Ньюкомы.
Часть шестая.
Глава XXXI. Madame la Duchesse.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ньюкомы. Часть шестая. Глава XXXI. Madame la Duchesse. (старая орфография)

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ.

XXXI.
Madame la Duchesse.

В одном письме из Бадена, Клэйв Ньюком описывал мне, с значительным юмором и многочисленными подробностями, одну знатную барыню, которой он был представлен на водах другом своим - лордом Кью. Лорд Кью путешествовал на Востоке с monsieur le Duc и madame le Duchesse d'Ivry, из которых первый находился в давней дружбе с домом лорда. Он значится под буквою К. в путешествии герцогини Иврийской: "Следы Газелей", соч. Дочери Крестоносцев" где она так усердно молится об обращении лорда Кью на путь истины. Он тот самый К., который избавил герцогиню от рук Арабов и совершил множество подвигов, так живо описанных на её огненных страницах. Он утверждает, что никогда не избавлял её сиятельства от рук Арабов; помнит только, что раз прогнал палкой одного нищого, который приставал к ней с просьбою о милостыне. Они ходили на поклонение ко всем Святым местам, надобно было видеть, - говорит лорд Кью, как старый герцог, в Светлое Воскресенье, в Иерусалиме, с крестным ходом, путешествовал босой, со свечею в руке. Тут лорд Кью отделился от общества его сиятельства, и имя его ужь не встречается во второй части "Следов Газелей", наполненных, правду сказать, странными рапсодиями, мистическими разглагольствованиями и приключениями, которых не видал ни кто, кроме её сиятельства. Подобно прочим поэтам её родины, она не запинается ни перед чем: не обладая глубокою ученостью, она выдумывает, где не хватает знаний; мешает религию с оперой, и выделывает парижские pas-de-ballet у ворот монастырских и у келий отшельников. Она описывает, как очевидица события, переход Чермного моря и несчастную любовь страшного сына фараона к прекрасной Еврейке. В Каире, по поводу житниц Иосифа, она пускается в неистовые возгласы против Пентефрия, представляя его старым дикарем, подозрительным и мстительным тираном. В баденской библиотеке для чтения всегда имеется экземпляр Следов Газелей, так-как её сиятельство постоянно посещает тамошния воды. Его сиятельство был не совсем доволен этою книгою, изданною вовсе без его участия, и считал ее одной из десяти тысяч глупостей, совершенных её сиятельством.

Этот почтенный герцог был сорока-пятью годами старше герцогини. Франция страна, где особенно в ходу так-называемые браки по приличию, над устройством которых трудятся многие из членов фамилий, здесь описываемых. Там газеты ежедневно извещают, что такой-то мосье де Фоа имеет контору - bureau de confiance, где родители могут, в полной уверенности, находить партии для своих сынков и дочерей. Тут с той и другой стороны вопрос только о деньгах. У мадмоазель такой-то столько-то франков приданого; у мосье такого-то такие-то и такие доходы, или такия-то поместья, или маклерская контора, или лавка, с многочисленными покупателями, приносящая такой-то доход, который может-быть удвоен при благоразумных распоряжениях, если прибавить столько-то капитала; таким-образом, брачная сделка, с уплатою агенту следующих по условию процентов, улаживается или разстроивается, и никто не в потере, и свет ни на каплю не становится умнее. Не стану утверждать, чтоб я лично знал последствия этой системы; но, если легкая литература известной страны служит отблеском её нравов и если французския повести представляют картину французской жизни, славное должно быть общество, в среду которого лондонский читатель может перенестись не далее, как через двенадцать часов по прочтении настоящей страницы, и от которого нас отделяют всего-на-все двадцать миль моря.

