никогда не был в Брайтоне. Кучер сказал, что это хорошая гостинница.

И соврал - не кучер, а мистер Джемс. Дело в том, что молодой человек познакомплся в саутамптонском дилижанее с одним отчаянным боксёром, который ехал в Брайтон померяться своими силами с известнейшим бойцом. Очарованный беседой господина Тотбери Пета (так назывался боксёр), мистер Джемс провел весьма приятный вечер в обществе этого ученого мужа и его друзей. стоявших в трактире Тома Крибба.

- Позвольте, я ужь сам побегу и расплачусь, мисс Кроли, продолжал мистер Джемс. Я никак не думал безпокоить вас, сударыня, прибавил он великодушно.

- Ступай же, Баульс, сказала она? махнув рукою, и принеси мне его счет.

Бедная леди, вы не знаете, что делаете. Что вам за охота смотреть на счет молодого студента?

- У меня там собака... бульдог, сударыня, сказал Джемс, боязливо озираясь вокруг, как провинившийся школьник. Я ужь сам пойду за нею. Собака презлая... искусает икры вашему человеку.

При этом описании захохотала вся компания, не исключая мисс Бриггс и леди Дженни, которые сидели безмолвно впродолжение всех этих перегеворов между племянником и теткой. Мистер Баульсь молча вышел из гостиной.

как скоро кто понравился ей с первого взгляда. Пригласив Питта на обед, она выехала с младшим племянником на гулянье, показывала его повсюду, и мистер Джемс рисовался в фамильной коляске мисс Кроли. Впродолжение этой прогулки, она разговаривала с ним с удивительною благосклонностью, и блистала редкою ученостью, делая безпрестанно цитаты из итальянских и французских поэтов, что в высшей степени озадачило молодого студента, совершенно не предполагавшого такой свежей эрудиции в старой тетке. Мисс Кроли нисколько не сомневалась в его собственной учености, и была уверена, что мистер Джемс получит золотую медаль, и непременно выйдет из университета старшим диспутантом (2).

- Ха, ха; ха! откликнулся Джемс, ободренный комплиментами мисс Кроли. С чего это вы взяли, мисс Кроли? Старший диспутант сидит за другим прилавком.

- Что это за другой прилавок, мой милый?

- Старшие диспутанты плодятся в Кембридже, сударыня, а не в Оксфорде, заметил ученый юноша тоном знатока.

И он вероятно сообщил бы ей интереснейшия сведения насчет университетских обычаев Кембриджа и Оксфорда, еслиб в эту самую минуту не повстречалась с ними таратайка, запряженная в одну лошадь. В таратайке сидели приятели машего героя, Тотбери Пет и четверо других джентльменов, с которыми он пировал в трактире Тома Крибба. Увидев Джемса в щегольском экипаже, они поспешили снять свой клеенчатые фуражки и раскланялись с ним очень учтиво. Это событие совершенно разстроило молодого человека, и ужь во всю дорогу мисс Кроли не могла от него добиться ни да, ни нет.

никакого внимания на мистера Баульса и не заметил, что тот бросал на него сострадательные взоры. Другия мысли, безпокойные и тяжелые, роились в голове мистера Джемса. Он оплакивал свое страшное положение среди джентльменского дома, наполненного старухами, которые говорят по французски, по итальянски, и разсуждают с ним о современных поэтах. "Ведь этак будешь между ними столб столбом!" думал скромный юноша, который не мог смотреть прямо даже на кроткую и нежную мисс Бриггс, когда она начинала говорить с ним. Таков ли был он в обществе боксёров и на дружеских пирушках?

С обеду мистер Джемс явился в белом туго-накрахмаленном галстухе, и ему досталась честь вести в столовую миледи Дженни, тогда-как Бриггс и мистер Питт шли позади, ведя под руки мисс Кроли с её многосложными аппаратами шалей, ридикюлей и подушек. Половину своего времени за столом, мисс Бриггс обыкновенно употребляла для надзора за комфортом больной старушки, и для угощения её жирной болонки, которую надлежало кормить жареным цыпленком, разрезав его правильным образом на равные части. Джемс говорил не слишком много; но зато усердно подчивал дам вином и еще усерднее угощал самого себя шампанским, истребив большую часть бутылки, которую приказали принести нарочно для него.

