Попенджой ли он?
Глава VI. Дурные известия.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава VI. Дурные известия. (старая орфография)

Глава VI.
Дурные известия.

Около половины октября пришло письмо от маркиза Бротертона к брату, очень удивившее всех в Манор-Кроссе. На уведомление лорда Джорджа о женитьбе, маркиз отвечал таинственно и неприятно; но он всегда был неприятен, а иногда выказывал таинственность. Он предостерегал брата, что может быть ему самому понадобится Манор-Кросс, но он говорил тоже самое часто во время своего пребывания в Италии, всегда стараясь дать понять матери и сестрам, что им может быть придется выехать вдруг и неожиданно. Теперь это и случилось, и по такому поводу, что в Манор-Кроссе и в доме декана в Бротертоне произвело переполох. Письмо заключалось в следующем:

"Любезный Джордж, я женюсь на маркизе Луиджи. Ее зовут Катерина Луиджи, и она вдова. О её летах ты можешь спросить сам когда ее увидишь, если осмелишься. Я не осмелился. Я полагаю, что она десятью годами моложе меня. Я не ожидал, но она говорит теперь, что хочет жить в Англии. Разумеется, я всегда сам имел намерение воротиться когда-нибудь. Не думаю, чтобы мы приехали прежде мая, но для нас надо приготовить дом. Матушке и сестрам лучше приискать себе дом так скоро, как только возможно. Скажи моей матушке, что разумеется, я ей передам доход с Кросс-Голла, на что она и имеет право. Не думаю, чтобы она захотела там жить, ни она, ни сестры не сойдутся с моей женой. Твой

"Я жду уведомления когда начнут красить и меблировать дом".

Когда лорд Джордж получил это письмо, он прежде показал его одной сестре Саре. Читатель понимает, что между маркизом и его братом и сестрами никогда не было тесной родственной привязанности; и для матери он не был любящим сыном. Но семейство в Манор-Кроссе всегда старалось поддерживать наружное уважение к главе фамилии, и старая маркиза, конечно, была бы в восторге, если бы ее старший сын вернулся домой и женился на англичанке. Леди Сара, исполняя то, что она считала семейным долгом, писала аккуратно своему старшему брату обо всем, что случалось в имении - но этих отчетов он вероятно никогда не читал. Теперь вдруг разразился удар. Леди Сара прочла письмо, а потом посмотрела на брата.

- Ты сказал Мери? спросила она.

- Я не говорил никому.

- Это касается столько же и её сколько нас. Разумеется, если он женится, он должен жить в своем доме. Мы должны желать, чтобы он жил здесь.

- Если бы он был не такой, сказал лорд Джордж.

- Если она женщина хорошая, то и он сделается другим. Не в этом дело, а в том как он сообщает нам об этом. Слыхал ты прежде её имя?

- Никогда.

- Как он упоминает о ней, о её летах! сказала леди Сара с чрезвычайным негодованием. - Разумеется, мамаше надо сказать. Почему бы нам не жить в Кросс-Голле? Я не понимаю, что он говорит об этом. Кросс-Голл принадлежит мамаше пожизненно точно так, как Манор-Кроссь принадлежит ему.

У самых ворот парка, с той стороны, которая дальше от Бротертона, и следовательно более уединенной, стоял простой прочный дом, выстроенный в царствование королевы Анны, который теперь уже несколько поколений был жилищем вдовствующей маркизы Бротертон. Когда умер покойный маркиз, дом этот сделался собственностью его жены; но она уступила его сыну взамен большого дома. Отсутствующий маркиз сделал с матерью выгодное для него условие и отдал её дом называемый Кросс-Голл охотнику-фермеру. Теперь он любезно предлагал матери получать доход с её собственного дома, показывая в тоже время желание, чтобы все его родные убрались подальше от него.

- Он желает, чтобы мы выехали, сказал лорд Джордж хриплым голосом.

- Но я не вижу почему нам сообразоваться с его желаниями, Джордж. Куда мы поедем? Какую пользу можем мы сделать в чужом месте? Куда бы мы не поехали, мы везде будем очень бедны, но здесь мы можем лучше жить с этими средствами чем в другом месте. Каким образом можем мы приобрести новые интересы в жизни. Земля принадлежит ему, но бедный народ принадлежит нам столько же сколько ему. Это безразсудно.

- Это ужасный эгоизм.