не смотря на утрату девятнадцати двадцатых всего богатства во время революции, - когда герцог Д'Иври лишился двоих сыновей и внука, как-будто судьба определила пресечь прямую линию этого знатного дома, доставившого столько королев Европе и стольких знаменитых вождей крестоносцам, - герцог, как человек духа непоколебимого, вовсе не намерен был уступать своему страшному врагу, не смотря на все его жестокие удары, и на седьмом десятке, за три месяца до июльской революции, вступил с большим блеском в новый брак с молодою лэди, порядочного происхождения, девушкой шестнадцати лет, только-что вышедшей из парижского пансиона Sacré Coeur. Под брачным договором подписались славнейшия имена Франции. Дофин и герцогиня Беррийская почтили юную невесту своею королевскою милостью. В следующем же году, на выставке, красовался писанный Дюбюфом, портрет прелестной молодой герцогини, черноглазой, черноволосой, с перлами на шее и бриллиантами на голове: точь-в-точь принцесса из волшебных сказок. Герцог Д'Иври, не смотря на давно-минувшую бурную молодость, сохранился как нельзя лучше. Непоколебимый пред ударами судьбы, всегда враждовавшей с ним (подумаешь, что судьба - аристократка; с таким удовольствием ведет она борьбу с княжескими родами: атридами, ивридами; о Броунах, Джонах, она и не помышляет), герцог, по видимому, был твердо намерен не только обезпечить продолжение своего рода. но даже идти на-перекор годам. В шестьдесят лет он был еще молод, или казался молодым. Волосы у него были черны, как у самой герцогини; зубы также белы, как у нея. Еслиб вам случилось встретить его на Гайдском-бульваре, в кругу молодых щеголей, или в Булонском лесу, на коне, на котором он держался с ловкостью Франкони, вы приняли бы его за одного из этих молодых людей: до самого брака, он сохранял ветреные привычки этих юношей, хотя во всех поступках его проявлялось достоинство, приобретенное в старые дни Версаля и Трианона, которое недостижимо для современной молодежи. Он был таким же усердным посетителем оперы, как любой журналист или двадцати летний дэнди. Он остепенился не-задолго до сватьбы, как всякий другой молодой холостяк; распростился с закулисными Фринами и Аспазиями, и с-тех-пор решился посвятить себя исключительно своей прелестной молодой супруге.

Настал страшный июльский переворот. Герцог Д'Иври, потерявший место при дворе, содержание, служившее не малой подмогой его доходам, и звание пэра, ни за-что не соглашался признать нейлийского похитителя, точно также, как не признавал выходца с Эльбы. Отставной пэр удалился в свои поместья, и запер баррикадами свой парижский отель от всех приверженцев короля-буржуа, не исключая даже мосье Флорака, который с своей стороны охотно принял присягу на верность новому властителю и с удовольствием занял место в палате пэров Людовика Филиппа: в последние двадцать-пять лет он привык присягать на верность всем династиям.

В урочное время, герцогиня Д'Иври разрешилась от бремени дочерью, которую благородный родитель встретил не с большим восторгом. Герцог желал иметь наследника своему имени, князя Монтконтурского, который бы занял место сыновей и внуков, отшедших до него в могилу к праотцам. Других детей не посылала судьба старому герцогу.

Живя одиноко в своих старинных замках или в скучном отеле С. Жерменского предместья, герцог и герцогиня, вероятно, надоели друг-другу, как случается иногда между супругами, не только теми, которые вступают в брак по приличию и разсчету, но и теми, которые женятся по страстной любви, сопровождаемой похищением невесты. У женщины двадцати одного года и господина в шестьдесят шесть лет, в уединении обширного замка, не редко гостит гостья, которая является без приглашения и которой они не могут не впустить в дом, как бы крепко ни была заперта дверь. Эта гостья - скука, и много часов, много длинных, бесконечных ночей приходится этим людям проводить в сообществе непрошеной гостьи: она сидит с ними за столом; её не отгонишь от камина; она усердно сопутствует вам на прогулке; не засыпает ночью и без умолка шепчет вам в уши, когда вы ляжете в постель.