Когда леди вышла из столовой, оставив наедине двух двоюродных братцев, мистер Питт, отставной дипломат, поспешил вступить в дружелюбные сношения с молодым студентом. Он распрашивал с большим участием об университетских успехах Джемса, интересовался его планами, его будущею каррьерою, и выразил лестную уверенность, что мистер Джемс уйдет далеко. Чем больше они говорили, тем больше мистер Питт казался откровенным и любезным. Дмемс, в свою очередь одушевленный портвейном, расказал предупредительному кузену всю подноготную из своей жизни от каникул, проводимых в родительском доме, до веселых пирушек в Оксфорде между университетсюми друзьями. Он даже сообщил по секрету, сколько раз приходилось ему возиться с заимодавцами, и сколько было на нем долгов, причем мистер Джемс весело наливал опорожненные стаканы, быстро переходя от портвейна к мадере, и наоборот.

- Главнейшее удовольствие тетушки Кроли состоит в том, сказал мистер Питт, наливая стакан своему кузену, что гости могут делать в её доме все что им угодно. Дом её - domicilium libertatis, Джемс, и если вы хотите приобресть благосклонность мисс Кроли, я советую вам не церемониться. Делайте, что вам нравится, и требуйте смело всего, что захотите. Я знаю, в деревне все вы смеялись надо мной, как над тори. Мисс Кроли, как видите, терпит всякия мнения, хотя сама придерживается совершенно противоположных правил. Аристократическая порода в её глазах ничего не значит.

- Зачем вы хотите жениться на графской дочери? заметил Джемс.

от нея. Ктому же, я тори, вы это знаете.

- О, что касается до этого пункта, я скажу вам, Питт, что старинная кровь не безделица, мой друг... да, сэр, не безделица. Будь вы тори или виг, мве это все-равно... мне даже, чорт вас побери, но я знаю, что такое быть истинным джентльменом, сэр. Посмотрите на этих ребят, что плывут впереди всех на водяных скачках, кто они? джентльмены, сэр, древнейшей и чистейшей крови. А чья это собака давит крыс с такою демонскою ловкостию, и выигрывает первый приз? Ну; дело известное, сэр... да что ты сопишь, любезный Баульс? Сбегай-ка еще за портвейном, покуда вот я дотягиваю здесь эту бутылку. О чем, бишь, я говорил?

- Вы, кажется, хотели расказать, как собаки убивают крыс, подсказал мистер Питт, наливая новый стакан своему кузену.

- Эге! так вот оно куда пошло? Послушайте, Питт, любите ли вы охоту? Желаете ли вы видеть, сэр, как собака убивает крысу? Если желаете, я советую вам отправиться со мной к Тому Кордерою, и тот покажет вам такия штуки, что...

- Фи, какой же я пентюх! вскричал Джемс, разражаясь залпом пронзительного смеха на собственную свою глупость, - как-будто вы заботитесь о наших собаках или крысах? Все вздор. Будь я скотина, если вы понимаете разницу между собакой и уткой.

- Не о ней шла речь, сказал Джемс, глотая рубиновую влагу. Вот еще не так давно, в прошедший семестр, вскоре после того, как я вылинял... то-есть, вылечился от кори, сэр, ха, ха, ха! но ведь это презабавная история! Сидели мы, сэр, в погребке, я, то-есть, и Роберт Рингвуд, сын лорда Сенкбара... так вот оно, откуда ни возьмись бенберийский лодочник, да и вызывает на драку, его или меня, на порцию пунша. Я не мог. Рука у меня была перевязана... не поднял бы и щепки... кобыла, на которой я ехал, упала со мной в канаву, и ужь я думал, что совсем переломил руку. И выходит, сэр, что я принужден был спасовать, но Роберт Рингвуд снял свой сюртук, засучил рукава, постоял минуты три, да и ну тузить его на право и на лево. Повихнулся сэр, да еще как!

- Вы не пьете, Диемс, сказал дипломат, наливая ему полный стакан.

- Э, шутите, любезный друг, сказал Джемс, приставляя руку к своему носу, и поглядывая на кузена своими пьяными глазами, - шутите, старый товаварищ. Вы хотите свалить меня с ног.... эксперимента ради; но это негодится, сэр. In vino Veritas, приятель. Mars, Bacchus, Аpollo virorum - э?.. А нехудо; еслибы тётушка послала этак дюжины две этой влаги моему родителю на усадьбу.

- Что жь? вы можете спросить у ней, продолжал Макиавель, а покамест старайтесь теперь делать лучшее употребление из своего досуга. Припомните, что сказал поэт:

"Nunc vino pellite curas -

Cras ingens iterabimus aequor."