- Я по-крайней-мере не стану повиноваться ему в этом, сказала леди Сара. - Разумеется, мама сделает что хочет, но я не вижу зачем нам уезжать. Он не будет жить здесь целый год.

- Ему надоест чрез месяц. Ты прочтешь письмо матушке.

- Я скажу ей, Джордж. Ей лучше не видать письма, если только она не настоит на этом. Я прочту еще раз, а потом ты спрячь письмо. Тебе надо тотчас сказать Мери. Очень естественно, что она основывала надежды на невероятности брака Бротертона.

Еще до полудня известие распространилось по всему дому. С старой маркизой, когда она услыхала о жене итальянке, сделалась истерика, но потом она отчасти успокоилась при мысли, что не все итальянки непременно дурны. Она безпрестанно спрашивала письмо, и наконец, когда нашли невозможным объяснить ей иначе чего сын желает относительно домов, письмо показали ей. Тогда она опять начала плакать.

- Кросс-Голл принадлежит вам, мама, и никто не может помешать вам жить там.

- Но Августус говорит, что мы должны уехать.

Маркиза только одна в семье называла маркиза просто по имени, и делала это только когда была взволнована.

- Конечно он же выражает желание, что мы должны уехать.

- Куда же нам ехать, а особенно мне в мои лета?

- Я думаю, что нам надо жить в Кросс-Голле.

- Но он говорит, что нам нельзя. Не можем же мы поселиться там, если он хочет, чтобы мы уехали.

- Почему же, мама? Кросс-Голл ваш дом столько же как этот его. Если вы дадите ему понять, что выехав отсюда переедете туда, то он вероятно ничего более не будет говорить об этом.

- Мистер Прайс живет там. Не могу же я выгнать мистера Прайса как только маляры придут сюда. Может быть они явятся завтра, что же я буду делать?

Об этом леди Сара разсуждала с матерью целый день и переносила жалобную слабость старухи с чрезвычайным терпением и почти успела, до наступления вечера уговорить мать возмутиться против тиранства сына. В этом деле были и особенные затруднения. Маркиз мог выгнать всех в один день? Ему стоило только сказать: "Убирайтесь"! и они должны были выехать. И он мог выгнать их, не говоря и не писав более ни слова. Явится куча рабочих и тогда разумеется, оне должны будут выехать. Но мистеру Прайсу надо дать уведомление за целый год.

- Если уж окажется необходимо, мама, то мы можем переехать, в Бротертон на время. Мистер Гольденоф или декан найдут для нас квартиру.

Тут старушка начала спрашивать как Мери перенесла это известие; но Леди Сара еще не успела узнать об этом.

Лорд Джордж с удивлением увидал как мало поразил его жену страшный громовой удар, разразившийся над ними. Для него этот удар был почти так же ужасен, как и для его матери. Он нанял дом в Лондоне по настоянию декана и вследствие обещания данного до женитьбы; обещание это было для него священно, но он о нем жалел. Он предпочел бы жить целый год в Манор-Кроссе. Хотя у него было там мало дела, он никогда там не скучал. Он любил этот большой дом. Он любил мрачное величие парка. Он любил судейскую скамью, хотя почти не говорил, когда сидел на ней. Ему нравилась и экономная жизнь. Относительно же дома к Лондоне, хотя состояние жены позволяло ему прожить там месяцев пять, он знал, что дохода недостанет на целый год. А теперь что же он должен делать? Если бы он мог оставить дом в Лондоне, тогда мог бы жить с матерью в каком-нибудь новом деревенском доме. Но он не смел сделать предложение, чтобы дом в Лондоне оставить. Он боялся декана, и так сказать боялся своего собственного обещания. Это было поставлено условием и он не знал как ему отделаться от этого условия.

- Должны оставить Манор-Кросс, сказала Мери, когда ей было сообщено: - Боже! как это странно. Куда же оне переедут?

По тону её голоса мужу её сделалось очевидно, что она смотрела на свой дом в Мюнстер-Корте - дом был её, а не его - как будущее местопребывание его и её. Спрашивая куда "оне" поедут, она подразумевала других дам в семье. Он ожидал, что она выкажет какое-нибудь разочарование, относительно опасности своего будущого положения, которое должен был произвести этот новый брак. Но относительно этого ему показалось, что она совершенно равнодушна или умела очень хорошо разыгрывать роль. Словом она была почти равнодушна. Мысль, что она когда-нибудь сделается леди Бротертон, занимала ее, но не очень. Её счастие не так было нарушено этим браком, как намеком на её одежду. Она не могла понять ужасного уныния, в которое весь этот вечер и весь следующий день была погружена вся семья.