Сначала герцог Д'Иври, этот хорошо сохранившийся господин, никогда не допускавший мысли, что он не молод, не обнаруживал сомнения в своей молодости ничем другим, кроме чрезвычайной ревности и удаления от всех молодых людей. По всей вероятности, герцогиня воображала, что все мужчины красят волосы, носят корсет и страдают ревматизмом. Из пансиона прямо под венец, могла ли невинная молодая девушка знать что-нибудь? Видите ли: в браках по приличию, хотя княжеская корона и идет к прекрасному юному созданию, а прекрасное юное создание удовлетворяет всем требованиям старого холостяка, однако-жь есть такия статьи, которые не уладит никакая сваха: характеры, над которыми ни мосье де Фоа, ни ему подобные, не имеют власти; вкусы, которых нельзя подвести ни под какие брачные условия. И так герцог и герцогиня составляли пренесчастную чету и ссорились друг-с-другом не лучше самых неблаговоспитанных супругов, которые когда-либо дрались за столом.

себя такое сокровище, то обыкновенно назначает этому товару цену по собственному благоусмотрению. Попадались ли вам когда первые стихотворения герцогини Иврийской: "Вопли души?" Она имела привычку читать их ближайшим своим знакомым, одетая в белом платье, с распущенными по плечам волосами. Стихотворения пользовались некоторым успехом. Дюбюф изобразил ее герцогиней; Шеффер представил ее музой. Едва минуло два года после свадьбы, как она возмутилась против герцога, супруга своего, - настояла, чтобы гостиная её была открыта искусству и литературе и, по-прежнему набожная, вознамерилась соединить гений и религию. С нею беседовали поэты; музыканты брянчали ей гимны на гитарах. Супруг, при входе к ней в комнату, натыкался на саблю и шпоры какого-нибудь бульварного графа Альмавивы, или на какого-нибудь Дона Базилио, с огромной шляпой и в башмаках с пряжками. Старый герцог задыхался и терял разсудок, следя за супругой через длинный ряд её причуд. Он принадлежал к старинной Франции, - она к новой. Какое ему было дело до романтической школы, до этих молодых людей с их Мариями Тюдор и Нэльскими Башнями; с их кровавыми историями о женщинах зашивавших своих любовников в мешки; об императорах, назначавших свидания разбойничьим атаманам в гробнице Карла Великого; о Бюриданах, Тернами и их братии? Мосье де виконт де Шатобриан, как писатель, был человек гениальный и безспорно безсмертный; и мосье де Лартин - молодой человек с головой; но, ma foi, если вы хотите заставить герцога посмеяться, так дайте ему Кребильона-сына, или хороший фарс мосье Вадэ; а если дело идет о возвышенных чувствованиях, об изящном слоге, так подайте ему мосье де Лормиана (нужды нет, что бонапартист), или аббата Делиля. А что до новой школы, то что толку в этих мелкотравчатых Дюма, Гюго и Мюссэ? - Да, милостивый государь, - сказал бы герцог: мосье де Лармиан останется безсмертным, когда все эти мотыльки будут давно забыты. После женитьбы, он ужь не посещал оперных кулисс; но продолжал постоянно ездить в Théâtre Franèais, где вы можете слышать его храпенье за образцовыми произведениями французской трагедии.

Несколько времени после 1830 года, герцогини была такою отъявленной карлисткой, как только мог желать её супруг; и оба они строили разные комплоты довольно удачно. Герцогине, как женщине страстной до приключений и потрясений всякого рода, ничего так не хотелось, как последовать за царственной изгнанницей в Вандею, перерядившись мальчиком: последнее обольщало ее больше всего. Однакож ее убедили остаться дома и способствовать благому делу в Париже; между-тем как герцог отправился в Бретань, чтоб предложить свой меч матери короля. Но царственную изгнанницу открыли в Ренне, а вслед за тем открылось многое другое Говорили, что наша ветреная парижская герцогиня сама была причиной этого открытия: к ней приставлены были шпионы и она выболтала им государственные тайны. Герцог, при годичном визите высоким изгнанникам в Горице, встретил очень не ласковый прием и дофина прочла ему проповедь. Возвратясь в Париж, он страшно поссорился с своей супругой и вызвал графа Тьерслена, - красавца Тьерслена, - адъютанта при герцоге Орлеанском, на дуэль, по поводу чашки кофе в одной гостиной, - и без шуток, ранил красавца Тьерслена, ранил шестидесяти-пятилетний старик! Племянник его, мосье де Фюрак, не мог нахвалиться храбростью своего многоуважаемого родственника.