И кончив эту вакхическую цитату, пронзнесенную с важностью парламентского оратора, мистер Питт проглотил несколько капель вина, и поставил свою рюмку на стол с гремучим эфектом.

В пасторате, когда после обеда откупоривали бутылку портвейна, молодые леди выпивали только по одной рюмке домашней смородиновки из особой бутылки. Мистрисс Бьют наливала для себя одну рюмку портвейна, и честный Джемс обыкновенно ограничивался двумя рюмками, потому-что отец его всегда начинал сердиться, как-скоро он позволял себе производить дальнейшия нападения на бутылку. Не желая огорчить мистера Бьюта, молодой человек утолял свою жажду смородиновкой, или уходил в конюшню наслаждаться джином и водою в обществе кучера и своей трубки. В Оксфорде количество вина не ограничивалось предписанными постановлениями, зато качество было всегда низшого разряда; но когда количество и качество соединялись вместе, осушить до дна вторую бутылку, принесенную мистером Баульсом.

Но когда подали кофе, и кузены должны были воротиться к дамам, веселость молодого человека вдруг исчезла, и он впал в глубочайшее раздумье. Во весь вечер он говорил толька да или нет, посматривал искоса на леди Дженни, и взаключение опрокинул одну чашку.

Не вдаваясь ни в какие разсуждения, мистер Джемс зевал безпрестанно самым плачевным образом, и его присутствие парализировало в некоторой степени вечерния упражнения женщин. Мисс Кроли и леди Дженни играли в пикет, мисс Бриггс сидела за иголкой, и все оне чувствовали, что глаза молодого человека были устремлены на имх с каким-то диким выражением пьяного любопытства, от которого становимсь им очень неловко.

- Какой он молчаливый, робкий и застенчивый! сказала мисс Кроли мистеру Питту.

Проснувшись с первыми лучами утренняго солнца, мистер Джемс принялся за письмо к своей матери, и представил ей блистательный отчет о приеме, который сделали ему в доме мисс Кроли. Но увы! молодой человек не подозревал, какое зло угрожало ему в этот самый день. Случилось в трактире Тома Крибба обстоятельство мелочное и до такой степени пустое, что мистер Джемс даже забыл о нем. Накануне своего визита к тётке, молодой человек, великодушный и щедрый по природе, угощал в этом трактире мистера Пета и троих его друзей, требуя безпрестанно воды и джина, который оказался главнейшим предметом этого утощения. Впродолжение вечера, вытребовано было восьмнадцать стаканов джина по восьми пенсов за каждый: так по крайней мере значилось в счете, приготовленном для господина Джемса Кроли. Вот это самое обстоятельство сопровождалось роковыми последствиями для молодого студента. Деньги тут не значили ровно ничего, но количество употребленной водки вопияло сильнейшим образом против характера бедного Джемса, когда буфетчик Баульс, по приказанию своей госпожи, пошел расплачиваться за молодого джентльмена. Трактирщик, опасаясь за несостоятельность своего должника, поклялся торжественно, что Джемс сам, собственным ртом, без всякого посторонняго участия, выпил все эти восьмнадцать стаканов джина, и что с него не берут лишняго ни одного фарсинга. Заплатив деньги, Баульс, по возвращении домой, показал трактирный счет мистрисс Фиркин, которая пришла в ужас от такого страшного потребления водки. Немедленно роковой счет был представлен компаньйонке Бриггс, заведывавшей финансовой частью, и уже от нея обо всех подробностях узнала мисс Кроли.

Еслибы мистер Джемс выпил дюжину бутылок кларета, старая тётка извинила бы его великодушно. Мистер Фокс и мистер Шеридан тоже пили кларет. Все джентльмены пьот кларет. Но восьмнадцать стаканов джина, употребленных с боксёрами б грязной харчевне - нет! этого преступления мисс Кроли не простит никогда. Все, казалось, опрокинулось на бедного юношу: он пришел домой, пропитанный запахом кошошни, куда он ходил навестить Тоузера, свою любимую собаку. Встретив мисс Кроли с её болонкой, злой бульдог чуть не загрыз кроткую болонку, да и загрыз бы, еслиб она с пронзительным визгом не бросилась под защиту мисс Бриггс, между-тем как безжалостный хозяин бульдога с хохотом смотрел на эту поразительную сцену.