- Джордж, это очень тебя огорчает? шепнула она ему утром на второй день.

- Не то, что брат мой женится, сказал он: - сохрани Бог, чтобы я младший брат желал бы лишить его того, что принадлежит ему по праву. Если бы он женился хорошо, что все мы должны были радоваться этому.

- А разве он женится не хорошо?

- Как, на иностранке-то? на вдове итальянца? Потом я боюсь, что трудно будет найти удобный дом для моей матери.

- Амелия говорит, что она может переехать в Кросс-Голл.

- Амелия сама не знает, что говорит. В Кросс-Голл им еще долго нельзя переехать, если бы даже это и можно было сделать. Надо дом вполне меблировать, а на это нет денег.

- А нельзя ли, чтобы твой брат?...

- Или папа?...

Лорд Джордж опят покачал головой.

- Что оне будут делать?

- Если бы у нас не было дома в Лондоне, мы могли бы вместе нанять дом в деревне, сказал лорд Джордж.

Все разнообразные обстоятельства предложения тотчас промелькнули в голове Мери. Если бы ей сказали, когда лорд Джордж сватался за нее, что она постоянно будет жить в деревне с матерью и сестрами в доме, где она не может быть хозяйкой, она, конечно, отказала бы ему. А теперь скука её жизни была для нея яснее, чем тогда. Но по стараниям её отца, для нея был взят приятный веселый домик в Лондоне, и она могла позлащать скуку Манор-Кросса блеском своих будущих надежд. Пять месяцев она будет полновластной хозяйкой в Лондоне. Её муж будет жить на её деньги, но мысль, что он будет счастлив этим, приводила ее в восторг. И все это должно быть хорошо и благоразумно, потому что сделалось по совету её отца. Теперь ей предлагают оставить все это и жить в каком-нибудь маленьком, бедном, скучном, деревенском доме, где она будет последнею в семье, вместо того, чтобы быть хозяйкой в своем доме. Она обдумала все это в одно мгновение и ответила мужу твердым голосом:

- Если ты желаешь оставить дом в Лондоне, мы оставим.

- Я боюсь, что это огорчит тебя.

Когда мы требуем жертв от наших друзей, мы также желаем слышать от них уверение, что им приятна эта жертва.

- Разумеется, я буду жалеть, Джордж.

- И это было бы несправедливо, сказал он.

- Если ты желаешь, я не скажу ни слова против этого.

В тот же день он поехал в Бротертон сообщить известие декану. Что ни решили бы они между собой, декан должен тотчас узнать об этом браке. Лорд Джордж, обдумывая все, когда ехал верхом, находил затруднения со всех сторон. Он обещал, что его жена будет жить в Лондоне, и не мог взять назад этого обещания. Он понимал, что значила предложенная ею жертва и чувствовал, что она не освободит его совесть. Потом он был уверен, что декан громко будет возражать против этого. Конечно, деньги принадлежали собственно Мери и находились в распоряжении лорда Джорджа; но он не будет в состоянии вынести упреки декана. Он будет также не в состоянии вынести свои собственные упреки, если только - что было весьма невероятно - декан одобрит его план. Но как же устроить это? Неужели он должен бросить мать и сестер в затруднительных обстоятельствах? Он очень любил свою жену; но ему и в голову не приходило, чтобы дочь декана Ловелеса могла быть, так для него важна, как дамы из фамилии Джермен. Брат намеревался привезти жену в Манор-Кросс в мае, когда он будет в Лондоне, где же и каким образом будут жить его мать и сестры?

Декан выказал свое смятение довольно ясно.

- Это очень неприятно, Джордж, сказал он: - очень неприятно!

- Разумеется, нам не нравится, что она иностранка.

- Разумеется, вам не нравится вовсе его женитьба. И может ли она нравиться? Вы все знаете его довольно и конечно уверены, что не можете одобрить выбранную им женщину.

- Я не знаю, почему моему брату не жениться бы на англичанке.

- Он однако не женился. Он женился на вдове какого-то итальянца, и это несчастие. Бедная Мери!

- Я не думаю, чтобы Мери огорчалась этим.

- Она будет огорчена со временем. Женщины её возраста сначала не чувствуют этого. Так он едет сейчас. Что будет делать ваша матушка?