Красота герцогини Д'Иври, до-сих-пор такая обольстительная на портрете Дюбюфа, сохранялась, надо сознаться, только на полотне. Я предпочитаю ее на оливковом масле, говорил о своей кузине виконт де Флорак. Ей бы следовало всегда брать румянец у мосье Дюбюфа: краски нынешних её поставщиков не так натуральны. Герцогиня иногда являлась с этим поддельным румянцем, в другое время была бледна как смерть. Иногда она казалась дородною, иногда страшно худою. Когда же бывает в припадке набожности, то отказывается от румян, от мясной пмщи, от кринолина, и предается совершенному постничеству. На зло своему супругу, она сблизилась с виконтом Флораком, и, в угождение себе, удалила его; взяла аббата Флорака в духовники, а потом отказала ему. - Мой брат, этот святой человек, говорил виконт почти и не поминает о герцогине: должно-быть, что она покаялась ему в страшных грехах - престрашных, вот вам честное слово!

Как герцог Д'Иври был архи-ройялистом, то герцогиня должна была сделаться ультра-филипписткой. - На свете нет более жаркой партизанки принцессы Аделаиды! кричал Флорак. Она бредит регентом; постилась в годовщину казни Филиппа-Равенство. Я говорю, постилась, потому-что, желая взбесить супруга и завлечь брата моего, аббата, решилась обратиться к пастору Григу, и слушать его проповеди в кирке. Когда эта овца совратила пастыря, тогда и дала ему отставку. Потом аббат снова наскучил ей, и брат мой ушел от нея, покачав головой. Наверно она наговорила ему таких вещей, что озадачила доброго аббата! Вы знаете, что он после того пошел в доминиканцы? Вот вам честное слово! Я уверен, что страх герцогини загнал его в монастырь. Вы увидите его в Риме, любезный Клэйв, сообщите ему что знаете, о старшем его брате, и скажите ему, что этот блудный сын готов раскаяться и обратиться на путь истины. Честное слово! Я жду только смерти виконтессы Флорак, чтоб жениться и остепениться.

Перебывав ройялисткой, филипписткой, католичкой, гугеноткой, герцогиня Д'Иври должна перейдти к пантеизму, к бородатым философам, которые не верят ни во что, ни в чистое белье, ни в эклектизм. Все совершавшияся с нею перемены отмечены в её сочинениях. Демоны - католическая поэма; герой её - Карл IX, а демоны большею частью гибнут в Варфоломеевскую ночь. Моя добрая матушка, при всей приверженности к католичеству, была изумлена смелостью этого учения. Потом вышло в свет другое сочинение герцогини Д'Иври: "Une dragonnade", совершенно в вашем духе - протестантском: оно принадлежало к эпохе пастора Грига. Последнее сочинение, изданное под именем г-р-н. И-ской, была поэма "Падшие боги", в двадцати песнях. Сохрани вас Бог от этой музы! Если вы приглянетесь ей, она не даст вам покою. Если вы станете часто видаться с нею, она вообразит, что вы влюблены, и перескажет мужу. Она всегда извещает о подобных вещах моего почтенного дядюшку, разумеется тогда ужь, когда она с вами поссорилась и когда вы ей наскучили. Раз, в бытность в Лондоне, ей пришла мысль сделаться квакершей; наряжалась в квакерский костюм, слушала квакерского пастора, и, наконец, поссорилась с ним, как водится.

как герцогиня страшно похудела и носит robes montantes, она пуще прежнего привязалась к мысли, что похожа на шотландскую королеву Марию. Носит брыжжи и маленький чепчик; говорит, что всякой, кто любит ее, кончает несчастьем. Она называет спой отель Лохлевеном. Жаль мне хозяина этого Лохлевена! Толстого Блакбаля, которого вы знаете, этого трактирного героя, этого князя дурного тона, она зовет своим Босвелем; маленького Мижо, бедного пианиста, она проименовала своим Риццио; молодого лорда Грингорна, который был здесь с своим гувернером, каким-то оксфордским мудрецом, она перекрестила в своего Дарнлея, а англиканского пастора в Джона Кокса! Бедняжка приходил от этого в восторг! Берегитесь же, любезный Клэйв, этой сумасбродной сирены! Не доверяйте её опасной песни! Пещера её усеяна костьми её жертв. Не попадите сами в их число!