В этот ден исчезла также и скромность несчастного Джемса. Он был за обедом необыкновенно жив, весел и забавен, и выпустил две, три остроумные шуточки насчет мистера Питта Кроли. Сегодня, как и вчера, он выпил огромное количество вина, и храбро отправился в гостиную забавлять почтенных леди веселыми расказами о похожденияхь в Оксфорде. Он описал им в юмористическом духе атлетическия свойства многих знаменитых боксёров, и в довершение эффекта, изъявил готовность сразиться один-на-один с мистером Питтом, в перчатках или без перчаток - все-равно.

- И ты должен гордиться этим предложением, любезный друг, сказал он с громким смехом, ударив своего кузена по плечу. Таких молодцов, как я, немного наберется в вашем околотке. Отец мой сказал, что он будет за меня держать заклад какой угодно. Ха, ха, ха! Ну, сразимся, любезный!

Быть-может, все эти шутки не совсем нравились мистеру Питту; однакожь, он ничем не обнаружил своей внутренной досады. Остроумие Джемса истощилось. Когда мисс Кроли пошла в свою комнату, он схватил со стола свечу и, остановившись среди гостиной, расшаркнулся перед старушкой самым джентльменским манером, причем восхитительная улыбка озарила его лицо. отправившись вслед за тем в свою собственную спальню, он с удовольствием обозрел все происшествия этого дня, и в душе его водворилась несомнеиная уверенность, что старухины денежки перейдут в его собственный карман, независимо от мистера Бьюта и других членов пасторского семейства.

Можно было бы подумать, что теперь, с уходом в спальню, окончились все глупости молодого человека; однако-жь, на поверку вышло не то. Луна сияла великолепно над безбрежным морем, и мистер Джемс, привлеченный к окну романтической перспективой океана и звездного неба, расчитал весьма основательно, что он может наслаждаться этим видом, куря трубку. Никто, конечно, думал он, не услышит табачного запаха, если осторожно отворить окно и выставить свою голову с трубкой на свежий воздух. Так он и сделал. Но проникнутый поэтическим восторгом, бедный юноша забыл, что дверь из его спальни была отворена все это время, отчего образовался сквозной ветер, распространявшийся по всему дому. При содействии этого ветерка, облака табачного дыма, сохраняя всю силу благовонной пахучести, немедленно донеслись до ноздрей мисс Кроли и мисс Бриггс.

С этой трубкой табаку окончились похождения нашего героя, и Бьюты Кроли на "Королевнной усадьбе" никогда не узнали, сколько тысячь фунтов прокурил за один раз их благородный сочлен. Мистрисс Фиркин бросилась со всех ног к мистеру Баульсу, который читал в эту минуту громким и торжественным голосом "Прозрачное Зерцало", в назидание своего помощника, младшого буфетчика, состоявшого под его непосредственной командой. Увидев почтенную ключницу, бледную и растрепанную, Баульс и его помощник подумали с первого раза, что в джентльменский дом забрались разбойники, которых ноги мистрисс Фиркин заметила, вероятно, в господской спальне под кроватью мисс Кроли. Но узнав в чем дело, мистер Баульс в одно мгновение ока перебежал лестницу третьяго этажа и ринулся в спальню Джемса.

- Мистер Джемс! Мистер Джемс! закричал он, задыхаясь от ужасной тревоги. Перестаньте курить, сэр, ради-Бога!

- О, мистер Джемс! Что вы наделали? продолжал Баульс глубоко-патетическим голосом, выбрасывая трубку из окна. Что вы наделали, сэр? Барыни терпеть этого не могут.

- А им какая нужда? сказал Джемс с неуместным хохотом. Я курю для собственного удовольствия.

И он думал, что все это дело приймет шуточный оборот; но по-утру на другой день его мысли изменились, когда помощник Баульса, чистивший сапоги мистера Джемса, принес ему полотенцо и теплую воду для бритья. Вместе с полотенцом, слуга вручил молодому джентльмену записку, написанную рукою мисс Бриггс. Записка была следугощого содержания:

"Милостивый государь, тётушка ваша провела чрезвычайно безпокойную ночь; благодаря дерзкому безразсудству, с каким вам угодно было осквернить сей дом облаками табачного дыма. Мисс Кроли поручает мне выразить её сожаление, что она, по нездоровью, никак не может вас видеть перед вашим отъездом. Вместе с тем она крайне сожалеет, что имела неосторожность переместить вас из харчевни, где, без сомнения, вам приятнее будет провести остальное время пребывания вашего в Брайтоне."

