Попенджой ли он?
Глава IX. Мистрис Гаутон.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава IX. Мистрис Гаутон. (старая орфография)

Глава IX.
Мистрис Гаутон.

Леди Сара, всегда распоряжавшаяся тем немногим гостеприимством, которое оказывалось в Манор-Кроссе, не очень была довольна, что принуждена принять мистрис Гаутон, которую она особенно не любила; но обстоятельства не допускали ничего другого. Ее уложили в постель с вывихнутым плечом, и конечно, при выносимых ею страданиях, нельзя было и думать о том, чтобы выгнать ее из дома. Мало того, что она страдала, она к тому же была и родственница.

- Мы должны пригласить его, мама, сказала леди Сара.

Маркиза жалобно застонала. Имя Гаутона произносилось всегда с большим неудовольствием дамами в Манор-Кроссе.

- Я думаю, что мы не можем иначе поступить. Мистер Сойер - это был искусный молодой хирург из Бротертона - говорит, что ее нельзя перевозить по-крайней-мере неделю.

Маркиза застонала. Но неприятность уменьшилась отказом Гаутона. Сначала он хотел остаться; но поговорив с женой, объявил, что так как опасности нет, то он не хочет безпокоить леди Бротертон, но с её позволения приедет завтра узнать о здоровье жены.

- Это большое облегчение, сказала леди Сара матери.

А между тем, леди Сара настойчиво уверяла Гаутона, что им будет очень приятно, если он останется у них.

Не смотря на свои страдания, которые, действительно, были сильны, мистрис Гаутон имела достаточно сил уверить мужа, что ему самому будет невыразимо скучно в Манор-Кроссе и сам он невыразимо надоест всем этим "старым шлюхам", как она называла хозяек.

- Притом к чему? прибавила она: - я должна лежать здесь некоторое время. Ухаживать ты не умеешь. Ты умрешь со скуки, я поправлюсь и без тебя, а ты занимайся твоей охотой.

Он согласился, но видя, что здоровье позволяет его жене выразить свое мнение о желаемости его отсутствия, подумал, что здоровье позволит ей также выслушать выговор за её непослушание. Но когда он начал, она сказала:

- О, Джефри! неужели ты будешь бранить меня, когда я нахожусь в таком положении.

Тут она опять почти лишилась чувств. Он знал, что жена обращается с ним нехорошо, но знал также, что не может этого избегнуть и уехал, не говоря более ни слова.

Но мистрис Гаутон была очень весела в этот вечер, когда леди Джордж принесла ей обед. Она сама об этом просила. Она так давно знала "милую Мери" и так горячо привязана к ней. "Милая Мери" была не прочь от этого занятия, к которому присоединилась также должность главной сиделки. Она никогда особенно не любила Аделаиду Де-Барон и чувствовала, что в разговоре её было что-то не совсем приличное, когда они встретились в доме декана; но Аделаида была веселее дам манор-кросских, ласкова в обращении и молода. Все в Манор-Кроссе имело вид какой-то древности, начинавшей подавлять энергию молодой новобрачной.

- Боже! как это мило! сказала мистрис Гаутон, повидимому, забыв о боли в плече: - я скоро даже буду радоваться этому несчастному случаю.

- Вам не надо это говорить.

- Почему, если я чувствую это? Не похоже ли это на роман, что меня принесли в дом лорда Джорджа, который еще так недавно был моим обожателем?

Эта мысль не приходила в голову Мери, а теперь, когда на это намекнули, ей было неприятно.

- Я желаю знать, когда он придет ко мне. Надеюсь, что это не возбудит в вас ревности?

- Конечно нет.

- Мне кажется он теперь так влюблен в вас, как прежде был в меня. А одно время он был очень, очень привязан ко мне. Не правда ли, как странно, что мужчины так переменяются?

- Да - нет. Не знаю, переменилась ли я. Я не говорила лорду Джорджу, что я люблю его. И мистеру Гаутону не говорила тоже. Я не выдаю себя за добродетельную женщину, и конечно, вышла замуж для денег. Он мне очень нравится и я намерена всегда быть для него хорошею женой; то есть, если он позволит мне поступать, как я хочу. Я не хочу, чтобы мне читали нравоучения, он не должен и думать об этом.