не увлекала его в другую сторону. Сначала, когда его ввели в гостиную герцогини Д'Иври, эта честь привела его в восхищение, и он провел время у герцогини довольно приятно и весело, Клэйв не напрасно изучал Гораса Вернэ: он написал прекрасную картину, на которой изобразил Кью, освобождающого герцогиню из рук Арабов, с множеством сабель, пистолетов, бурнусов и верблюдов; сделал премиленький портрет малютки Антоанеты, и удивительно как схватил сходство мисс О'Грэди - гувернантки маленькой герцогини и компаньонки её мамаши. Надо заметить, что мисс О'Грэди, отличавшаяся самым отчаянным ирландским выговором, должна была учить Антоанетту чистейшему английскому произношению. Но большие глаза и росписные улыбки француженки не могли выдержать сравнения с неподдельною свежестью и красотою Этели. Клэйв, получивший звание придворного живописца шотландской королевы, стал неглижировать своими обязанностями и перешел в стан английской партии; таким же образом изменили еще двое или трое из партизанов королевы, к немалому прискорбию герцогини.

Много было ссор между герцогом Д'Иври и ближайшим его родственником: причиной тому служили политическия разномыслия, частные разномыслия; рассказывать все это - долгая история. Герцог, сам не из последних ветреников, не мог простить виконту де-Флораку его вертопрашества. Старания примирить их оставались безуспешными. Виконт попал-было в число коротких друзей главы его фамилии, но скоро получил отставку за излишнюю короткость. Основательно или нет, только герцог ревновал всех молодых людей, сближавшихся с герцогиней. - Он подозрителен, говорила с негодованием госпожа Флорак, потому что помнит свои собственные грехи и думает, что другие похожи на него. Виконт, с своей стороны, выслушав приговор, пожал плечами, и отправился в изгнание, примолвив: - кузен сделал мне комплимент, ревнуя меня к своей супруге.

Во время эмиграции, старый лорд Кью оказывал особенное расположение к эмигрантам, в том числе и к герцогу Д'Иври, и когда семейство лорда Кью приехало во Францию, герцог старался отплатить им за гостеприимство, которым сам пользовался в Англии. Он еще помнил или хоть говорил, что помнит, красоту лэди Кью. Сколько есть на свете дам, страшных теперь на вид, о которых ходит в народе таже приятная легенда? Легенда должна быть достоверна: не сознаются ли сами оне в истине её? Я знаю мало предметов более достопримечательных или способных вызывать к философскому созерцанию, как эти физическия перемены.

Когда старый герцог и старая графиня встречались вместе и пускались в конфиденциальную беседу, речь их переходила в такой жаргон, что, бывало, слушаешь и дивишься. Тут пробуждались старинные скандалы; старинные шалости, вставали из могил, вертелись хороводом, усмехались, и лепетали, подобно тем грешнницам, которых вызывают из гробов Бертрам и Роберт-Дьявол, при адском заклятии бассов. Брэйтонский павильон снова населялся; Ренла и Пантеон кишил танцующими и масками; снова являлась на сцену Пердита и исполняла менует с принцом Валлийским.... Мистрисс Кларк и герцог Иоркский танцовали вместе чудный танец. Старый герцог носил жабо и atiis-de-pigeon; старая графиня надевала фижмы и навязывала на голову подушку. Если случайно подходили молодые люди, старики умеряли свои воспоминания, и лэди Кью, чтоб увернуться, вызывала на сцену простодушного короля Георга и добрую некрасивую старушку, королеву Шарлотту. Лэди была сестра маркиза Стейна, и в некоторых отношениях походила на этого достойного слез джентельмена. Их фамилия имела связи во Франции; у лэди Кью всегда был в Париже приют, лавочка скандалу, где собирались здравомыслящие и рассказывали политическия небылицы. Эта самая лэди представила Кью, когда он был еще мальчиком, герцогу и герцогине Д'Иври, и таким образом ввела его в вихрь парижского общества. Герцог смотрел на него, как на сына семейства, тем больше, что одно из христианских имен герцога носил и Франциск Джорж Ксавье, граф Кью, виконт Вальгэнский. Если лэди Кью ненавидела кого - а она способна была сильно ненавидеть - так это именно свою невестку, вдову Вальгема, и окружавших ее методистов. Молодому Кью оставаться в обществе старух - и святошь! Fi donc! И вот лэди Кью взяла Франка на свое попечение, решилась образовать его, женить, оставит ему свое имение, если он женится согласно с её желанием, и показать ему жизнь. И действительно, она показала ему эту жизнь, как нельзя лучше.