* * *

Где же был, между-тем, первый любимец старой девственницы, питавший неизменную преданность к её кошельку? Бекки и Родон, как мы видели, соединились после ватерлооской битвы, и проводили с торжественным великолепием зиму 1815 года в Париже. Ребекка была превосходная хозяйка, и они могли с большим комфортом пробавляться, по крайней мере один год, теми денежками, которые она выручила за двух рысаков, проданных бедному Джою. Не представлялось никакого случая обратить в наличные деньги пистолеты Родона, золотой погребец и его шинель на собольем меху. Бекки сделала из шинели прекрасную шубу для собственного употребления, и щеголяла в ней на публичном гуляньи в Булонском лесу. Интересно было видеть восхитительную сцену, открывшуюся между нею и супругом, когда они, после победы, соединились первый раз в Камбрэ, и когда Ребекка принялась выгружать из-под своей подкладки карманные часики, брильянты, банковые билеты, золотые цепочки и другия безделки, которые она скрыла таким-образом, на случай бегства из бельгийской столицы. Милорд Тюфто был в очаровании, и Родон Кроли, заливаясь восторженным смехом, клялся, что супруга его драгоценнее всех сокровищь в мире. Ребекка расказала все подробности своей торговли с Джоем, и при этом остроумие её доходило до самой крайней степени совершенства.

Успех её в Париже был замечателен. Француженки были от нея в восторге и превозносили ее до небес. Она говорила на их языке в совершепстве, и вдруг усвоила их грациозность, живость, их изящные манеры. Муж её был глуп, но это не беда: скучный муж в Париже - лучшая рекомендация для его жены. Родон был наследником богатой и умнейшей мисс Кроли, которой дом, в последнюю эмиграцию, был открыт для французского дворянства. Всюду и всегда принимали супругу подполковника Родона, и одна знатная Француженка, бывшая в коротких сношениях с мисс Кроли, писала ей между-прочим:

"Почему бы вам, незабвенная мисс, не приехать к нам в Париж, где теперь мы имеем удовольствие видеть вашего племянника и прекрасную племянницу? Светская молодежь без ума от очаровательной мистрисс Кроли. Мы все любуемся на её замечательную красоту; и остроумие прелестной Ребекки живо напоминает нам несравненную мисс Кроли. Monsieur imbécile вчера обратил на нее внимание в Тюильри, и все наши красавицы завидуют её блистательным успехам. Еслиб вы видели бешенство и досаду какой-то глупой миледи Барикрис (ея ток, тюрбан и павлиньи перья красуются на всех собраниях), когда герцогиня ангулемская, подойдя к мистрисс Кроли, как вашей protégée и милой дочери, благодарила ее, именем Фравции, за вашу благосклонность ко всем нашим несчастным эмигрантам! Она бывает во всех обществах, на всех балах - на балах, да, но не танцует - и как интересна эта юная красавица, окруженная мужчинами, и которая уже скоро должна быть матерью! Как умилительно говорит она о вас, о своей матери и покровителънице! Слезы невольно прорываются из глаз, когда слушаешь ее в эти минуты. О, еслиб вы знали, как она любит вас!.. Но мы все любим нашу милую, добрую, незабвенную мисс Кроли."

когда узнала о настоящем положении Ребекки, и об этой отчаянной дерзости, с какой она воспользовалась её именем, чтобы войдти в высший парижский круг. Душевное волнение и физическая слабость не позволили ей самой сочинить для своего корреспондента французское письмо, и она продиктовала мисс Бриггс неистовый ответ на своем собственном диалекте, отказываясь торжественно от мистрисс Родон Кроли, и предостерегая французскую публику на счет этой страшной и безстыдной интригантки. Но так как Madame la comtesse, жившая в Англии лет двадцать назад, не понимала теперь ни одного слова, то при встрече с Ребеккой она ограничилась лишь тем, что уведодомила ее в общих выражениях о получении очаровательнало письма от мисс Кроли, наполненного, но её словам, самыми лестными отзывами о мистрисс Родон Кроли. Такая радостная весть должна была естественым образом оживить надежды нашей героини, и Ребекка была убеждена, что тётушка переменила, наконец, свой гнев на милость.