- Ведь вы не должны были ехать сегодня.

- Почему же? Если бы моя лошадь не ехала так скоро, а лошадь мистера Прайса так медленно в эту минуту, то со мною не случилось бы ничего, и никто ничего не узнал бы об этом. А вы не любите ездить верхом?

- Люблю. Но вы не слишком ли много говорите?

- Я умерла бы, если бы должна была лежать здесь и не говорить ни с кем. Подложите под меня подушку. Теперь хорошо. Кто вы думаете ехал еще вчера? Я видела его.

- Кого?

- Бротертонского декана, душа моя.

- Нет!

- Его. Я видела, как он перепрыгнул ручей пред тем, как я упала. Что скажет мистер Грошют?

- Я думаю, что папа не очень заботится о том, что говорит мистер Грошют.

- А епископ?

- Я уверена, что он и о словах епископа заботится мало. Но я твердо убеждена, что он не сделает ничего такого, что кажется ему дурно.

- Я полагаю деканы всегда поступают так.

- Мой папа так поступает.

- И лорд Джордж конечно, сказала мистрис Гаутон.

- Я ничего не говорю о лорде Джордже. Я знаю его не так давно.

- Если вы не станете его хвалить, то я буду. Я совершенно уверена, что лорд Джордж Джермен никогда в жизни не сделал того, чего не следует делать. Это его недостаток. Разве вам не нравятся мужчины, которые делают то, чего не следует делать?

- Нет, сказала Мери: - не нравятся. Каждый должен делать то, что следует. И вам следует заснуть. Поэтому я уйду.

Она знала, что в этой самозванной её приятельнице что-то есть не совсем хорошее, и даже пошлое. Но хотя мистрис Гаутон была женщина пошлая, она все-таки была развлечением для бесконечного мрака Манор-Кросса.

На следующий день приехал Гаутон и всем стал объяснять, что отказался от охоты для своей жены. Но говорил он мало, делать ничего не мог и остался недолго.

- Не бросай для меня охоты, сказала ему жена: - я от этого не выздоровлю скорее, а мне неприятно быть для тебя помехой.

Муж уехал и не приезжал два дня, потом приехал в воскресенье на полчаса, и во вторник явился, по дороге на охоту, в высоких сапогах и красном мундире. Он оказался менее неприятен для обитателей Манор-Кросса, чем можно было ожидать.

- Это я во всем виновата, мистер Прайс, сказала она тотчас. - Я слышала, что вам сказал мистер Гаутон, тогда я говорить не могла, но мне было очень жаль.

- То, что муж говорит в такое время не значит ничего.

- То, что муж говорит, мистер Прайс, очень часто не значит ничего.

Он вертел шляпу в руках и улыбнулся.

- Если бы не это, то ничего бы не случилось и я не столкнула бы вас в воду. Но я надеюсь, что вы покажете мне дорогу и в другой раз, а я позабочусь не подъезжать к вам так близко.

Это так понравилось Прайсу, что когда он шел домой, то клялся себе, что если она опять попросит его, то он сделает для нея тоже самое.

Когда Прайс фермер видел ее, то разумеется, и лорд Джордж обязан был явиться к ней. Сначала он посетил ее с женой и леди Сарой, и разговор был очень чопорный. Леди Сара имела силы усмирить даже мистрис Гаутон. Но лорд Джордж вернулся после, когда жена его была там, и разговор сделался несколько свободнее.

- Вы не можете себе представить, как мне прискорбно, сказала мистрис Гаутон: - что я навлекла на вас все эти хлопоты.

Она сделала ударение на слове "на вас", как будто хотела показать ему, что нисколько не заботится о его матери и сестрах.

- Это вовсе не составляет для меня хлопот, сказал лорд Джордж, низко поклонившись - Я сказал бы, что это для меня удовольствие, если бы ваше присутствие здесь не сопровождалось такими страданиями.

- Страдания не значат ничего, сказала мистрис Гаутон. - Я вовсе не думаю о них. Они вознаграждаются возобновлением моей короткости с леди Джордж Джермен.