à la mode? Переступил ли художник за предел своего призвания, изобразив катастрофу, середи которой страдают все эти преступные люди? Если эта притча фальшива, если многие и многие из ваших молодых людей, гоняющихся за удовольствиями, не бывали в ней действующими лицами и не применяли к себе её нравоучения, я готов вырвать эту страницу. Вы знаете, что в детских сказках обыкновенно бывают две феи: одна добрая, которая дает благие советы молодому принцу, другая - злая, которая старается совращать его с пути. Может статься, вы чувствуете, что в собственной нашей жизни есть доброе начало, призывающее вас к нему на лоно, и есть начало злое, страсть, которая манит вас в свои объятия. Не сокрушайтесь, не унывайте, добрые люди! Бросим всякия нечаянности и театральные эфекты, и скажем этим добрым людям, принимающим участие в нашем молодом лорде Кью, что гений-хранитель идет спасти его от зла.

Окруженная своим двором, герцогиня любила сидеть за игорным столом, где счастье порою благоприятствовало, порою не благоволило ей. Появление её обыкновенно производило не малое ощущение в зале рулетки, игры, которую она особенно жаловала, как более обильную потрясениями, чем вялый Trente et Quarante. Она грезила нумерами и числами; у ней были любимые заговоры, для заклинания их; она замечала фигуру, какую составляли персики, груши, сложенные в кучу; нумера домов; нумера извощичьих карет, одним-словом, была суеверна, как все поэтическия головы. Когда играла, она обыкновенно имела при себе прекрасную агатовую бонбоньерку, наполненную золотыми монетами. Любопытно было видеть её гримасы, подмечать её движения, её нзынания к небу, её радость и отчаяние. Баронесса Крюшкассэ играла по одну сторону её, графиня Шлангенбад - по другую. Проиграв все деньги, она соизволяла и занимать, только не у соседних дам: зная привычку, её оне никогда не имели денег: всегда проигрывали; выигрыш поспешно прибирали в карман и никогда не оставляли больших денег на столе, или удалялись от стола. Чины её двора были граф Пунтер, Ганноверец; кавалер Спада; Блэкбэлль, капитан какого-то таинственного английского полка, который, может статься, был одним из ста-двадцати, значущихси в военном календаре; наконец, множество других господ и джентльменов, Греков, Немцев и Испанцев. Мистер и мистрисс Джонс, которые познакомились с герцогиней в Баньере (где супруг её оставался и до-сих-пор, страдая от подагры) и упорно преследовали ее до самого Бадена, были ослеплены блеском общества, в котором они очутились. Мисс Джонс писала такия письма своей милой подруге, мисс Томпсон, на Кэмбриджском сквере, в Лондоне, что молодая девушка чуть не лопнула от зависти. Боб Джонс, отростивший усы с выезда из отечества, начал презрительно отзываться о бедненькой Фанни Томпсон, когда попал в "лучшее континентальное общество". Не мог ли он надеяться, в углу герба Джонсов на карете прибавить щит графини или, что еще щеголеватее, разрисовать два щита, с короной на верху? - Знаете ли, что принцесса называет себя шотландской королевой, а меня Жюльеном Авенелем? говорил восхищенный Джонс Клэйву, который писал мне о сумасбродстве нашего школьного товарища, сына какого-то мелкого стряпчого, - знаете ли, Ньюком, принцесса намерена учредить орден. - Надо заметить, что у каждого из адъютантов её, исключая, разумеется, бедняжки Джонса, было по связке орденов в петлице.