Между тем, она веселилась на славу, и в маленьком её салоне собирались всякия знаменитости с противоположных концов Европы. Прославленные воины сопровождали её карету в Булонском лесу, и безпрерывно толпились в её театральной ложе. Родон был наверху блаженства. Кредиторы еще не тревожили его в Париже; он играл, и ему везло почти всегда. Милорд Тюфто был несколько мрачен и суров. К нему, совсем без приглашения, пожаловала мистрисс Тюфто, и притом десятки сильных львов окружали всегда стул Ребекки, так что к её услугам являлись дюжины букетов, когда она ехала в театр. Леди Барикрис и другия представительницы английского общества терзались страшнейшим негодованием и завистью при виде блистательных успехов Ребекки; но все мужчины были решительно на её стороне. Ребекка с удивительною храбростию поражала женщин ядовитыми насмешками, и оне должны были отмалчиваться, или выражат свое негодование на таком языке, которого никто не понимал.

Так прошла зима 1815--16 года, ознаменованная для Ребекки перспективой безпрерывных удовольствий. Она применилась в совершенстве к нравам и обычаям великосветской жизни, как-будто предки её за целые столетия внесли свою фамилию в аристократический список. Природные таланты, остроумие, редкая находчивость и удивительная стойкость характера, доставили ей почетное место на базаре житейской суеты. Весною тысяча восемьсот-шестнадцатого года; в одной из французских газет появилось следующее известие: "28 марта, леди подполковница Кроли благополучно разрешилась от бремени сыном и наследником."

Это событие немедленно было перенесено на столбцы английских газет, и мисс Бриггс прочитала роковые строки в назидание мисс Кроли, когда она кушала в Брайтоне свой завтрак. Вслед затем произошел окончательный кризис в делах знаменитой фамилии Кроли. Взбешенная газетным известием, престарелая девственница немедленно послала за Питтом, своим племянником, и за леди Саутдаун. Когда они пришли, мисс Кроли настоятельно потребовала, чтобы наконец приступлено было к совершению бракосочетания, которое так долго откладывалось между обеими фамилиями. Она объявила, что новобрачные получат от нея в подарок тысячу фунтов годового дохода при её жизни, и когда она умрет, все её имение, вследствие законного завещания, будет примадлежать племяннику и прекрасной её племяннице, леди Дженни Кроли. Мистер Уэкси скрепил духовную старухи; лорд Саутдаун, в качестве посаженного отца, вручил свою сестру её жениху; бракосочетание совершил епископ aнгликанской церкви -- к великой досаде достопочтенного Бартоломея Аиронса, которого совсем не пригласили на свадьбу.

с новобрачной. Питт и его жена принуждены были остаться, и с этой поры они всегда жили с мисс Кроли. Вскоре после медового месяца, мистер Питт с огорчением увидел, что дальнеиший путь его жизни отнюдь не будет сопровождаем тихими и спокойными наслаждениями, так-как он принужден был, с одной стороны, подчиняться бесконечным капризам своей тётки, с другой - самовластной команде своей тещи. Леди Саудаун, из своего соседняго дома, безпрестанно препровождала строжайшия предписания, с которыми в своих поступках, должны были сообразоваться и мистер Питт, и леди Дженни, и мисс Кроли, и Бриггс, и Фиркин, и Баульс, и все без исключения. Она безжалостно мучила всю семью и учеными трактатами, и новоизобретенными порошками своит модных докторов. Она отстранила Кримера, водворила Роджерса, и скоро отняла у мисс Кроли даже тень какой бы то ни было власти в её собственном доме. Бедная старуха присмирела, и упала духом до такой степени, что не смела даже бранить свою робкую компаньйонку. С каждым днем, она больше и больше влюблялась в свою племянницу, которая теперь служила для нея единственным утешением и отрадой.

Мир тебе, умная и пошлая, добрая и эгоистическая, тщеславная и великодушная старуха! Больше мы не увидимся с тобою. Станем надеяться, что кроткая леди Дженни усладит последние твои дни, и спокойно выпроводит тебя на вечную квартиру от шумной борьбы и треволнений на базаре житейской суеты.

Примечания.

(1) To be plucked, буквально - оборваться, значит, не выдержать экзамена на ученую степень. Это условный термин, употребляемый в этом смысле студентами английских университетов. См. Oxford Suide. Должно заметить, что термины в этом роде, перемешанные с простонародными выражениями, безпрестанно попадаются у Теккерея.

(2) Senior Wrangler, буквально - старший спорщик или диспутант. Так в Кембриджском универеитете называют студента, который лучше всех выдерживает экзамен в полном собрании Академического Совета (senatehouse) За ним следуют второй, третии диспутант, и т. д.