Это она сказала очень мило, а он сказал себе, что она действительно очень мила.

Леди Джордж - или Мери, как мы все будем называть ее, для краткости, не смотря на её возвышение - стала немножко бояться мистрис Гаутон; но теперь, видя вежливость мужа к гостье, поняв из его обращения, что ему нравится её общество, начала смягчаться и думать, что она может позволить себе подружиться с этой женщиной. Ей в голову не приходило ревновать. В своей невинности, она не находила возможным, чтобы сердце её мужа было не верно к ней. Не могла она думать также, чтобы такая женщина, как мистрис Гаутон, могла быть предпочтена ей. Она считала себя и добрее, и красивее мистрис Гаутон.

Красота мистрис Гаутон, главное, зависела от того обращения, которое она присвоила себе и которое в другой женщине было бы непривлекательно. Мери знала, что она хороша собой, она не могла этого не знать. Ее воспитали все окружающие ее в этом убеждении; и убежденная в этом, она приучила себя думать, что это вовсе не достоинство с её стороны. Её красота теперь принадлежала вполне её мужу. Она была ей нужна для того, чтобы поддерживать любовь мужа, в которой пока она нисколько не сомневалась. Она слышала, что женатые влюбляются в чужих жен, но нисколько не применяла этого к себе.

В этот день все дамы посидели несколько времени у гостьи. Прежде пришла леди Сара и леди Сюзанна. Мистрис Гаутон, очень хорошо видевшая в чем дело, с пренебрежением относилась к леди Саре. Ей нечего было бояться этой драконши. Леди Сара, несмотря на родство, называла ее мистрис Гаутон, а мистрис Гаутон называла ее леди Сарой. Короткость не допускалась. Ее приняли только потому, что она вывихнула плечо; пусть будет так. Лорд Джордж с женою поедут с нею зимою и короткость будет там. Мистрис Гаутон, конечно не желала повторить своего посещения в Манор-Кросс.

- Некоторые женщины любят охотиться, а некоторые нет, сказала она в ответ на строгое замечание леди Сары. - Я люблю, и не думаю, чтобы случай такого рода мог хоть сколько-нибудь относиться к этому.

- Не могу сказать, чтобы я находила это развлечение приличным для дам, сказала леди Сара.

- Я полагаю, что дамы могут делать тоже самое, что делают духовные лица. Декан перепрыгнул чрез ручей как раз прежде меня.

Конечно, это был довод весьма слабый, но мистрис Гаутон знала, что это раздражит леди Сару по милости родства между деканом и манор-кросской семьей.

- Отвратительная женщина, сказала леди Сара матери: - и могу только надеяться, что Мери не часто будет видаться с нею в Лондоне.

- Я не вижу, как она может после того, что было между нею и Джорджем, сказала невинная старушка.

Однако, несмотря на это сильно выраженное мнение, старушка сделала больной визит и взяла с собою леди Амелию.

- Гораздо лучше, леди Бротертон! Но мне жаль, что я наделала вам все эти хлопоты; но мне очень приятно быть здесь и видеть вместе лорда Джорджа и Мери. Такого милейшого личика как у нея я не видала никогда. И как она похорошела. Вот что значит полное счастие. Она так нравится мне.

- Мы очень ее любим, сказала маркиза.

- Я уверена в этом. И как он гордится ею!

Леди Сара сказала, что эта женщина отвратительна, и поэтому маркиза чувствовала, что обязана ненавидеть ее. Но если бы не леди Сара, то она была бы довольна своей гостьей. Она оставалась недолго, но обещала вернуться на следующий день.

На следующее утро Гаутон опять приехал и остался только на несколько минут; в комнате жены его застали лорд Джордж и Мери. Когда они все уходили, мистрис Гаутон успела сказать словечко своему бывшему поклоннику.

- Не бросайте меня все утро. Придите поговорить со мной, я теперь здорова, хотя мне не позволяют ходить.

Повинуясь этому призыву, он вернулся к ней, когда его жена пошла заседать на обычном юбочном конклаве. Относительно этих благотворительных собраний, Мери отчасти стояла на своем. Она, наконец, заставила понять, что не может быть связана теми правилами, которыми руководились ее золовки. Но её возмущение было не полное, и она все-таки делала известное количество стежек в неделю.