Когда мисс Ньюком появилась в Бадене, мосье де-Флорак, подобно всем, видевшим ее, был очарован её красотой. - Я безпрестанно твержу об ней при герцогине. Я знаю, что ей это нравится, говорил виконт: посмотрели бы вы, какую она сделала мину, когда ваш знакомый, мосье Джонс, вздумал хвалить мисс Ньюком! Она заскрежетала зубами от злости. Какой плутишка этот Кью! Он всегда говорил, что женится на ней за одно богатство; что она просто мешок с деньгами. Да уже ли у всех английских банкиров дочери такие перлы? Если-б виконтесса Флорак покинула землю, которой она служит украшением, - я тотчас представился бы прелестной мисс и рискнул бы посостязаться с этим Кью. - Виконт ни как ни сомневался, что он остался бы победителем.

Когда лэди Анна Ньюком в первый раз появилась в танцовальном зале в Бадене, герцогиня Д'Иври попросила графа Кью (notre filleul звала его она) представить ее тетушке и её прелестной дочери. - Мой filleul не приготовил меня встретить такую милую девицу, сказала она, бросив на лорда Кью взгляд, от которого тот пришел в заметное замешательство. Внимательность её и любезность были чрезвычайны. Ласки и комплименты не прекращались во весь вечер. Она уверяла мать и дочь, что ей не случалось видеть девицы очаровательнее Этели. При всякой встрече с детьми лэди Анны, она подбегала к ним и душила их поцелуями, так что капитан Клэкбэдль и граф Пунтер приходили в изумление от её нежности. - Что за розы, что за лилии! Что за милые малютки! Вот подруги для Антоанетты. - Это ваша гувернантка, мисс Квигли? Мадмоазель, как хотите, позвольте мне представить вас мисс О'Грэди, вашей соотечественнице. Я надеюсь, что ваши малютки будут всегда в дружбе с моею дочерью. - Ирландская протестантка покосилась на ирландскую католичку: религиозные мненья поселяли между ними непримеримую вражду.

и Клэйвом играли с детьми, Антоанетта сказала: отчего вы больше не ходите к нам, мосье де Кью? и отчего мама называет нас низким человеком? Так она сказала вчера вот этим мосье. И отчего мама говорит, что ты негодяй, мой кузен? Ты всегда так добр ко мне. Я тебя люблю больше, чем всех этих месье. Тетушка Флорак также была добра ко мне в Париже. Ах, какая она добренькая!

Лэди Анна Ньюком приняла ласки и комплименты с холодностью, тем больше заметною, что лэди Анна обыкновенно была очень добра. Этель инстинктивно чувствовала, что в герцогине есть что-то дурное, и удалялась от нея с какою-то боязнью и гордостью. Обращение молодой девушки не могло слишком нравиться французской даме, однако жь она не переставала улыбаться, оказывать ей ласки, говорить комплименты на счет её красоты. Она присутствовала при обмороке Клары Пуллейн и, щедрая на утешения и мелкия услуги, на шали и флаконы с о-де-колоном. проводила несчастную девушку до дому. После того, она постоянно осведомлялась о здоровье бедной мисс Клары. О, как же досталось от нея этим Англичанкам и их скромничанью! Можете ли себе представить ее, за чайным столом, при вечернем полусвете, в кругу царедворцев: баронессы Крюшкассэ, графини Шлангенбад и их бородатых кавалеров: барона Пунтера, графа Спады, маркиза Яго, принца Иакимо и достопочтенного капитана Блэкбэлля. Можете ли представить себе волков, пирующих над свежим трупом репутации? Слышите ли вы шутки и сарказмы, смех и скрежет зубов? Как жадно раздирают они лакомые члены, с каким наслаждением вкушают они каждую частичку?

милый Кью; поезжайте, или - будет худо.

Так советовала лорду Кью особа, расположенная к молодому джентльмену.