- У нея есть Кросс-Голд.

- Там живет Прайс. Разумеется, он должен выехать?

- Он противиться не станет, если вы оставите ему землю и мызу. Я знаю Прайса. Он человек не дурной.

- Но Бротертон не желает, чтобы оне переехали туда, сказал лорд Джордж, почти шопотом.

- Не желает, чтобы ваша мать жила в своем собственном доме? Честное слово, как маркиз внимателен ко всем вам! Он это сказал прямо? На месте леди Бротертон я не обратил бы ни малейшого внимания на его слова. Она не зависит от него. Для того, чтобы он мог избавиться от скуки показывать вежливость своим родным, она должна отправиться странствовать по свету и отыскивать себе дом на старости лет! Вы должны сказать ей, чтобы она ни минуты не слушала подобного предложения.

Хотя лорд Джордж имел большое доверие к своему тестю, ему неприятно было слышать, что об его брате так свободно говорит человек, который был никто иной, как сын лавочника. Ему казалось, что декан не кстати вмешивается в дело Манор-Кросса, а между тем, он был принужден рассказать декану все.

- Если даже Прайс выедет все-таки нельзя сейчас приготовить дом.

- Маркиз наверно не выгонит вашу мать до весны?

- Работники придут. Я не знаю, что мы будем делать относительно издержек на меблировку нового дома. Это будет стоить тысячи две, а ни у кого из нас нет наличных денег.

Лицо декана сделалось очень сериозно.

- Каждая ложка и вилка в Манор-Кроссе, каждое полотенце и каждая простыня принадлежат моему брату.

- Разве Кросс-Голл никогда не был меблирован?

Он объяснял все маленькия затруднения своей семьи декану, потому что ему было необходимо посоветоваться с кем-нибудь.

- Я думал найти для них меблированный дом где-нибудь в другом месте.

- В Лондоне?

- Конечно. Ни моей матери, ни моим сестрам не будет это приятно. Я сам предпочитаю жить в деревне.

- Я никогда не желал жить в Лондоне, но для Мери и для меня это решено. Вы ведь не пожелаете, чтобы она отказалась от дома в Мюнстер-Корте?

- Конечно нет. Было бы несправедливо заставлять ее всегда жить под крылышком вашей матери и сестер. Она никогда не научится быть женщиной. Она вечно будет ходить на помочах. Не чувствуете ли вы этого сами?

- Я чувствую, что нищие не могут выбирать. Моя мать получает две тысячи фунтов в год. Как вам известно у нас у каждого по пяти сот фунтов капитала. Этого недостаточно для того, чтобы иметь дом в Лондоне и дом в деревне.

Декан помолчал, а потом ответил, что благосостояние её дочери нельзя подчинить благосостоянию всего семейства вообще. Потом он сказал, что если немедленно понадобятся деньги, то он даст взаймы маркизе или лорду Джорджу.

жена, и подчинялась его воле; и состояние было собственно её, она получила его не от декана. Декан слишком много брал на себя. А между тем, не смотря на все это, он советовался с деканом обо всем и признался в бедности своего семейства. В одном он был убежден - он не мог отделаться от дома в Лондоне.

Весь этот день леди Сара убеждала мать настаивать на своих правах, и наконец успела.

нашему званию. В приходе нет ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка, которых я не знала бы. Нет ни одного дома, в котором вы не видали бы работы Амелии и Сюзанны. Мы не можем начать всего этого сызнова.

- Когда меня не будет, душа моя, вы должны будете это сделать. Кто знает сколько может быть сделано до тех пор, пока наступит этот печальный день? Может быть он опять увезет в Италию свою итальянскую жену. Мама, нам не надо бежать от наших обязанностей.

На следующее утро решили, что вдовствующая маркиза будет настаивать на своем праве переехать в Кросс-Голд, и маркизу было написано письмо, поздравлявшее его разумеется с его браком, но сообщавшее в тоже время, что его родные останутся в этом приходе.

тотчас. Конечно можно начать что-нибудь пока они там, но ни красить ни ломать ничего нельзя до марта. В тоже время решили, что первого марта семья выедет из дома.

- Надеюсь, что сын мой не разсердится, сказала маркиза Ноксу.

- Он не будет иметь никакой причины разсердиться, миледи. Но я никогда не видал, чтобы он очень сердился на что бы то ни было.

- Он всегда любил поступать по своему, мистер Нокс, сказала заботливая мать.