Лорд Джордж не сказал ничего о своем намерении; но целый час до второго завтрака сидел вдвоем с мистрис Гаутон. Если мужчина может сделать визит даме в её доме, то, конечно, он может навестить и в своем. Если женатый человек поболтает час с женою другого в деревенском доме, это тоже не значит ничего. Какой мужчина и какая женщина не делали этого? А все-таки когда лорд Джордж постучался в дверь, он чувствовал, что делает такой поступок, который не желает сделать известным.

- Как вы добры, сказала она: - садитесь и не бегите. Ваша мать и сестры были у меня - это очень мило; но все обращаются со мною точно будто я не должна раскрывать рот более пяти минут сряду. А я чувствую себя так хорошо, что готова опять сейчас же перепрыгнуть чрез ручей.

- Пожалуста, не делайте этого.

- Конечно, я этого не сделаю теперь. Я боюсь, что вы не любите охотиться.

- Сказать по правде, ответил лорд Джордж: - я никогда не имел средств держать лошадей.

- А, это причина. Мистер Гаутон, разумеется, богат; но я не знаю ничего так мало удовлетворительного само по себе, как богатство.

- Оно доставляет удобства.

- О! да, удобства; но оно так неудовлетворительно! Разумеется, мистер Гаутон может держать лошадей сколько хочет; но какая в этом польза, когда он никогда не следует за охотой? Но моему, лучше совсем не держать лошадей. Я очень люблю охоту.

- И вероятно я любил бы, если бы это было для меня доступно в молодости.

- Вы говорите о себе точно вам сто лет. Я знаю ваши лета. Вы ровно семнадцатью годами моложе моего мужа!

На это лорд Джордж не отвечал. Разумеется, он чувствовал, что мис Де-Барон вышла за старика.

- Желала бы я знать, очень ли вы удивились, когда услыхали, что я помолвлена за мистера Гаутона?

- Я удивился, несколько.

- Оттого, что он такой старый?

- Не от этого одного.

- Я нахожу, что вы поступили очень благоразумно, сказал лорд Джордж.

- Да, но вы находите, что я бездушна. Я могу видеть это по вашим глазам и слышать в вашем голосе. Moжет быть я поступила бездушно; - но я была обязана поступить благоразумно. Мужчина может выбрать себе профессию. Он может делать все. Но что может придумать девушка? Вы говорите, что деньги доставляют удобства.

- Это конечно.

- А как же она доставит себе удобство, если у нея нет своих денег, как у милой Мери?

- Не думайте, чтобы я порицал цас.

- Но даже если бы вы не порицали, я должна извиниться пред вами, сказала она с жаром, наклоняясь с дивана к нему. - Неужели вы думаете, что я не знаю разницы?

- Какой разницы?

- Ах, вам не следует спрашивать. Я могу на это намекать, но вам не следует спрашивать. Но ведь это не годилось бы?

Лорд Джордж не понимал, что такое не годилось, но знал, что это относится к его прежней любви; и ему это даже понравилось. Такая лесть вообще приятна мужчинам, даже если они не могут вполне понять всех женских маленьких проделок.

- Расточительность у меня в характере; папа как меня воспитал. А между тем, у меня нет ничего. Я не имела права выйти ни за кого, кроме богача. Вы сейчас сказали, что средства не дозволяли вам охотиться.

- Не дозволяли никогда.

- А я не могла дозволить себе иметь сердце. Вы сейчас сказали также, что деньги доставляют удобства. Было время, когда я нашла бы очень, очень удобным иметь свое собственное состояние.

- У вас теперь состояние большое.

Она не разсердилась на него, она уже знала, что мужчины всегда недогадливы. Она не разсердилась на него и оттого, что хотя он был недогадлив, но очевидно польщен.

- Да, сказала она: - теперь у меня состояние большое. Этого я добилась. Я не могла жить без большого дохода; но большой доход не делает меня счастливою. Это все равно, что еда и питье. Надо же есть и пить, а не очень этим интересуешься. Может быть вы не очень сожалеете об охоте?

- Я сожалею, потому что она дает возможность знать своих соседей.

- А я сожалею о том, чего не могу иметь.

Тут проблеск того, на что она намекала промелькнул в голове лорда Джорджа, и он покраснел.

- Не всегда выходит так как желаешь, сказал он.

Тут совесть упрекнула его и он поправился.

- Но Богу известно, что я не имею причины жаловаться, я счастлив.

- Да, конечно.

- Это превосходная философия, лорд Джордж. И вот почему я езжу на охоту, ломаю себе кости, падаю в реку и разъезжаю с такими людьми, как мистер Прайс. Надо же извлекать все лучшее из своего положения, не правда ли? Но вы, как я вижу, ни о чем не сожалеете.

Он помолчал, а потом нашел себя вынужденным сделать попытку к любезности.

- Я этого не говорил, ответил он.

- Вы могли пристроить себя сообразно своим вкусам. Мужчина всегда может это сделать. Я была принуждена взять того, кто подвернулся. Я нахожу, что Мери так мила.

- Я тоже это нахожу, могу вас уверить.

- Вы были очень счастливы, найдя такую девушку; невинную, чистую, хорошенькую, да еще с состоянием. Желала бы я знать какую разницу составило бы в вашем счастии то, если бы вы видели ее до нашего знакомства. Я полагаю, что тогда мы совсем не знали бы друг друга.

- Кто может это сказать?

- Нет, никто сказать не может. Я признаюсь, что предпочитаю настоящее положение. Я могу вспоминать то, чем могу гордиться.

- А я-то чего должен стыдиться.

- Стыдиться! сказала она почти вскочив от гнева.

- Того, что вы отказали мне!

Добилась наконец, поймала рыбу на удочку.

- О! сказала она: - ничего подобного быть не может. Если я тогда не сказала вам прямо, то скажу прямо теперь. Я поступила бы очень дурно, если бы вышла за бедного человека.

- Мне не следовало делать вам предложения.

этим. Вы по-крайней-мере знаете, что я сочла это за величайшую честь, хотя эта честь была недоступна для меня.

Наступило молчание, во время которого лорд Джордж ничего не нашелся сказать. Он поддался её лести, но не желал изменять своей жене, ухаживая за этой женщиной. Ему правились её разговоры и её обращение, но она была для него священна как жена другого.

- Устроилось все к лучшему, сказала она со смехом: - и Мери Ловелес самая счастливая женщина на свете. Я так рада, что вы приедете в Лондон и надеюсь, что вы будете у меня бывать.

- Непременно.

- Я намерена подружиться с Мери. Нет ни одной женщины, которая нравилась бы мне до такой степени. Потом обстоятельства свели нас вместе? А если мы с нею сделаемся друзьями, друзьями истинными, я буду чувствовать, что наша дружба может продолжаться - ваша и моя. Я намерена воспользоваться этим приключением. У меня недостало бы ума придумать это; но я очень этому рада, потому что мы опять сошлись и можем понимать друг друга. Прощайте, лорд Джордж. Не хочу задерживать вас долее. Я не желаю заставить Мери ревновать.

- Не принимайте сериозно моей шутки, сказала она, протянув руку.

Он взял ее, опять улыбнулся и ушел.

была влюблена в этого человека, она не была способна влюбиться в кого бы то ни было. В некоторой степени она ревновала, и ей казалось, что она обязана отмстить Мери Ловелес за то, что она так быстро завладела её отвергнутым женихом. Но её ревность была не настолько сильна, чтобы побудить ее к какому-нибудь злобному поступку. Она не составляла плана против счастия мужа и жены, когда вступила в этот дом; но план составился сам по себе, и ей нравились такия сильные ощущения. Он был туп, ужасно туп, но очень хорош собой и лорд; потом также в пользу её говорило то, что когда-то он нежно ее любил.

Когда лорд Джордж пришел к завтраку, он чувствовал себя почти виновным, и едва украдкой пробрался в комнату, где сидели его жена и сестры.

- Да, я провел с нею полчаса, ответил он.

Но он не мог ответить на этот вопрос без некоторой нерешимости. Мери однако ничего не приметила.